Открытие кондитерской «Мартингейл» состоялось прохладным и дождливым апрельским утром, однако сырая погода не помешала людям прийти в Мейфэр посмотреть на новую булочную. Эмма и Пруденс проделали отличную работу, возбудив интерес к ней у многих леди этого района, потому что повара и слуги начали выстраиваться в очередь перед входной дверью за два часа до назначенного времени открытия. Работавшие с трех часов Мария и ее служанки видели, как женщины начали собираться на Пиккадилли задолго до шести часов утра. Когда за несколько минут до семи мисс Фостер и мисс Симмс, ее младшие продавщицы, раздвинули шторы, очередь уже растянулась на полквартала.

Мария улыбнулась, взглянув на длинную очередь сквозь щелочку между оконными шторами своей гостиной. Ее охватило столь сильное нервное возбуждение, что стало трудно дышать. Наконец-то наступил момент, ради которого она трудилась не покладая рук. Она пошла наверх, в спальню, переоделась в чистые блузку и юбку, надела свежий фартук, пригладила волосы и спустилась в магазин.

В течение последнего получаса служанки приносили из кухни корзинки, полные хлебобулочных изделий, и подносы с пирожными, а младшие продавщицы размещали их на витринах. Мария осмотрела выставленные изделия. И хотя она вносила кое-какие поправки - то положит свежий цветок камелии, то бросит несколько лепестков роз, - она была очень довольна тем, что видела. Все было именно так, как она это себе представляла месяц тому назад.

Она последний раз огляделась вокруг, чтобы убедиться, что все в порядке, потом отперла денежный ящик кассового аппарата и кивнула своим помощницам. Мисс Фостер и мисс Симмс стали одну за другой открывать шторы, а Мария тем временем наблюдала за выражением лиц людей, которые увидели ее товары. Заметив, что головы кивают с одобрением, она расслабилась и с облегчением вздохнула.

Игнорируя нетерпеливый стук в окна, она дождалась, когда стрелки больших французских часов за ее спиной показали точно половину восьмого, она подозвала к себе за конторку мисс Фостер и жестом приказала мисс Симмс отпереть дверь.

С этого момента началось настоящее столпотворение.

К десяти часам в магазине «Мартингейл» не осталось хлеба. К полудню там не было ни крошки пирожных, а к четырем часам все подносы в магазине были пусты.

Мария написала на большом куске картона: «Сегодняшний товар распродан. Принимаем заказы на завтра» - и повесила это объявление в ближайшем от двери окне. В течение последующих двух часов они выслушивали ворчание и жалобы, принимая заказы на завтра, рассыпались в извинениях за отсутствие в наличии товаров и торжественно обещали лучше планировать свою работу в дальнейшем. К тому времени как часы пробили шесть, толпа поредела и столпотворение мало-помалу прекратилось. Все три женщины были этому рады, потому что изнемогали от усталости.

Когда Мария запирала на ночь денежный ящик кассового аппарата, голос, раздавшийся у двери, подсказал ей, что рабочий день еще не закончен.

- Я хотел бы купить песочные пирожные.

Подняв глаза, она увидела улыбавшегося ей Лоренса, который стоял на пороге и, распластав ладонь на дверном стекле, не давал мисс Симмс закрыть дверь.

При виде его Мария испытала прилив теплых дружеских чувств и улыбнулась ему в ответ.

- Я с удовольствием дала бы тебе песочные пирожные, но, боюсь, у нас ни одного не осталось. - Она указала рукой на объявление в окне. - У нас вообще никаких пирожных не осталось.

- Никаких пирожных? Какой ужас! В таком случае можно ли заказать их на завтра?

Она повернулась к мисс Симмс, которая ждала у двери с ключами в руке.

- Все в порядке, мисс Симмс. Я сама приму заказ у этого джентльмена и запру дверь. Вы и мисс Фостер, должно быть, с ног падаете от усталости. Можете идти домой.

Взглянув на нее с благодарностью, мисс Симмс отдала ей ключи:

- Спасибо, мадам.

