Вскоре после этого в Гелсингфорс приехал пред­ставитель социалистов-революционеров от Кронштадта и через свою местную Гелсингфорскую организацию сделал социал-демократам предложение: «так как {138}Кронштадт поднимается на днях, то предлагаем Свеаборгу поддержать нас». Финляндская организация, не имея на то никаких директив от Центрального Коми­тета партии, предложение отклонила, но после долгих споров с социалистами-революционерами приняла, по взаимному с ними согласию, резолюцию готовится к восстанию как Кронштадту, так и Свеаборгу, причем ни один из названных городов не мог выступать, не получив извещения о готовности к восстанию дру­гого.

Между тем 16 Июля в Свеаборгской крепости произошли беспорядки нижних чинов, вызванное неко­торыми хозяйственными распоряжениями. Члены военной Финляндской организации, руководимые офицерами Емеляновым и Коханским, вмешались в беспорядки, стали во главе недовольных нижних чинов и своею агитацией сумели развить беспорядки в бунт, а затем, когда благодаря связи их организации с Финляндской Социал-Демократической Партией — была объявлена за­бастовка Финляндских рабочих, когда рабочие начали нападение на железную дорогу и вооруженные последними образцами винтовок пошли на подмогу бунтовавшим воинским частям, — тогда Свеаборг оказался объятым восстанием, для подавления которого понадо­бились сухопутные войска и броненосцы.

Таким образом, благодаря пропаганде и агитации социал-демократической военной организации, незначи­тельное недоразумение, возникшее в войсковой части на экономической почве, было доведено до открытого восстания.

Восстание в Свеаборге как бы толкнуло Централь­ный Комитет на решительный шаг, он дал дирек­тиву о начале бунта Кронштадту, где работала С. Пе­тербургская военная организация, заставил действовать Ревельскую организацию, которая и подняла бунт на «Памяти Азова», сделал попытку поднять через {139}местную военную организацию восстание в Севастополе и послал призыв Центральному Комитету Латышской С.-Д. Р. П. поднять военное восстание в Уст-Двинской и Либавской крепостях. Одновременно с тем обратившись за поддержкой ко всем революционным партиям и организациям, Центральный Комитет объявил всеобщую забастовку, но потерпел неудачу — рабочие, за исключением нескольких пунктов, не откликнулись на призыв, и забастовка провалилась.

Bсе действия Центрального Комитета после роспуска Думы — его нерешительность, его противоречие с объявлением лозунгов, неудачный шаг с объявлением стачки, все это дало хороший повод большевикам указать партии на несостоятельность проводимой меньше­виками тактики; они воспользовались моментом, дабы вырвать у меньшевиков верховенство в партии и стали агитировать за созыв экстренного партийного съезда.

Меньшевики во главе с Центральным Комитетом пытались было воспротивится созыву съезда, но скоро требования съезда стали поступать от многих органи­заций и в том числе от Социал-Демократии Царства Польского и Литвы и от Социал-Демократии Латышского Края, и это уже заставило Центральный Комитет поставит вопрос о созыве съезда на очередь.

Встали с наступлением осени и другие очередные вопросы — открытие учебных заведений и «рекрутский набор».

По первому вопросу Центральный Комитет дал директиву: «в интересах революционного движения пред­ложить учащейся молодежи открыть учебные заведения как с целью сконцентрировать в больших городах учащуюся молодежь, так и с целью в соответствующий момент использовать здания для всевозможных собраний».

По второму же вопросу, поднятому Выборгским воззванием, призывавшим население не давать {140}правительству «рекрутов», Центральный Комитет предложил начать собирать сходки идущей к призыву моло­дежи, дабы выяснить на местах, возможно ли провести отказ населения от набора, который, по мнению Коми­тета, надлежало обставить таким образом, чтобы он явился как бы самостоятельным шагом широких кругов населения против правительства.

