"Микоян сам рассказал мне, ... что они, вместе с Хрущевым и их помощниками решили совершить покушение на Сталина, но позже, по словам Микояна, они отвергли этот план".(89)
Сталин против грядущего хрущевизма.
Знал ли Сталин об интригах, которые готовили ревизионисты, окружавшие его?
Основной доклад, представленный Маленковым Девятнадцатому съезду в октябре 1952 года, вместе с книгой Сталина "Экономические проблемы социализма", опубликованной по тому же случаю, показывал, что Сталин был убежден, что новая борьба против оппортунизма и новая чистка партии стали необходимыми.
Доклад Маленкова нес на себе печать Сталина. Он защищал революционные идеи, которые были демонтированы Хрущевым и Микояном четырьмя годами позже. Он подверг ожесточенной критике определенные тенденции в экономике и жизни партии, тенденции, которые будут навязаны советскому обществу хрущевским ревизионизмом в 1956 году.
Во-первых, вспоминая чистку 1937-1938 года, Маленков отмечал:
"В свете того, что мы знаем о войне и ее итогах, мы понимаем во всей ее полноте важность той непримиримой борьбы, которую долгие годы вела наша партия против всякого рода врагов марксизма-ленинизма - троцкистских и бухаринских перерожденцев, капитулянтов и предателей, которые пытались сбить партию с верного пути и расколоть ее ряды... Уничтожив троцкистское и бухаринское подполье ..., партия во время устранила все возможности появления Пятой колонны в СССР и политически подготовила страну к действенной обороне. Вполне понятно, что если бы это не было сделано в свое время, мы оказались бы во время войны под огнем с фронта и с тыла и могли проиграть войну".(90)
Через четыре года Хрущев будет отрицать, что троцкисты и бухаринцы скатились до уровня защитников социал-демократической и буржуазной платформы, а также и то, что некоторые из них имели контакты с вражескими силами за границей. Потом Хрущев придумал теорию, в соответствии с которой социализм окончательно победил в 1936 году, и с тех пор больше не осталось социальной базы ни для измены, ни для реставрации капитализма! Вот его заявление:
"Советское государство окрепло... Эксплуататорские классы уже были ликвидированы, а общественные отношения прочно укоренились во всех отраслях государственной экономики".(91)
"Социализм в нашей стране был полностью построен, эксплуататорские классы были в целом ликвидированы, ... Советская общественное устройство радикально изменилось, ... социальная база для политических движений и групп, враждебных партии, сильно сократилась".(92)
Хрущев делал вывод, что чистка была актом произвола, который никак не мог быть оправдан, реабилитируя таким образом политические позиции оппортунистов и врагов социализма.
Маленков в докладе Девятнадцатому съезду подчеркивал четыре важнейших слабости партии. Это были именно те слабости, которые Хрущев использует через четыре года для успеха своего ревизионистского переворота.
Маленков подчеркивал, что многие бюрократы отвергают критику и контроль снизу, оставаясь беззаботными формалистами:
"Не во всех партийных организациях и нигде хоть как-то в полной мере, самокритика и, особенно, критика снизу не стала принципиальным методом обнаружения и преодоления наших ошибок и недостатков, наших слабостей и болезней...
Есть случаи, когда люди преследуются и страдают за критику. Мы еще встречаемся с ответственными работниками, которые никогда не устают признаваться в своей верности партии, но которые на самом деле не выносят критику снизу, душат ее, и мстят тем, кто их критикует. Нам известны многие случаи, когда бюрократическое отношение к критике и самокритике ... убивало инициативу ... и заражало некоторые организации антипартийными привычками бюрократов, заклятых врагов партии.
Стоит где-то ослабнуть контролю масс над деятельностью организаций и ведомств, как там неминуемо появляются бюрократизм, разложение и даже коррупция отдельных звеньев партийного аппарата...
Достижения породили в партийных рядах тенденцию к самодовольствию, к устройству собственного благополучия, породили дух ограниченной самоуспокоенности, желания части людей почивать на лаврах и жить за счет капитала их прошлых заслуг... Руководители ... зачастую превращают встречи, собрания актива, пленарные заседания и конференции в хвастливую показуху, в повод для самовосхваления, в результате чего ошибки и недостатки в работе, болезни и слабости не выносятся на свет и не становятся предметом критики... Дух халатности проник в наши партийные организации".(93)
В тридцатые годы это было повторяющейся темой выступлений Сталина: призыв к массам с тем, чтобы они критиковали и контролировали бюрократов, искавших спокойной жизни, подавлявших активистов, ведущих себя как враги коммунизма. Этот текст не оставляет сомнений о волне критики, которую Сталин хотел поднять в очередной раз против ревизионистов.
Четырьмя годами позже, когда Хрущев осудил "неуверенность, страх и безысходность", которые, якобы, главенствовали в настроениях при Сталине, он пообещал бюрократам и оппортунистам, что теперь они могут быть спокойны. Массы их больше не будут "донимать левацкой" критикой. Самодовольство и спокойная жизнь станут основными чертами ревизионистской бюрократии, которая окончательно захватила власть при Хрущеве.
Далее Маленков обвинял коммунистов, которые игнорировали партийную дисциплину и вели себя как собственники:
"Формальное отношение к решениям партии и правительства, пассивность при их проведении в жизнь, это зло, которое должно быть искоренено с предельной безжалостностью. Партии не нужны инертные и безразличные исполнители, которые забывают, что предприятия, за которые они ответственны, есть государственные предприятия, и они пытаются превратить их в свое личное владение, где ... они ... могут делать все, что заблагорассудится; .... есть немало исполнителей, которые полагают, что решения партии и Советские законы пишутся не для них.
Любому, кто пытается утаить правду от партии или обмануть партию, нельзя позволить остаться в ее рядах".(94)
Те, кого обвинял Маленков в этой речи, вскоре обнаружат Хрущева в качестве своего представителя у власти. Хрущев стал выразителем интересов бюрократов, когда критиковал "чрезмерную сменяемость кадров".(95)
Слова Маленкова позволяют нам лучше понять, откуда шли злобные выпады Хрущева против Сталина. Сталин, говорил он, "отказался от методов идеологической борьбы"; используя выражение "враг народа", Сталин систематически возвращался к "массовым репрессиям и террору".(96) Эти фразы были предназначены для того, чтобы обеспечить положение тех, кого критиковал Маленков, тех, кто сделал государственные предприятия своей частной лавочкой, тех, кто скрывал правду от партии, чтобы можно было воровать и тащить безнаказанно, тех, кто прикрывался "марксистско-ленинской" фразеологией без малейшего намерения следовать ей. С Хрущевым все, кто жаждал стать настоящим буржуа, могли больше не бояться "массовых репрессий и террора" социалистического государства.
В-третьих, Маленков атаковал те кадры, которые сбивались в кланы, уходящие от какого-либо контроля, и которые незаконно наживались:
"Некоторые служащие сами вовлечены в расхищения общественной собственности ... эти люди превращают землю в свою собственность, заставляют колхозников снабжать их зерном, мясом, молоком и другими продуктами по низким ценам, и даже бесплатно".(97)
"Некоторые наши исполнители не основывают подбор штатов на политических и деловых качествах, но на соображениях приятельства, дружбы и землячества... Из-за таких искажений линии партии в деле подбора и продвижения кадров, мы получаем в некоторых организациях тесные компании, которые составляют взаимное страховое общество и ставят свои групповые интересы выше, чем интересы партии и государства. Не удивительно, что такое положение дел обычно приводит к вырождению и коррупции".(98)
