В древности люди тоже широко практиковали этот щадящий прием. Чтобы избежать бессмысленного кровопролития, враждующие стороны выставляли элитных бойцов, и спорный вопрос решался в схватке. Этот полезный способ урегулирования взаимных претензий сохранялся до Средневековья (вспомните поединок Пересвета с Челубеем на Куликовом поле). Этнографы обнаруживают этот способ, превратившийся в ритуал, у некоторых отсталых народов. Там тоже дело ограничивается единоборством, а если столкновение враждующих групп все-таки происходит, оно подчинено определенным правилам и носит сугубо символический характер. После скоротечной схватки та сторона, где больше раненых и убитых, обращается в бегство, а победитель ее не преследует.

Разобравшись с поведением стадных животных, мы неизбежно приходим к выводу, что равенство и братство — не более чем миф, причем миф вредный и опасный, ибо попытки построить царство божие на земле, которые человек с упорством, достойным лучшего применения, предпринимал испокон веков, всегда заканчивались большой кровью. К сожалению, сотворить утопию можно только на бумаге, потому что такое общественное устройство решительно противоречит нашим врожденным программам поведения.

У замечательного поэта Саши Чёрного есть такие строчки (цитирую по памяти):

Отношения полов — тема полузапретная, чрезвычайно запутанная и вдобавок с привкусом «клубнички», поэтому долгое время обсуждать эти вопросы в печати или в приличном обществе было не принято. Хотя человек — в высшей степени сексуально озабоченное животное: половые отправления всегда вызывали нездоровый интерес и традиционно занимали очень много места в жизни людей во все времена. Мы не сильно погрешим против истины, если скажем, что даже слишком много, гораздо больше, чем у большинства других животных, ибо ни одна культура (от Адама до наших дней) не оставила сферу пола без внимания.

Если бросить взгляд на историю человечества, мы увидим, что отношение к этому вопросу порой бывало диаметрально противоположным — от последовательного табуирования всего, связанного с полом, до общественных практик ритуального разврата, в разное время бытовавших у многих народов. Не найдем мы только одного — равнодушия или хотя бы спокойного отношения к этой теме. Религиозные учения различного толка смотрели на отношения полов по-разному, но всегда считали их своей епархией и властно вмешивались в регуляцию брачных отношений посредством всевозможных норм, запретов и установлений.

За тысячи лет человечество нагородило вокруг сексуальной сферы терриконы самых нелепых домыслов: тут и мелкая философия на глубоких местах, и плохо переваренный фрейдизм, и вульгарные социологические штудии, стремящиеся вывести нюансы полового поведения человека из классовых или производственных отношений. При этом даже самые оголтелые гуманитарии называют инстинкт продолжения рода все-таки инстинктом и не спорят, как правило, что биологическая компонента тут необходимо присутствует. Но вот сделать следующий шаг и признать ее определяющей для таких людей смерти подобно, и потому пальму первенства они отдают высшему в человеке — загадочной неуловимой субстанции, пощупать которую руками нет никакой возможности. При этом почему-то никто не идет на поклон к биологам или этологам, хотя они без особого труда могли бы пролить свет на многие темные места взаимоотношений полов.

Нелепостей, ставших расхожими мифами, в этой области накопилось великое множество. Например, ортодоксальный марксизм полагает, что в глубокой древности среди первобытных людей царил промискуитет — беспорядочное сожительство всех со всеми, и только постепенно, по мере повышения градуса разумности и усложнения социальной организации поголовный свальный грех отлился в некие приемлемые формы.

