Время истекло, надо было идти в зал. Решили, что теперь проект уже можно раздать депутатам, а вторую половину дня дорабатывать его опять на собраниях депутатов по республикам.

Наша вера в то, что коллективный разум куда как более эффективен, справедлив и принципиален, чем индивидуальный, совершенно неистребима. Если бы экономикой, производством, а уж тем более конструкторскими, научными разработками можно было управлять посредством собраний и дискуссий, Отечество наше уже давно процветало бы на зависть всему неколлективизированному человечеству. Особенно мы обожаем коллективность в политике, делая вид, что не понимаем, или действительно не понимая навязанной нам роли коллективной ширмы для интересов очередного политикана, между прочим, интересов сугубо индивидуальных.

Если президенты республик не смогли провести в законопроект какие-то идеи утром, они с успехом сделали это вечером, при обсуждении документа со своими депутатами. В частности, именно тогда вылетел из проекта пункт о временном председателе Верховного Совета СССР, хотя все президенты знали, что на это место Горбачев хотел предложить кандидатуру А. А. Собчака и, по-моему, даже уговорил его не отказываться. На собрании российских депутатов СССР этот пункт был решительно ликвидирован. Впрочем, тут, возможно, надо учитывать и масштаб фигуры Собчака; вряд ли как московская, так и российская политическая тусовки очень уж радовались появлению в столице столь яркого политика да еще в роли фактически второго лица в государстве. Некоторые депутаты предлагали это чуть ли не с первых дней существования нового Верховного Совета СССР. И действительно, какой бы мощный тандем мог получиться: Горбачев — Собчак! Не чиновник, не интриган — политик, оратор, ученый-юрист. Михаил Сергеевич положился на старую дружбу…

Мы сидели с ним в комнате президиума Съезда и по внутренней трансляции слушали, как Б. Н. Ельцин ведет собрание депутатов от РСФСР. Собственно, мы и сами были российскими депутатами, но наша причастность к Центру была для ельцинской команды абсолютно нетерпима, и на собрания такого рода нас никогда не приглашали. Больше никого в комнате не было. Обсуждение затягивалось. Из зала слышны были голоса Шахрая и почему-то особенно часто Цыпляева. Ельцин через микрофон председательствующего отвечал: «Вычеркиваем!», «Снимаем!». От законопроекта оставались республиканские рожки да ножки.

— Михаил Сергеевич! — обратился я к президенту. — Что же мы получим в результате? Вы же видите, что у президента СССР не остается ничего. Даже представительские функции и те никак не зафиксированы.

— Знаешь, надо это перетерпеть, — ответил он, как обычно. — Ты думаешь, меня все это не задевает, не бьет? Еще как задевает! Я ведь все вижу и все понимаю. Но я убежден: еще немного и процесс все-таки нормализуется. Пройдет опьянение независимостью, пройдет. Главное сейчас — не допустить открытой конфронтации, не вызвать силовых столкновений. Потом и народ, и руководители поймут, что надо считаться друг другом, согласовывать интересы. А для этого нужны центральные структуры, без них не обойтись. Надо набраться выдержки, терпения. Не паникуй.

Не дождавшись завершения собрания, мы ушли. Вечером съездовская комиссия собрала и свела воедино замечания и предложения всех республик. Еще раз все мы встретились утром, снова «прошлись» по тексту законопроекта. 5 сентября 1991 года (все-таки в три дня не уложились) конституционный Закон СССР «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период» был принят фактически, ну, по крайней мере, процентов на девяносто, в редакции руководства РСФСР. Видимо, так и не отдавая себе полного отчета в том, куда мы переходим и откуда уходим, народные депутаты нажали на зеленые кнопки системы голосования.

Заседание опять вел Горбачев. Думаю, его влияние в очень большой степени предопределило оглушительный результат голосования, депутаты, как и многие представители других властных структур СССР, продолжали надеяться на политическую изворотливость президента, на его умение примирять, казалось бы, абсолютно непримиримое. Конечно, под суровым давлением республиканских президентов депутаты все равно бы приняли закон. Но чтобы так! После постатейного голосования, в котором «жертвою пало» только положение «О нецелесообразности проведения в переходный период очередных Съездов народных депутатов СССР», законопроект в целом принимается 1682 голосами «за». Против только 43 депутата.

Из текста закона совершенно логично следовало, что, хотя прямого запрета на созыв съездов удалось избежать, созвать их будет невозможно. Возникший впервые после Учредительного собрания, разогнанного большевиками 6 января 1918 года, самый представительный, можно уверенно сказать — всенародный, форум совершил харакири, чтобы не ввергнуть страну в потрясения, которые у нас, как покажет опыт октября 1993 года, всегда могут стать бессмысленными и беспощадными. И сколько бы потом ни сожалели об этом сами народные депутаты СССР, сколько бы потом их ни упрекали в консерватизме, выбора у них не было.

Убедительнее всего это подтверждает текст принятого закона:

Статья 1. В переходный период высшим представительным органом власти Союза ССР является Верховный Совет СССР, состоящий из двух самостоятельных палат: Совета Республик и Совета Союза.

В Совет Республик входит по 20 депутатов от каждой союзной республики из числа народных депутатов СССР и союзных республик, делегируемых высшими органами государственной власти этих республик. С учетом федеративного устройства РСФСР она имеет в Совете Республик 52 депутата. Другие союзные республики, имеющие в своем составе республики и автономные образования, дополнительно делегируют в состав Совета Республик по одному депутату от каждой республики и автономии. В целях обеспечения равноправия республик при голосовании в Совете Республик каждая союзная республика имеет один голос.

Совет Союза формируется депутациями союзных республик из числа народных депутатов СССР по существующим ныне квотам и по согласованию с высшими органами государственной власти союзных республик.

Статья 2. Совет Республик и Совет Союза Верховного Совета СССР совместными решениями вносят изменения в Конституцию СССР, принимают в состав Союза ССР новые государства, заслушивают Президента СССР по наиболее важным вопросам внутренней и внешней политики, утверждают союзный бюджет и отчет о его исполнении, объявляют войну и заключают мир.

Совет Республик принимает решения об организации и порядке деятельности союзных органов, ратифицирует и денонсирует международные договоры Союза ССР.

Совет Союза рассматривает вопросы обеспечения прав и свобод граждан и принимает решения по всем вопросам компетенции Верховного Совета СССР за исключением тех, которые относятся к компетенции Совета Республик. Законы, принятые Советом Союза, вступают в силу после их одобрения Советом Республик.

Высшие органы государственной власти союзных республик вправе приостанавливать на территории республики действие законов, принимаемых Верховным Советом СССР, только в случае их противоречия Конституции союзной республики.

Статья 3. Для согласованного решения вопросов внутренней и внешней политики, затрагивающих общие интересы республик, образуется на межреспубликанской основе Государственный Совет СССР. Государственный Совет СССР состоит из Президента СССР и высших должностных лиц союзных республик, названных в Конституции СССР. Работой Государственного Совета СССР руководит Президент СССР. Государственный Совет СССР определяет порядок своей деятельности. Решения Государственного Совета СССР носят обязательный характер.

Статья 4. Должность вице-президента СССР упраздняется.

Если Президент СССР по тем или иным причинам не может далее исполнять свои обязанности (в том числе — по состоянию здоровья, подтвержденному заключением государственной медицинской комиссии, образуемой Верховным Советом СССР), Государственный Совет СССР избирает из числа своих членов Председателя Государственного Совета СССР, временно исполняющего обязанности Президента СССР. Это решение подлежит утверждению Верховным Советом СССР в течение трех дней.