Сталин боролся с особой формой оппортунизма и ревизионизма. Он полагал, что классовая борьба в идеологической сфере будет продолжаться долгое время. Но он не смог сформулировать всеобъемлющую теорию о ее основах и ее социальной базисе. Другими словами, он не был способен сформулировать стройную теорию, объясняющую, как сохраняются классы и классовая борьба в социалистическом обществе.
У Сталина не было полного понимания того, что после исчезновения экономической основы капиталистической и феодальной эксплуатации, в Советском Союзе еще будет оставаться благодатная почва для буржуазных течений. Бюрократизм, технократия, социальное неравенство и привилегии позволят развиться в некоторых секторах советского общества буржуазному стилю жизни и стремлению к воспроизводству некоторых аспектов капитализма. Живучесть буржуазной идеологии, как среди масс, так и в кадрах партии была дополнительным фактором, который вдохновлял целые слои общества на поворот к антисоциалистическим позициям. Противники социализма всегда пользовались важными идеологическими и материальными ресурсами империализма, который никогда не прекращал внедрять своих шпионов и перекупать ренегатов; последние никогда не прекращали своих усилий по использованию и усилению всех форм оппортунизма в Советском Союзе. Тезис Сталина, согласно которому "нет классовой основы, не может быть классовой основы для господства буржуазной идеологии в нашем обществе", был односторонним и недиалектическим. Он порождал слабости и ошибки политической линии.(73)
Сталин не смог выделить адекватные формы массовой мобилизации рабочих и колхозников на борьбу с угрозой реставрации капитализма. Необходимо было развивать народную демократию с определенным намерением уничтожить бюрократизм, технократию, амбициозность и привилегии. Но участие народа в такой защите диктатуры пролетариата не было обеспечено так, как это должно было быть. Сталин всегда подчеркивал, что влияние буржуазии и империализма отражалось в партии через оппортунистические настроения. Но он не смог сформулировать теорию о борьбе между двумя линиями в партии. В 1939 году, подводя итоги Большой чистки, Сталин сосредоточился исключительно на шпионаже и заговорщицкой деятельности вождей троцкистов и бухаринцев и на том, как "буржуазные государства ... получают выгоды от слабости народа, его тщеславия и безволия".(74)
Сталин явно недооценивал международные причины, которые порождают оппортунистические тенденции, которые, однажды внедренные секретными службами, стали тем или другим путем вести к империализму. Далее, Сталин не предполагал, что необходимо мобилизовать всех членов партии на борьбу с оппортунизмом и искоренить нездоровые настроения. Во время идеологических и политических сражений все кадры и члены партии должны заниматься самообразованием и самовоспитанием. После 1945 года борьба против оппортунизма была ограничена высшими кругами партии и не способствовала революционным преобразованиям во всей партии.
Анализируя эти слабости, Мао Цзедун сформулировал свою теорию о продолжении революции:
"Социалистическое общество покрывает довольно долгий исторический период. В историческом периоде социализма еще существуют классы, классовые противоречия и классовая борьба, идет борьба между путем социализма и путем капитализма, и есть опасность реставрации капитализма. Мы должны признать продолжительную сложную природу этой борьбы. Мы должны повышать нашу бдительность. Мы должны вести социалистическое воспитание... Иначе социалистическая страна превратится в свою противоположность и выродится, и наступит возрождение капитализма".(75)
Ревизионистские группы Берии и Хрущева.
Такая политическая слабость была в будущем отягощена ревизионистскими тенденциями в руководстве партии, проявившимися в конце сороковых годов.
В управлении различными направлениями партии и государства Сталин всегда полагался на своих ближайших соратников. Начиная с 1935 года, существенную роль в работе по объединению и укреплению партийных рядов играл Жданов. Его смерть в 1948 году породила вакуум на этом направлении. В начале пятидесятых годов здоровье Сталина пошатнулось вследствие тяжелых усилий, потребовавшихся в военные годы. Вставала проблема с продолжением линии Сталина уже в ближайшие годы.
И примерно в то же время внутри руководства партии возникли две группы ревизионистов, которые начали плести интриги, клянясь в верности Сталину. Две ревизионистские фракции составили группа Берии и группа Хрущева, которые, тайно подрывая итоги трудов Сталина, ожесточенно боролись между собой.
После того, как Берия был расстрелян Хрущевым вскоре после смерти Сталина в 1953 году, можно было предположить, что он был противником хрущевского ревизионизма. Такую позицию занимал Билл Бланд в хорошо обоснованном исследовании о смерти Сталина.(76)
Однако свидетельства из других источников утверждают диаметрально противоположные данные о том, что Берия придерживался крайне правых позиций.
Например, сионистский автор Таддеуш Виттлин издал биографию Берии в тошнотворном духе Маккарти. Вот образчик его писания: "Диктатор Советской России смотрел на своих людей сверху вниз, как если бы он был новым безжалостным богом миллионов людей".(77) Буквально. Но, представляя идеи, разрабатывавшиеся Берией в 1951 году, Виттлин заявляет, что он хотел ввести частное предпринимательство в легкой промышленности, "усовершенствовать колхозную систему", так же, как и "вернуться к подходам досталинской эры, к НЭПу". "Берия ... был против сталинской политики русификации нерусских народов и республик". Берия хотел "лучших международных отношений с Западом", а "также намеревался восстановить отношения с Тито". Такие похвалы "разумной политике" Берии выглядят как нечто из ряда вон выходящее, когда появляются они из-под пера антикоммуниста. Токаев, тайный противник коммунистов, заявлял, что в тридцатые годы он знал Берию и кое-кого из его окружения, "не как слуг, а как врагов режима".(79) Гардинашвили, один из близких сотрудников Берии, имел тесные связи с Токаевым.(80)
Хрущев, в интересах которого было показать Берию как ближайшего помощника Сталина, писал:
"В последние годы жизни Сталина Берия привык выражать свое неуважение к Сталину все более и более открыто".(81)
"Сталин боялся, что он может стать первым человеком, которого Берия захочет убрать".(82)
"Иногда казалось, что Сталин боялся Берии и был бы счастлив отделаться от него, но он не знал, как это сделать".(83)
Надо вспомнить и мнение Молотова. Он и Каганович остались единственными вождями, верными их революционному прошлому.
"Я не могу исключить возможности, что Берия способствовал смерти Сталина. Я почувствовал это из того, что он говорил. Майским днем 1953 года на трибуне Мавзолея он делал такие намеки. Он искал соучастников-единомышленников. Он сказал: "Он исчез благодаря мне". Он пытался впутать и меня. "Я спас вас всех".(84)
"Я рассматриваю Хрущева, как представителя правого крыла, но Берия был намного правее и даже более прогнивший".(85)
"Бесспорно, что Хрущев был реакционером и сумел проникнуть в партию. Конечно, он не верил ни в какой коммунизм. Я считаю и Берию врагом. Он пролез в партию с пагубными целями. Берия был человеком без принципов".(86)
В последние годы Сталина Хрущев и Микоян явно скрывали свои политические идеи, чтобы занять лучшие позиции при дележе наследства Сталина.
Презрение Хрущева к Сталину ясно проглядывает в его мемуарах:
"По моему мнению, это случилось во время войны, когда Сталин начал страдать преувеличенным самомнением".(87) "В конце 1949 года болезнь начала захватывать разум Сталина".(88)
Энвер Ходжа отмечал нетерпение Хрущева в ожидании смерти Сталина. В своих мемуарах он упоминал о разговоре с Микояном в 1956 году:
