А.М. Но ведь есть и другая дорога? Есть православный идеал русской государственности?

Игумен АЛЕКСИЙ. Для православного христианина идеалом государственного устройства является самодержавная монархия, потому что она есть образ Царствия Небесного. Но, конечно, нужно быть реалистами. При нынешнем состоянии умов, при том разврате и хаосе, что господствуют в современной России, Господь вряд ли дарует нам Своего Помазанника, Православного и Самодержавного Царя.

Если же попытаться определить тот политический режим, тот способ власти, который нужен нашей истерзанной “реформами” Родине, исходя из тех политических реальностей, которые сегодня существуют, то я бы назвал его “православным сталинизмом”. И одним из важнейших его признаков должен быть стратегический союз русской государственной власти с Православной Церковью. Это — главное условие, залог возрождения России.

А.М. Ну, если так, то и я — православный сталинист.

Игумен Алексий (Просвирин), гл. редактор журнала “Ревнитель православного благочестия”, скитоначальник Иоанно-Предтеченского скита Барнаульской епархии

Помышляющим, яко православнии государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению, и при помазании дарования Святаго Духа к прохождению великого сего звания в них не изливаются; и тако дерзающим против них на бунт и измену, анафема.

Чин Торжества Православия

Наш знаменитый богослов, профессор Московской Духовной Академии Алексей Ильич Осипов дал недавно интервью любителю сенсаций Михаилу Дмитруку. Мнение Осипова относительно одного важного вопроса, в котором журналист почуял “запах жареного”, было высказано еще до этого в публичной лекции в зале “Меридиан”. Тогда из публики посыпались протесты, и Алексей Ильич сгладил резкость своих высказываний и закончил выступление в примирительном тоне. Но опытный Дмитрук этим не обманулся и понял, что профессора можно “раскрутить”. Сделал он это мастерски, задавая вопросы, намекающие по своему духу на солидарность с точкой зрения Осипова, которая была ему заранее известна. Эта точка зрения заключается в том, что наш последний государь Николай II не только не является лицом, достойным церковной канонизации, обсуждаемой сейчас Синодальной Комиссией РПЦ, но является преступником, намеренно разрушавшим Россию.

Опубликование этого интервью вызвало, однако, не сенсацию, а шок. Оправившись от него, некоторые почитатели царя вступились за него по радио и в печати. Они продолжили и развернули те возражения, которые раздались на достопамятной лекции в “Меридиане”, пытаясь переубедить Осипова.

Мне трудно произнести эти слова, но я вижу, что это — бесполезное занятие. Я был многолетним почитателем профессора, не раз посещал его доклады. Для меня он был высоким авторитетом в вопросах вероучения и догматики, бесспорным богословом номер один нашего времени. Теперь это уже в прошлом.

Это печально, но он перестал быть богословом. Это стало очевидным после упомянутого интервью. В нем нет даже привкуса богословия. Человек, так четко разъяснивший разницу между православием, стержнем которого является онтологическое соединение с Богом через таинства, и инославием, где царят либо психологизм, либо магизм, в пространном разговоре о Божьем Помазаннике н и р а з у не упомянул о лежавшей на нем неизгладимой печати уникального таинства, совершаемого в России только над одним лицом. Не только не раскрыл значения этого таинства, чего следовало бы ждать от богослова, но просто забыло нем, рассуждая об императоре точно так же, как обыватель рассуждает о каком-нибудь должностном лице, скажем, о полицмейстере. Такое игнорирование факта харизматичности православного царя было бы непростительным даже для семинариста, а в данном случае оно вызывает изумление. Уж на что был легкомысленным французский король Людовик XIV, увлекавшийся балами, но и он писал дофину, что при принятии важных решений явственно ощущает мистическое указание свыше. Что же говорить о русском монархе, которого Православная Церковь венчала на правление в таком святом месте, как у жертвенника Господня в Успенском соборе Московского кремля. Конечно же, он становился исполнителем Божьей воли, смысла которой, по своей человеческой ограниченности, мог и не всегда понять.