Между тем ветхозаветный промискуитет — точно такая же кабинетная выдумка, как матриархат или золотой век на заре человеческой истории. Любой этолог объяснит, почему это невозможно. Во-первых, беспорядочный характер брачных связей противоречит иерархической структуре группы охотников и собирателей: отсутствие равенства между членами стада непременно требует регламентации отношений. Во-вторых, человек — очень ревнивое животное, причем ревнивы оба пола. Специально доказывать этот тезис нет никакой нужды: нам и без того хорошо известно, что накал страстей может быть настолько силен, что в некоторых случаях дело доходит до убийства. Промискуитет в стаде пралюдей неизбежно вылился бы в беспрерывную череду конфликтов, и такое сообщество не имело бы будущего. В-третьих, у ребенка есть выраженная потребность иметь не только мать, но и отца, следовательно, какой-то отец всегда был. Во всяком случае, такая программа просто не могла бы возникнуть в популяции с абсолютно свободными нравами. Наконец, в-четвертых, при господстве промискуитета женщина была бы обречена в одиночку растить и воспитывать детей, что в обществе охотников и собирателей совершенно нереально. Так что о беспорядочных половых связях в старину лучше забыть, не торопиться с выводами и разобраться в существе вопроса более обстоятельно.

На протяжении писаной истории человечества можно проследить четыре системы брачных отношений: групповой брак (сожительство нескольких мужчин с несколькими женщинами), полигамия, или точнее полигиния (многоженство), полиандрия (многомужество) и так называемый парный брак (одна женщина и один мужчина), причем последний может существовать в двух вариантах — в виде нерасторжимого пожизненного союза и в форме, допускающей развод.

Групповой брак был достаточно распространен в древности, но сегодня практически не встречается. Почти все население планеты предпочитает жить в парном моногамном браке, но многоженством тоже никого не удивишь, ибо многомиллионный мусульманский мир хранит свои традиции. Полиандрия всегда была редкостью (этнографы с большим трудом припоминают один из народов Непала, где эта экзотическая форма брачного сожительства была в порядке вещей), что неудивительно, если вспомнить об отчетливом половом диморфизме и бьющей через край ревности представителей вида Homo sapiens. Иногда, правда, поговаривают о многомужестве у туарегов (кочевой народ, населяющий Сахару), но в данном случае, вероятно, следует вести речь о равенстве полов, а не о полиандрии.

Мы постулировали наличие нескольких параллельно существующих форм брачных отношений у человека разумного, что не лезет ни в какие ворота. Больше всего удивляет то обстоятельство, что люди с готовностью подчинялись неписаным правилам брачного сожительства, чувствовали себя счастливыми и не считали, что поступают сколько-нибудь противоестественно. Между тем, с точки зрения этолога, подобное положение вещей — штука исключительная. Система брачных отношений в высокой степени видоспецифична и не может быть в одночасье изменена волевым усилием. Если, скажем, аистам на роду написано жить в строго моногамном парном браке, то при всем желании им этот жесткий стереотип не переломить, как бы ни хотелось несчастной птице сходить налево. С другой стороны, гориллы, живущие в групповом браке с абсолютным доминированием самцов, никогда не смогут создать парную семью.

Вопреки всем биологическим законам, человек разумный тасует свои программы наподобие заправского карточного шулера, и всюду чувствует себя как рыба в воде. Между прочим, среди бесчисленного множества парадоксов, которыми человек оградил свою половую жизнь, есть и такой: удовлетворять свою половую потребность следует подальше от посторонних глаз и даже говорить об этом неприлично. А почему? Ведь обезьяны (и не они одни) проделывают то же самое с великолепной непринужденностью и совсем не стесняются друг друга. Почему о пищеварении или дыхании толковать можно, а половой акт, служащий важнейшей цели продолжения рода, окружен частоколом всевозможных табу? Спору нет, стереотипы, привнесенные социальной эволюцией, уверенно ложились на биологический субстрат, подминали его под себя и по мере сил перекраивали неподатливую натуру, пытаясь втиснуть стихию в прокрустово ложе строгих моральных заповедей. Культурное обрамление полового инстинкта сомнений не вызывает, но где же прячется загадочный фактор «икс», подстегнувший именно такое развитие событий? Другими словами, почему все без исключения социальные институты с редким единодушием вмешиваются в сексуальную жизнь Homo sapiens, на каждом шагу подозревая нечистую игру краплеными картами, которые мог сдать, конечно же, не кто иной, как враг рода человеческого. Логика проста: поскольку дьявол — обезьяна Бога, он не успокоится до тех пор, пока не подсунет недорослю запретный плод, дабы насолить Творцу.