— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Ник.

— Вот это самое. Охотники пытаются разгромить города, но те никогда не наносят ответный удар. Никаких тебе зениток, никаких молний. Словно им все равно, словно охотники ничего не могут им сделать, и поэтому они просто не дают себе труда сражаться. Ты же видел — Герольд даже головы не поднял, чтобы посмотреть, кто это там его атакует! Если б только у нас была такая защита…

— Мы вольны принять их предложение, — негромко произнес викарий. — Ты знаешь это, Барри.

— Нет! — почти выкрикнул летчик. — Я — это я, Барри Крокер, и намерен остаться самим собой. Даже если теперь всю жизнь мне придется убегать и прятаться!

— Что происходит, если человек принимает предложение Герольда? — тут же спросил Ник. — Вы говорили, он изменяется, — как?

Зло посмотрев на Ника, Крокер ответил прежде викария:

— Изменяется — и все! Мы видели, как это было с Ритой. — И он сомкнул губы с таким видом, словно его нельзя было заставить что-либо добавить к сказанному.

— Видишь ли, мой мальчик, — Хадлетт говорил медленно, мягко, словно боясь задеть чьи-то чувства, — с нами был еще один человек, невеста Барри. Она встретилась с Герольдом прежде, чем мы разобрались, и приняла то, что он предложил. Она пришла к нам и хотела убедить поступить так же…

— Лучше бы ей умереть! — Крокер рванулся прочь от них.

— Но что с ней случилось? — настаивал Ник. — Полагаю, мы — Линда и я — имеем право знать, на случай, если то же предложат и нам.

— Предложат, — резко ответила леди Диана. — Но парень прав, Хадлетт. Расскажите им правду.

— С ней произошли, — викарий замялся, словно говорить ему было трудно, почти больно, — определенные физические изменения. Возможно, это мы еще могли бы принять. Но изменилась также ее психика, ее чувства. Мы считаем, что Рита — та Рита, которая вернулась к нам, — уже не принадлежит к человеческому роду. Человеку присущ врожденный страх смерти, лишь очень немногие способны его преодолеть, от одной лишь мысли о ней нам делается не по себе. Такое изменение — это своего рода смерть. Потому что тот, кто его принимает, переходит границу между этим миром и миром иным. Возврата оттуда нет. И наше отвращение к тому, во что они превращаются, столь сильно, что мы не можем рядом с ними находиться. Я пытаюсь найти нужные слова, но в действительности это изменение нужно видеть, чтобы полностью понять.

Викарий смотрел Нику в лицо, но все остальные, кроме Линды, отводили глаза, как если бы они боялись или стыдились того, о чем он говорил. Затем леди Диана проговорила:

— Ну что, Страуд, долго мы тут еще будем рассиживаться?

Несмотря на растущие вокруг кусты, Ник чувствовал себя совершенно беззащитным и беспомощным перед тем, что могло появиться с неба или подкрасться по земле. Однако лежащая внизу долина была еще более открытой, и уж ее-то, подумал он, им ни за что не пересечь незамеченными.

Страуд тоже внимательно осматривал долину.

— Мы можем пробиться вон туда. — Он указал на склон холма далеко вправо. — А когда дойдем, там будет видно, что впереди.

Идти вдоль гряды оказалось нелегко. Часть пути им пришлось ползти на четвереньках, перебегая открытые участки между зарослями кустарника. Тяжелее всех было миссис Клэпп. Но она не жаловалась, и остальные по очереди шли рядом с ней и помогали, как могли.

По крайней мере, летающий охотник не вернулся, и в долине внизу не было заметно никакого движения.

Однако солнце уже склонялось к закату, когда Страуд дал знак остановиться. Миссис Клэпп тут же села на землю. Побагровевшая, она часто и мелко дышала, лежавшие на коленях руки дрожали.

Ник подумал, что без хорошего отдыха ей ни за что не дойти.

— В сумерках тронемся дальше, — сказал Страуд. — А пока отдыхаем.

Фляга Ника и та, что нес Страуд, пошли по кругу, из мешков достали припасы. Равнина внизу казалась теперь совершенно безлюдной. Но когда солнце сползло вниз по небосклону, Ник заметил слабое свечение на северо-востоке.