- Завтра увидимся с вами обеими в семь часов утра, - сказала Мария и добавила, с одобрением кивнув мисс Фостер: - Отлично поработали.

Ее младшие продавщицы спустились на кухню и, захватив накидки и зонтики, ушли через служебный вход, а Мария переключила внимание на своего последнего покупателя.

- Тебе действительно нужны песочные пирожные или ты меня просто разыгрываешь?

- Конечно, нужны. - Лоренс пересек комнату и остановился возле прилавка. - Целая дюжина.

- Дюжина? - Она взяла бумагу и графитовый карандаш. - Не многовато ли для одного человека? Не возьмешь ли половину шоколадных, чтобы и у Филиппа были пирожные к чаю?

- К черту Филиппа! - заявил он, рассмешив ее. - Если захочет пирожных, то пусть сам сходит за ними.

- Он не пойдет, - сказала она, записывая заказ. - Сомневаюсь, что он вообще появится здесь. Ведь джентльмен не покупает сам свою еду. Он посылает повара.

- Значит, он тем более дурак, - заявил Лоренс, наклонившись к ней и поставив локти на прилавок. - Разве можно не зайти сюда, если булочница такая хорошенькая, как ты?

Это был комплимент, характерный для Лоренса, какими он частенько одаривал ее и от которых у нее кружилась голова в то лето, когда им было по восемнадцать лет. Но сейчас от его слов ей стало не по себе. Они теперь стали взрослыми, и то глупое увлечение давно осталось в прошлом.

- Ты мне льстишь, - пробормотала она, поглядывая на дверь. - Не забыл, что мы оба обещали твоему брату держаться подальше друг от друга?

- Это было так давно, - сказал он и наклонился еще ближе. - Мы теперь стали значительно старше.

- И мудрее, - сказала она и отодвинулась от него. - К какому времени приготовить пирожные?

- Ко времени чая, наверное.

- В таком случае их доставят твоему шеф-повару завтра до половины пятого.

- Отлично. Но это не единственная причина моего прихода к тебе.

- Вот как?

- Есть еще и скрытый мотив. - Его взгляд переместился на ее губы, и она встревожилась. Бросив настороженный взгляд в окно и заметив в сумерках какие-то тени, она вспомнила слова Филиппа, сказанные им несколько дней тому назад.

«Это респектабельный район».

Хотя ей совсем не хотелось в чем-либо соглашаться с Филиппом, он, возможно, был прав, когда говорил о том, что надо поберечь репутацию. Пусть даже ей не нужны дуэньи, как благородным леди, но и прослыть распущенной женщиной тоже недопустимо. Это дало бы Филиппу искомый повод применить к ней пункт о моральной устойчивости, существующей в ее договоре об аренде, и выселить ее.

- Лоренс… - начала было она, но он прервал ее.

- Видишь ли, я попал в неприятное положение, Мария, - признался он, - и мне нужна твоя помощь.

Это ее не удивило, с Лоренсом такое частенько случалось.

- Что за неприятное положение?

- Не то чтобы я в беде, но положение неприятное. Конечно, во всем виноват я сам. Видишь ли, я хотел чем-то заняться, получить какую-то должность.

- Должность? - удивилась она. - Но джентльмен не…

- Не занимается работой для ежедневного существования, - закончил он начатую фразу. - Да, я знаю это. Но я отчаянно хочу избежать праздности. - Он усмехнулся. - Я понимаю, что мне положено лишь играть в азартные игры, посещать свой клуб и ходить на балы и светские вечеринки. Так делают мои друзья, и я некогда тоже наслаждался таким времяпрепровождением. Но больше это меня не интересует. Мне все больше и больше хочется остепениться и стать ответственным человеком. Поэтому я и нуждаюсь в твоей помощи.

- Я тебя не понимаю.

- Я умолял Филиппа дать мне какую-нибудь должность в «Хоторн шиппинг», но ему не хотелось этого делать. Ты ведь знаешь, что он любит все держать в своих руках.

О да. Это она помнила.