— За углом наша коммуналка! — объявил Мартйя. — Сейчас дома только Лиза, но она ужас какая славная, вот увидишь, она сразу заставит тебя пить кофе.

Вдвоем они подошли к коммуналке, и, правда, дома оказалась одна только Лиза.

— Здравствуйте, добро пожаловать, — вяло процедила она, подозрительно косясь на мать Мартина.

— Здравствуйте, — сказала та, — я мать Мартина.

— Знаю, — сказала Лиза.

Она испугалась, что женщина тут же уведет с собой Мартина. Само собой, это ее право, но от одной этой мысли у Лизы сжалось сердце. Конечно, она понимала, что мальчик ненадолго «поступил» к ней в сыновья, что скоро он их покинет, но… но только бы не сейчас, только бы не сегодня!..

Так много всего, так ужасно много всего хотелось ей сделать для этого мальчика, так хотелось ему помочь, и она никому не позволит сорвать ее замысел, даже его родной матери!

Лизе показалось, будто мать услышала ее мысли, не высказанные вслух. Женщина робко присела к столу и уперлась взглядом в столешницу. Наконец она решилась раскрыть рот, чтобы поблагодарить за помощь, которую в этом доме оказали Мартину, но тут Лиза спросила:

— Может, выпьете чашку кофе?

— Да, благодарю, с удовольствием.

— А, что я тебе говорил? — воскликнул Мартин.

Но Лиза была крайне встревожена. Знает ли эта женщина про историю с пистолетом? А может, Мартин припас еще и другие какие-нибудь сюрпризы?

Надо как-то договориться с этой женщиной. Только бы не допустить, чтобы она вот сейчас увела Мартина навсегда! Лизе так хотелось, чтобы Мартин хоть немножко еще у них пожил.

Но мать Мартина все поняла без слов. Она закурила.

— Скажите, а можно Мартину еще побыть здесь какое-то время, пока не наладится наша жизнь? — спросила она.

Лиза просияла:

— Он может жить здесь сколько угодно. И чем дольше, тем лучше!

Тут Лиза вопросительно взглянула на Мартина.

— Все-таки я очень хочу вернуться домой! — сказал он.

— Вернешься! Вернешься! — одновременно выпалили обе женщины.

Как-то само собой вышло, что Мартин должен был остаться в коммуналке. Обе женщины страшились бесповоротного и, главное, немедленного решения, и потому они молча вроде бы условились отложить это решение на будущее.

И у Мартина тоже полегчало на душе. Ему очень хотелось вернуться домой хоть сейчас, и вернуться непременно вместе с Геллой, но раньше надо было выставить из дома того подонка!

Да, сначала надо выгнать подонка! Мартин не сомневался, что все вместе они найдут на него управу.

Тут вдруг на кухню вошел Флемминг в одних трусах. Он удивленно взглянул на маму Мартина.

— Простите, ради бога, я не знал, что у нас гости!

Флемминг торопливо вышел из кухни, но скоро вернулся назад, на этот раз уже в сорочке и в брюках.

— Здравствуйте! — сказал он и хотел представиться, но оказалось, что Мартин уже представил его.

— Простите, что я вышел к вам неодетый! Но я всю эту неделю вкалываю в ночную смену, так что, сами понимаете…

Он присел к столу, и Лиза налила ему чашку кофе. Флемминг насыпал в чашку сахару и внимательно посмотрел на мать Мартина.

— Мартин переезжает к вам? — спросил он.

— Нет, понимаете ли, с этим лучше немножко обождать. Сначала мы должны уладить кое-какие дела, — сказала она.

— Хотите, я помогу вам? — спросил Флемминг.

— Н-не знаю… — неуверенно протянула мать.

Зато Мартин заявил без околичностей:

— Вот что, Флемминг: ступай прямиком ко мне домой и дай в зубы тому подонку! Тогда-то он наверняка уберется из нашей квартиры, а мы с Геллой вернемся домой! — Мартин судорожно сглотнул: — Знаешь, он мою маму бьет, видел у нее на глазу синяк?

Мать опустила глаза, а Флемминг принялся внимательно разглядывать ее лицо.

— Да, страшный у вас синяк! Скажите, вас правда ударил ваш жилец?

Мать кивнула.

— Что же вы не выгоните его из дома — и делу конец? — спросила Лиза.

— Легко сказать… — вздохнула мать Мартина.

