— Как давно пропал твой двоюродный брат, Хэм?

— Двадцать четвертого июля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года. Ну, ты же сам с родителями был в то лето на озере. Я помню, твой отец участвовал в поисках. А я как раз вернулся тогда из Кореи, только-только из армии. Уж мы тут все прочесывали… Тед был хорошим парнем и всю округу знал как свои пять пальцев. Бен тоже был не дурак, он подружился с Тедом на флоте и приехал половить рыбу. Они просто исчезли, как и все остальные — Колдуэлл с женой и двумя детьми в сорок шестом, а до них — Латимер и Джонсон. Я специально все это посмотрел. Достал свою записную книжку на днях и прочитал, чтобы ответить на любой вопрос, который вздумается задать этому парню из института. И знаешь, с тех пор, как в газетах впервые об этом написали, на Короткой Дороге исчезло около тридцати человек. Они здесь пропадали еще даже до того, как была проложена дорога. Что-то вроде Бермудского Треугольника. Только не так часто, чтобы люди всерьез забеспокоились: все успевает забыться. И все-таки зря они там снова начали ездить. Джим Сэмюеле пытался их отговорить — не то чтобы они рассмеялись ему в лицо, но, думаю, решили, что это просто местные глупые предрассудки.

— Но если другого пути к дому Вильсона нет… — Ник знал легенду о Короткой Дороге, но мог понять и приезжих.

— Да, тут уж поневоле поедешь. Никто не станет прокладывать новую дорогу к нескольким летним домикам только потому, что о той, которая уже есть, ходят странные слухи. Знаешь, вот этот писатель, — Хэм постучал ногтем по обложке, — рассказывает кой-какие чрезвычайно занятные вещи. А вот этот, — он указал на книгу «Снова об „этих штуках“», — Утверждает, например, что мы думаем, будто знаем о нашем мире все, будто уже все исследовано. Но это не так, есть еще масса неизведанного — горы, на которые никто не забирался, земли, в которых цивилизованный человек не бывал.

— «Здесь обитают чудовища», — процитировал Ник.

— Это что такое? — Хэм поднял на него глаза.

— У отца есть настоящая старинная карта, которую он купил в Лондоне в прошлом году, — он вставил ее в рамку и повесил на стену у себя в конторе. На ней изображены Англия и часть Европы, а по нашу сторону океана только какие-то значки и драконы или морские змеи и написано; «Здесь обитают чудовища». Неизвестные земли в те времена люди населяли тем, что, по их мнению, могло там водиться.

— Ну, мы действительно многого не знаем, и люди в большинстве своем и не желают знать больше того, что находится прямо у них перед глазами. Указываешь им на то, что выходит за рамки их обычных представлений, и они говорят, что тебе все это мерещится. Но мы-то знаем о Короткой Дороге и о том, что там происходит.

— А что, по-твоему, там происходит на самом деле? — Ник сделал глоток из бутылки с кока-колой.

— Вот есть Бермудский Треугольник, только Сандерсон пишет, что это не «треугольник», а нечто гораздо большее. Что проводились какие-то опыты и было обнаружено, что это только одно из десяти подобных мест в мире. Самолеты, корабли со всем экипажем то и дело там пропадают — и никаких следов. Однажды исчезло целое звено самолетов ВМС и посланный на их поиски гидроплан. Может, это как-то связано с магнитными силами в таких точках. А Сандерсон предполагает, что происходит прорыв в другой пространствен но~временной континуум. Возможно, у нас здесь один из таких треугольников. Ужасно жаль, что этот парень из института не приехал. Уж пора бы начать какие-то серьезные научные исследования. К тому же…

С улицы донесся отчаянный собачий лай. Руфес, выгнув спину и распушив хвост, издал ответный угрожающий вой. Хэм обернулся.

— Что за черт? — Он направился к двери. Руфес прижал уши, его голубые, сиамские глаза превратились в две узенькие щелки, он исступленно шипел и время от времени издавал глухое ворчание.

Совершенно очевидно, что на того, кто лаял снаружи, это не произвело никакого впечатления.

У магазина стоял «Джип», за рулем сидела девушка. Выйти она не могла, удерживая заливающегося лаем разъяренного пекинеса,[2] который бешено вырывался, не сводя выпученных глаз с Руфеса.

