— Ублюдок, — пробормотала она себе под нос, протягивая Акмеду трехструнный инструмент.

— Правда? — фыркнул он.

— Не ты. Он! — ответила Рапсодия, взмахом показывая в сторону лавки.

Другой рукой она попыталась пригладить волосы под капюшоном.

— Что произошло?

— В мире полно любителей щипать не только струны, — сердито промолвила она, когда они вновь зашагали по улице.

Акмед ухмыльнулся и вернул инструмент Рапсодии.

— И как ты поступила?

— Взяла за пример Грунтора, — ответила Рапсодия. — Только воспользовалась тупым концом кинжала — В ОТЛИЧИЕ от Грунтора. Так что болван теперь до конца жизни будет петь сопрано.

— Наверное, он потомок намерьенов, — сухо заметил Акмед.

Настроение Рапсодии неожиданно улучшилось.

— Ну, я знавала многих уродов и на старой земле. Не могу поверить, что вы с Ллауроном это обсуждали.

— Что ты купила? — спросил Акмед.

— Лиру целителя — ее музыка помогает больным выздоравливать. У Каддира такая есть, но он толком не умеет на ней играть. У нее только три струны. Я никогда не держала в руках ничего подобного, так что придется учиться. Здесь совсем другие музыкальные инструменты, не такие, как у нас дома.

Акмед взял ее за плечо, чтобы она не наткнулась на десяток смеющихся солдат, стоявших возле юго-восточных ворот.

— Рапсодия, мне не хочется тебя расстраивать, но теперь наш дом здесь.

Он смотрел, как она молча шагает вперед, глядя себе под ноги. Когда они вышли из ворот, Рапсодия наконец подняла глаза.

— Для тебя — возможно, — сказал а она.

Потом вновь опустила голову и молча пошла дальше.

Они вошли в одну из деревень, что неподалеку от столицы, когда Рапсодия неожиданно повернулась к Акмеду и схватила его за руку:

— За нами кто-нибудь следит?

Дракианин кивнул, продолжая невозмутимо шагать. Они свернули в сторону, чтобы не столкнуться с играющими ребятишками, и обошли стоящую возле лачуги бочку, из которой шел едкий дым, — кто-то готовил себе еду. Акмеду пришлось почти кричать, так шумела вокруг толпа людей, которых не пустили в Бетани.

— Грунтор уже некоторое время следует за нами.

— Почему? — Рапсодия оглянулась, пытаясь разглядеть большую тень.

— Потому что я его попросил.

— А где Джо?

— Наверное, вместе с ним: мы совсем недалеко от нашего лагеря.

Внезапно раздался пронзительный вопль, мгновенно перекрывший шум толпы, — так кричат попавшие в беду дети. Рапсодия повернулась и увидела лежащего на земле маленького мальчика. Он лежал на земле, закрывая руками голову, ребенок весь сжался в комок, пытаясь защититься от седобородого мужчины, занесшего для удара ногу.

Рапсодия рванулась вперед, но ее остановил Акмед, мгновенно схватив девушку за руку.

— Не вмешивайся, — предупредил он, наблюдая за тем, как черная ярость на лице подруги сменяется серым шоком. — Эти люди так живут. И большинство других людей. Оглянись по сторонам.

И в самом деле, прохожие спокойно шагали мимо, обходя мужчину и мальчика. Они попросту не обращали на них внимания. Рапсодия попыталась вырваться, но Акмед лишь сильнее сжал пальцы.

— Отпусти, — прошипела она. На ее лице вновь появился безудержный гнев.

Акмед неохотно отпустил ее руку и отступил на шаг. Он был сердит. Рапсодия помчалась через улицу, нагнув голову, — Грунтор называл такую атаку «боевой таран». Ситуация вышла из-под контроля Акмеда. Ему оставалось только смотреть.

Девушка врезалась головой в грудь седобородого. Он никак не ожидал нападения, поэтому они с Рапсодией рухнули возле бочек, сложенных на обочине.

Едва голова мужчины соприкоснулась с землей, Рапсодия ребром ладони сломала ему нос. Кровь брызнула на мостовую, оставляя на камнях темные пятна.

