Не Сталин, а вся партия, Советское правительство, наша героическая армия, ее талантливые руководители и храбрые солдаты, весь Советский народ - вот кто обеспечил победу в Великой Отечественной войне. (Бурные и продолжительные аплодисменты)".(127)

Не Сталин! Не Сталин, а вся партия. А вся партия, по-видимому, получала приказы и распоряжения от Святого Духа.

Хрущев демонстрировал намерение прославить партию, ее коллективную суть в борьбе, и преуменьшал роль Сталина. Создавая культ личности, Сталин присвоил победу, которая была добыта "всей" партией. Как будто Сталин не был самым главным вождем партии, тем, кто всю войну проявлял невероятную трудоспособность, величайшую стойкость и дальновидность. Как будто стратегические решения не утверждались Сталиным, а наоборот, его подчиненными.

Если Сталин не был военным гением, то можно сделать вывод, что величайшая в истории война, война человечества против фашизма, была выиграна не военным гением. Потому что в той ужасающей войне никто не сыграл роль, сравнимую с ролью Сталина. Даже Аверелл Гарриман, представитель американского империализма, после повторения обязательных штампов о "Сталине-тиране", ясно засвидетельствовал "его высокий ум, который фантастически точно схватывал детали, его проницательность и удивительную человеческую восприимчивость, которую он смог проявить, по крайней мере, в годы войны. Я находил его лучше осведомленным, чем Рузвельт, более реалистичным, чем Черчилль, и, в определенной степени, самым эффективным лидером времен войны".(128)

"При Сталине не было места никому другому. А где же были наши военные руководители?",- разглагольствовал Хрущев. Он льстил маршалам: разве не вы были настоящими гениями Второй Мировой войны? В конце концов, Жуков и Василевский, два наиболее значительных военных руководителя, высказали свои мнения через пятнадцать и двадцать лет соответственно после позорного доклада Хрущева. Первым мы представляем мнение Василевского.

"Процесс роста Сталина, как генерала, завершился... После Сталинградского и, особенно, Курского сражения он поднялся до высот стратегического руководства. С того момента Сталин, как правило, мыслил понятиями современной войны, хорошо владел всеми вопросами, относящимися к подготовке и проведению операций. Обычно он требовал, чтобы военные действия проводились творчески, с полным применением военных знаний, так, чтобы все действия были решительными и гибкими, направленными на раскол и окружение врага. В своих военных представлениях он явно демонстрировал тенденцию к концентрации сил и материалов, к разнообразию их использования различными методами подготовки и проведения операций. Сталин стал показывать блестящее понимание военной стратегии, которого он достиг с впечатляющей легкостью, поскольку он был мастером в искусстве политической стратегии, а также и оперативного искусства".(129)

"Иосиф Сталин, несомненно, вошел в военную историю. Бесспорной его заслугой является то, что под его непосредственным руководством как Верховного Главнокомандующего, Советские вооруженные силы выстояли в оборонительных сражениях и столь блестяще провели наступательные операции. И, однако, он, насколько я могу судить, никогда не говорил о своем личном вкладе. Звания Героя Советского Союза и Генералиссимуса были присвоены ему по письменному представлению фронтовых командиров в Политбюро Центрального Комитета.... Обо всех просчетах, допущенных во время войны, он рассказывал народу открыто и честно".(130)

"По моему глубокому убеждению, Сталин, особенно в поздних фазах войны, был сильнейшей и наиболее замечательной личностью в стратегическом командовании. Он успешно руководил фронтами и всеми военными усилиями страны на основе партийной линии... Он остался в моей памяти как суровый, решительный военный вождь, к тому же и не без некоторой доли личного обаяния".(131)

Жуков начинает рассказ с превосходного примера методов руководства, как их представлял Мао Цзедун: собрать правильные идеи масс и превратить их в директивы для масс.

"Сталину приписывали различные существенные военные изобретения, такие, как разработка методов артиллерийских наступательных действий, завоевание превосходства в воздухе, методов окружения врага, раскалывание окруженных группировок и уничтожение их по частям и т.д.

Все эти первостепенные проблемы военного искусства являются плодами сражений с врагом, плодами глубоких размышлений, плодами опыта большой плеяды ведущих военных руководителей и самих войск.

Заслуга Сталина на самом деле состоит в том, что он верно оценивал советы, предлагавшиеся ему военными специалистами, а затем в обобщенном виде - в инструкциях, директивах, распоряжениях - немедленно направлял их в войска для практического руководства".(132)

"До и, особенно, после войны Сталину приписывалась выдающаяся роль в создании вооруженных сил, разработка основ советской военной науки и главной стратегической доктрины, и даже оперативного искусства...

Сталин владел техникой организации фронтовых операций и операций групп фронтов, и вел их с искусством, целиком охватывая сложные стратегические вопросы. Он показал свои способности, как Верховный Главнокомандующий, начиная со Сталинграда.

В руководстве вооруженной борьбой в целом Сталину помогал его врожденный ум и глубокая интуиция. У него было достаточно сноровки, чтобы выявить важнейшие связи в стратегической обстановке для организации отражения врага и проведения крупной наступательной операции. Несомненно, он был достойным Верховным Командующим".(133)

9 февраля 1946 года Сталин выступил перед избирателями с речью об итогах антифашистской войны:

"Война была величайшей школой, в которой все силы народа прошли через испытания".

Сталин косвенно атаковал милитаристские убеждения тех, кто притязал на то, что главным фактором победы была Красная Армия. Популярная во времена Тухачевского идея о том, что армия должна быть над партией, всплыла в кругах Жукова в конце войны. Сталин, конечно, признавал огромные заслуги армии, но, "прежде всего, это был триумф Советского общественного строя... Война показала, что Советский общественный строй является действительно народным строем". Во-вторых, победа добыта благодаря "нашей Советской политической системе... Наше многонациональное государство прошло через все военные испытания и доказало свою жизнеспособность".(1)

Было бы ошибкой, продолжал Сталин, полагать, "что мы добились триумфа только благодаря храбрости наших войск". Армейский героизм обычно идет насмарку без огромного количества танков, орудий и боеприпасов, которые народ готовил для солдат. И производство таких невероятных масштабов было бы невозможно без индустриализации, "проведенной в исключительно короткий срок в тридцатые годы", и без коллективизации, которая "в короткий срок покончила с нашей постоянной отсталостью в сельском хозяйстве". Сталин также вспомнил о борьбе, которую вели троцкисты и бухаринцы против индустриализации и коллективизации:

"Многие видные члены нашей партии постоянно тянули партию назад и разными путями пытались столкнуть ее на "обычный" путь капиталистического развития".(2) Сталин обратил внимание на роль партии и рабочих масс в подготовке к обороне и войне.

В феврале 1946 года был принят новый пятилетний план.

Во время отступления немецкие войска умышленно взорвали и сожгли все, что могло быть использовано: 2 тысячи городов, 70 тысяч деревень, заводы, на которых трудились четыре миллиона рабочих, были полностью или частично разрушены.(3)

В областях, подвергнувшихся оккупации, разрушение означало потерю от 40 до 60 процентов потенциала производства угля, электричества, стали, металлообработки и станкостроения. По некоторым оценкам, Советскому Союзу нужно было несколько десятилетий, чтобы восстановить все разрушенное нацистами в промышленных отраслях. Однако через три невероятных года промышленное производство за 1948 год превзошло уровень 1940 года.(4) По сравнению с 1940 годом производство угля составило 123 процента, электричества 130, автомобилей и грузовиков 161, станков 154 и цемента 114 процентов.(5)