Девушка увидела сквозь забранную сеткой дверь Хэма и выглядывающего из-за его плеча Ника.

— Пожалуйста, — попросила она со смехом, — не уберете ли вы своего воителя? Я хочу выйти, но не могу выпустить Ланг Сина!

— Извините. — Хэм подхватил Руфеса, ловко избегая когтей, которые огромный кот выпустил, готовясь к бою. — Не обессудь, Руф, ты на время отправишься в кладовку.

Он ушел, унося брыкающегося и утробно завывающего кота, и Ник открыл девушке дверь. Она по-прежнему не спускала с рук пекинеса, который замолчал, едва только враг вынужденно отступил.

— Он маловат, чтобы сражаться с Руфесом, — заметил Ник. — Руф один раз махнул бы своей лапищей — и все.

Девушка нахмурилась.

— Напрасно вы так в этом уверены! Пекинесов когда-то называли собаки-драконы, собаки-львы — они охраняли дворцы. Для своего роста они одни из самых храбрых животных в мире. Ну, тихо, Ланг, ты своего добился. Мы все знаем, Драконово Сердце, что ты очень-очень храбрый пес.

Пекинес лизнул ее в щеку и затем огляделся с царственным видом, словно теперь, когда враг покинул поле битвы, это были его владения.

— Чем могу служить? — вернулся Хэм, облизывая палец, который, очевидно, успел-таки зацепить когтем изгнанный Руфес.

— Мне нужно, чтобы вы объяснили, как проехать, и еще мне нужно пару ящиков кока-колы и… — Держа Ланг Синга одной рукой, поскольку он больше не вырывался, девушка порылась в висевшей через плечо большой сумке. — Вот, — сказала она с облегчением. — Думала, он в третий раз провалился в самый низ и опять придется все вытряхивать.

Теперь в руке у нее был список.

— Если только я разберу почерк Джейн. Ей следует писать печатными буквами тогда хоть можно будет догадаться. Правильно, два ящика кока-колы, один оранжада, один пепси. И она говорила, у вас будут дыни… Ой, я же забыла сказать, я Линда Дюран, и мне все это нужно для Джейн Риджвелл — она поселилась у Вилсона. Она обещала позвонить вам и сделать закат.

Хэм кивнул.

— Да, так и было — я все приготовил. Мы быстро погрузим… — Он взглянул на Ника, который с готовностью снова отошел от прилавка.

Ник с удовольствием поможет Хэму — хотя особенно торопиться не стоит.

Линда была почти одного роста с Ником. Нынче много высоких девушек. Ее длинные волосы, прихваченные ярко-красной тесьмой, ложились на плечи темными, почти черными прядями. Кожа у нее была белая-белая. Если она и загорала когда-нибудь вообще, то этим летом на пляже еще явно не бывала. Джинсы на ней были такого же красного цвета, что и тесьма в волосах, а на легкой блузке без рукавов прыгали вверх и вниз белые и голубые дельфины. Темные очки болтались у нее на груди на красном шнурке, на ногах были одеты плетеные туфли.

Обычно Ник не рассматривал столь подробно девичьи одежки, но наряд Линды так ей шел, что она казалась сошедшей с картинки.

Он положил на плечо одну из указанных Хэмом дынь, взял вторую под мышку и понес к «Джипу». Хэм укладывал ящики с кока-колой.

— Подожди, я принесу мешки, — сказал он. — Если будет трясти, дыни побьются.

Линда Дюран вышла вслед за ними.

— Мне что, предстоит трястись на ухабах? Вам придется объяснить мне, как проехать, а то Джейн рассказала как-то путано.

Ник вдруг впервые осознал, что она собирается ехать по Короткой Дороге. Он бросил взгляд на Хэма, который с невозмутимым видом занимался своим делом. После всего, что Хэм только что рассказал, посылать приезжего человека, да еще девушку, по Короткой… С другой стороны, если иного пути туда нет… Но на душе у Ника стало неспокойно. Вот еще что — он тоже может ехать этой дорогой. Если подумать, так даже ближе до его собственного домика. И с тех пор, как Тед с Беном пропали, прошла уже целая вечность. На небе светит солнце, да и эти Риджвеллы, должно быть, сто раз проезжали по дороге с тех пор, как там поселились. Так какой смысл бояться чудовищ, которых нет?