Лиза с Флеммингом поняли все. Легко сказать: «И делу конец». А мать Мартина оказалась в той же западне, что и десятки тысяч других женщин, хоть поначалу они вроде бы сами избрали себе такой жребий.

По соседству с Мартином жила девочка Эльза, Мартин хорошо помнил ее мамашу — та вечно расхаживала с синяком то на одном глазу, то на обоих сразу. А все потому, что отец Эльзы как примет больше трех кружек пива, сразу делался будто полоумный и начинал драться. Сколько раз Мартин слышал, как среди ночи он вдруг начинал разоряться, из той квартиры неслись громкие вопли и стоны — это Эльзин отец избивал ее мать.

Но эта женщина не ушла от мужа. А выгнать его она, должно быть, боялась. Как знать, может, она думала, что без него пропадет — не на что будет жить с детьми. Вот она и смирилась и каждую неделю терпела побои.

Все соседи без конца судачили об этом.

Теперь и маму Мартина постигла та же участь. Может, и она тоже боится, что не прокормится без подонка этого. Но нет, уж такое Мартин не потерпит!

«У нас же друзья есть, верные, крепкие друзья, — размышлял про себя Мартин, — а с друзьями и невозможное одолеть можно. Все одолеем — дайте только срок».

Мартин все думал и думал, а Лиза между тем рассказывала его маме, как Мартин угодил к ним в коммуналку. И про поход рассказала ей, из которого он недавно вернулся, и про то, как они все вместе дружно отремонтировали его комнату.

— Пошли! — предложила она. — Взгляните на комнатку сына.

Об одном лишь смолчала Лиза — о той самой чуднóй истории с револьвером.

И Мартин тоже смолчал об этом. Но в душе решил: как только вернутся Грета и Курт, он сейчас же расскажет им про все, что он увидел в своем домашнем подвале.

Само собой, Мартину очень хотелось, чтобы Флемминг сходил к ним на квартиру и хорошенько дал в зубы тому подонку, но, кто знает, а вдруг Флеммингу тоже не поздоровится?

Может, кроме пистолета, что Мартин стащил, у того гада еще другое оружие припрятано? Нет, правда, надо думать, у него и другие пистолеты найдутся. А Мартин не хочет, чтобы пострадал Флемминг, — никто из его новых друзей, к которым Мартин уже успел привязаться, не должен пострадать.

Наверно, Грета что-нибудь да придумает. Ведь Курт еще в самый первый день сказал Мартину, что Грета какой угодно узел разрубит. Нет, Мартин уверен, что Грета ему поможет.

Оии уже пили третью чашку кофе, когда пришли Грета с Куртом. Этим двоим не пришлось долго объяснять, что к чему. Они тревожно переглянулись друг с другом, и каждый подумал: «Что только теперь ждет Мартина?»

Узнав, что Мартин еще побудет у них какое-то время, и Грета, и Курт вздохнули с облегчением.

— Скажите, а на какие средства живет этот ваш тип? — спросил Курт маму Мартина.

— М-да, трудно сказать. Сейчас он без дела, но, кажется, он повар или что-то в этом роде. Бывает, ему удается подработать в каком-нибудь ресторане…

— Вы говорите, он повар или что-то в этом роде? Неужто вы не знаете точно?

Женщина пожала плечами.

— Так как же вы, собственно, дошли до жизни такой? — спросил Курт.

— Уж больно тяжко мне было. Я ведь одна осталась… Сначала вроде бы дело у меня спорилось, но скоро со всех сторон посыпались жалобы на Мартина. Сначала учителя стали жаловаться, потом — соседи, а затем уже домовый инспектор… Кто-то даже в полицию на него пожаловался, и ко мне пришли из ведомства по воспитанию детей, вроде бы предложили помощь, чтобы только самое худшее предотвратить, — ну, я и согласилась отослать Мартина в детский дом.

Все время мне казалось, будто кто-то за меня уже все решил. Такие напористые люди засуетились вокруг меня.

Когда Мартин уехал, мне захотелось рассеяться. Повстречать новых людей… Сама не знаю, как все это случилось. Откуда-то возник этот тип. Рослый, крепкий мужчина… ну и завертелось все своим чередом…

У матери был растерянный вид.

— Ваша правда! Как, собственно, мы дошли до жизни такой? Да только хоть кто-нибудь спрашивал меня, чего я хочу?..