Мне как-то неловко растолковывать это доктору богословия: неужели он этого не знает? Знает, конечно, но, как вдруг выяснилось, в это неверит . Оказывается, он говорит студентам одно, а думает другое. Утверждая на словах, что действие Святого Духа на человека столь же реально, как действие одного материального предмета на другой, он считает миропомазание на царство не таинством, низводящим благодать Святого духа на помазанника, а каким-то театральным представлением, о котором в серьезном разговоре нет надобности и упоминать. Это значит, что для него в истории нет пневматологичности : ее ход направляется не Промыслом, действующим через избранников Божьих — царей и пророков — а чисто людским разумением.

Непризнание харизматичности царя — не единственный провал в богословской памяти Алексея Ильича. Резко возражая против церковного прославления императора как страстотерпца, он заявляет, что тот пострадал не за Христа, а был убит по политическим причинам. Для начала стоит заметить, что в таком случае нужно деканонизовать святых Бориса и Глеба, так как они пали жертвой банальной политической интриги — их убил брат, чтобы захватить единоличную власть. Но их прославили правильно. Их христианский подвиг состоял в том, что они добровольно пошли на смерть, надеясь, что их безвинная мученическая кончина примирит между собой следующие поколения Рюриковичей. Но это к слову. Николай II пострадал за Христа в более сильном смысле , чем Борис и Глеб. Люди Юровского казнили его как царя , почему мы и зовем их цареубийцами, то есть расправились с ним как с Божьим слугой, ибо именно таков статус русского царя. Эти палачи хорошо понимали, что убивают Божьего Помазанника, о чем и оставили надпись в доме Ипатьева, а вот профессор Осипов этого не понимает. Может быть, он полагает, что, открыв рот и произнеся слова отречения от трона, Николай Александрович снял с себя неизгладимую харизму венчания на царство? Но если бы это было так, то любой муж, заявив “я отрекаюсь от таинства венчания на брак”, становился бы холостым человеком и переставал бы нести ответственность за судьбу своей жены. Говорить, что в Екатеринбурге был расстрелян “гражданин Романов”, может либо атеист, либо невежда.

В интервью Осипова нет никакой логики, в изобилии присутствуют прямые фальсификации, не говоря уже об умолчаниях. Он собрал все доводы, которые, по его мнению, работают на дискредитацию царя, не заботясь о том, согласуются ли они друг с другом и соответствуют ли они истине. Сначала он вменяет Николаю II в вину его мягкотелость: надо было, дескать, поступать со смутьянами круче. Но дойдя до 9 января, он начинает обвинять царя в жестокости. На протяжении одного выступления неплохо все-таки иметь какое-то одно мнение — крутым должен был быть царь или нет? Ответа на этот вопрос не дается, зато есть полная ясность в другом: что бы царь ни делал и ни говорил, все это, как у ягненка в басне Крылова, предосудительно и достойно наказания. В этом есть некая логика, но это логика ненависти, которая ослепляет и не дает заметить собственных противоречий, а затем и толкает на подлоги. Один из них связан как раз с “кровавым воскресеньем”. Священник Георгий Митрофанов по поручению Комиссии по канонизации детально разобрался в этом деле по документам и установил, что царь ни сном ни духом не был повинен в случившемся, что его просто подло “подставили”, и когда манифестация шла к Зимнему Дворцу, его там не было, и Гапон это знал. Свое заключение о. Георгий представил Комиссии, и ее председатель митрополит Ювеналий вздохнул с облегчением: ну, слава Богу, тут он чист. Не знать об этом расследовании профессор Осипов не может, но в своем интервью о нем не упоминает, надеясь, что большинство читателей с ним незнакомо и поэтому поверит в то, что Николай действительно был “кровавым”. Но это еще не предел недобросовестности в очернении государя. Ссылаясь на документ, якобы найденный его учеником в одном из немецких архивов, Осипов делает вывод, что Николай II принадлежал к оккультной ложе “Крест и звезда”. Из этой, как он сам признает, не проверенной пока информации профессор заключает, что Российский Император мог намеренно вести свою державу к гибели, выполняя задание неких “сил”. В этом “разоблачении” давно уже вышедшая за все разумные пределы масономания достигает кульминации, а вместе с тем и полного абсурда, ибо невозможно представить себе наличие какой-либо мотивации, побудившей русского самодержца уничтожать свою горячо любимую Отчизну и обрекать на гибель своих горячо любимых детей.