———

Однако одновременно с партийными организациями работали органы правительства. Распоряжение Министра Внутренних Дел от 11-го июля относительно приня­тия самых решительных мер против революционных организаций и воспоследовавшее в Августе Высочай­шее повеление о введении военно-полевых судов — дали возможность бороться с революционными организациями действительными средствами. Почувствовала то на себе и Р. С.-Д. Р. Партия.

С 1-го июля по 31-е Декабря, помимо общих групповых заарестований по разным городам наибо­лее активных партийных работников, были арестова­ны принадлежавшие партии типографии: в Петербурге, Харькове (2), Ставрополе, Симферополе, Вятке, Вильне. Одессе (2), Томске, Киеве (2) и Новочеркасске; про­изведены аресты военных организаций в Москве, Петер­бурге, Киеве и Тифлисе; арестована в Москве уже вторая в течение года мастерская бомб военно-технического бюро местной боевой дружины, причем взяты бомбы, оружие, экземпляры устава боевой дружины, планы города с обозначением складов оружия, оружейных магазинов, казарм, полицейских участков, постов городовых; немного же позже заарестована пол­ностью и самая дружина, при чем у участников ее обнаружены бомбы, патроны, оружие и прочие принад­лежности боевой техники.

Взяты склады революционной литературы в С. Петербурге, Москве и Киеве, из {141}которых особенно интересным оказался склад Петербургской, заключавший в себе до пятнадцати тысяч экземпляров разных руководящих изданий и в том числе 3,500 экземпляров брошюры — краткое руковод­ство к уличному бою.

Эти аресты, в связи с общими мероприятиями пра­вительства по подавлению смуты, в сильной степени пара­лизовали партийную работу вообще, в частности же не мало содействовали как провалу объявленной всеобщей забастовки после роспуска 1-й Думы, так и провалу «рекрутской кампании». Руководители партии видели, что в первом случае за социал-демократами не пошли широкие круги рабочих, во втором — за ними не пошло крестьянство и мещанство, которых они хотели напра­вить на борьбу с правительством. Сознание, что в этой борьбе социал-демократы могут рассчитывать лишь на свои силы — действовало угнетающе как на руково­дителей партии, так и на соорганизованных рабочих. И вот, желая поддержать упавшее настроение партии, Центральный Комитет обратился к организациям с призывом устраивать по разным злободневным поводам мирные демонстрации, однодневные забастовки и митинги.

Комитет надеялся, что такие «частичные выступления» будут будить пролетарские массы, выведут их из состояния пассивности, придавленности и вместе с тем подействуют возбуждающе и на прочие круги на­селения, что, в свою очередь, не может не отразится на партии. Усилия Центрального Комитета были напрасны. Массы уже не шли на выступления.

«Давно в рядах социал-демократии, говорит один из ее поборников, не наблюдалось такого уныния, ка­кое имело место осенью 1906 года. Революция кончена — ­нередко приходилось слышать даже от опытных и со­вершенно зрелых социал-демократов. В стране царил белый террор, военно-полевые суды работали {142}вовсю. Революция забилась в тупик, и вместо анализа действительности, вместо изучения ошибок прошлого и повседневной с.-д. работы, наша партия бросается от одной тактики к другой, внося лишь дезорганизацию и недоумение в пролетарские массы». (К. Левин. Политические партии в России.).

В этот период упадка партийной работы лишь крайние левые элементы партии, большевики — продол­жали призывать партию готовится к вооруженному восстанию, призывали к террору и грабежам.

Так, в Августе месяце, когда Польская Социали­стическая Партия (П. П. С.) произвела в Варшаве массовые убийства городовых, орган большевиков «Пролетарий» в № 1 писал:

«Мы советуем всем многочисленным боевым группам нашей партии прекратить свою бездеятельность и предпринять ряд партизанских действий, на точном основании решений съезда ……… с наименьшим «нарушением личной безопасности» мирных граждан и с наибольшим нарушением личной безопасности шпионов, активных черносотенцев, начальствующих лиц полиции, войска, флота и так далее, и тому подобное» («Пролетарий». Орган Московского и Петербургского комитетов российской Социал-Демократической Рабочей Партии. 21 Ав­густа 1906 года № 1.).