Ник был в дозоре вместе с Джин. Тихонько коснувшись ее плеча, он указал на разгоравшееся над горизонтом зарево.

— Город, — ответила девушка на его невысказанный вопрос. — Ночью он весь сияет — ты в жизни не видел ничего подобного.

Нику показалось, что в голосе Джин прозвучали тоскливые нотки.

— Как близко вы его видели?

Таинственный город, или города, не давали ему покоя. Несомненно, их обитатели находились в полнейшей безопасности.

— Достаточно близко, — ответила Джин. — Достаточно близко, чтобы бояться. — Она помолчала мгновение и добавила: — То, что викарий сказал о Рите, — это правда. Она стала… другой. Но она плакала, когда приходила к нам в последний раз. Она не желала нам зла… хотела помочь…

Джин говорила с некоторым трудом, словно чувствовала себя в чем-то виноватой.

— Но вы ее прогнали. — Ник пожалел об этих словах, едва они сорвались с языка.

Джин повернула голову и прямо взглянула ему в лицо.

— Мы отослали ее прочь, — отрезала она.

Ник был смущен. Зачем он это сказал? Англичане знали, что делали. Знали, как нужно поступать, чтобы выжить. А его слова прозвучали как обвинение.

Джин снова отвернулась, глядя, как в долине понемногу сгущаются сумерки. Хотя она лежала совсем рядом и Ник мог бы коснуться ее рукой, он чувствовал, что она далеко-далеко.

— Если мы пойдем дальше, — спросил он, чтобы прервать молчание, — как же миссис Клэпп? Она совсем без сил…

— Знаю, — ответила девушка по-прежнему издалека. — Но ей придется постараться, а мы будем помогать. Надо добраться до надежного места раньше, чем наступит ночь.

— Что-нибудь видите? — спросил сзади Страуд. Джин покачала головой.

— Никого и ничего. Город светится.

По мере того, как сгущались сумерки, зарево в небе разгоралось.

— Но дальняя гряда закрывает город от нас. — Казалось, Страуд был этим доволен. — Пожалуй, пора двигаться.

Спуск был пологий. Джин опять несла корзинку с Джеремайей, а Линда, с Лангом на руках, держалась рядом с миссис Клэпп, слева от нее. Спустившись в долину, Страуд задал быстрый темп, и викарий, приотстав, шел вместе с женщинами.

Порой они останавливались передохнуть, и миссис Клэпп не жаловалась. Но было видно, что идет она только благодаря своей решимости; даже ее мешок для сбора припасов Линда повесила себе на плечо. Подошла леди Диана и без единого слова, твердо взяла миссис Клэпп под руку.

Ник не знал, что они будут делать, когда наступит полная темнота. К счастью, в это время года сумерки держатся долго, к тому же на землю падал слабый отсвет сияния в небе.

Ночь была тревожной. Ник внутренне вздрагивал от раздававшихся вокруг звуков. Доносились то крики, то вой. Нежного, чарующего пения, как в ту дождливую ночь, не было и в помине, звуки леденили кровь, заставляли то и дело оглядываться, чтобы посмотреть, кто бежит по их следам. Нику безумно хотелось спросить, что означает тот или иной звук, но, поскольку его спутников они не тревожили, он молчал.

— Мы уже много прошли, — объявил Страуд на одной из остановок. — Осталась совсем ерунда.

Они миновали поля и находились недалеко от подножия гряды, над которой сияло разлитое в небе зарево. И когда Страуд снова двинулся вперед, под ногами оказалась более ровная земля, а по бокам разрушенные стены: это могла быть тропинка.

Они подошли к черневшему во тьме дому, также сложенному из камня, однако Ник не смог рассмотреть его как следует. С легкостью, говорящей о привычке, Страуд отворил дверь и шагнул внутрь.

— Слава богу, — услышал Ник прерывающийся голос миссис Клэпп. — Мои старые ноги уже давно просят отдыха. Дай-ка я войду, милая, да посижу немного. И снова стану как огурчик. Я уже чуточку старовата, чтобы туда-сюда карабкаться.

— Вздор! — Леди Диана бережно и в то же время решительно подтолкнула ее вперед. — Не забудь, Мод, на всех нас подействовал луч охотника. Никому от этого нет ничего хорошего.