Когда первый шок от удара прошел и перед глазами у мужчины прояснилось, он попытался схватить Рапсодию за горло.

— Сука, — прошипел он, размахивая руками. — Я тебя…

Акмед лишь вздохнул, увидев, как Рапсодия, усевшись верхом на крестьянина, замахнулась для нанесения своего любимого прямого правой, которым так восхищался Грунтор. Она вновь попала в окровавленный нос.

Мужчина так и остался лежать на земле. Рапсодия поднялась на ноги, вытирая со лба капли его крови. Прохожие, не обращавшие внимания на мужчину, лупившего ребенка ногами, начали останавливаться.

Мужчина заморгал и прищурился — лучи заходящего солнца били ему прямо в глаза.

— Это… мой сын, — с трудом пробормотал он.

— Неужели? — презрительно спросила Рапсодия. — Так вот в чем причина? Рада, что ты мне сказал. — С этими словами она нанесла ему прицельный удар в пах.

Зеваки в ужасе отпрянули.

— Вот так! У таких, как ты, не должно быть детей! — Певица повернулась к маленькому мальчику, который лежал неподвижно, и склонилась над ним.

Конный отряд остановился посреди улицы. Один из солдат склонился с седла, чтобы выслушать прохожего, который что-то быстро говорил, показывая на Рапсодию.

Она утешала оборванного ребенка, нежно касаясь его лица. Мальчик кивал и, разинув рот, не мог оторвать от нее глаз. Рапсодия повернулась к его отцу.

— Как тебя зовут? — резко спросила она.

Тот приподнялся на локте, пытаясь унять текущую из носа кровь.

— Стайлс Найлсон, — едва слышно прошептал он.

— Послушай меня, Стайлс Найлсон. — Теперь голос Рапсодии звучал негромко и мелодично.

Акмед сразу понял, что она использует свое искусство Дающей Имя.

— С этого момента в твоей жизни главной задачей будет защита сына. Ты вырастишь его с любовью, заботясь обо всех его нуждах. Это будет доставлять тебе истинное удовольствие. Но если ты каким-то образом нарушишь мой приказ, если будешь обижать мальчика, твоя боль станет в десять раз сильнее. Если ты оскорбишь его хотя бы словом, твоя кожа будет гореть огнем. Ты меня понял?

Найлсон кивнул, пытаясь заглянуть под капюшон Рапсодии, как это только что делал его сын.

Акмед не заметил приближения стражников — его внимание было поглощено солдатами. Первый стражник схватил Рапсодию за руку и рывком поставил на ноги, другой резким движением сорвал с нее капюшон. Акмед побежал через дорогу.

Поднялся невероятный шум. К ним устремились конные солдаты, топча лошадьми тех, кто не успевал уступить им дорогу. Зеваки, еще недавно с ужасом наблюдавшие за короткой схваткой, бросились к Рапсодии, пытаясь хотя бы коснуться ее руки. Акмеда закружило в толпе.

Сияющие волосы Рапсодии, перевязанные черной лентой, растрепались, зимний ветер разметал пряди. Толпа ахнула, множество рук потянулось к девушке, и Рапсодия исчезла в водовороте тел. Казалось, девушка окружена бурным морем, волны которого с растущим упорством накатывали на ее беззащитную фигурку.

Конным солдатам пришлось остановиться — толпа стала слишком густой. Один из них оттолкнул в сторону женщину и с дубинкой в руках начал слезать с лошади.

Акмед старался удержаться на ногах. Он тянулся сквозь затягивающую его трясину тел туда, где стучало сердце Рапсодии — единственный пульс, кроме своего, который он мог слышать. Он схватил ее хрупкое запястье в тот момент, когда рядом оказался солдат. Неожиданно крики и шум перекрыл знакомый рев. Разрывающий барабанные перепонки яростный клич прокатился по улице. Лошади, заслышав его, шарахнулись и понесли.

Обезумевшая толпа расступилась, и Акмед потащил Рапсодию за собой. Как только перед ними открылся просвет, он побежал, отшвыривая всех, кто попадался на пути. Когда народу стало поменьше, он остановился, чтобы накинуть Рапсодии на голову капюшон, и оглянулся.

Шум начал понемногу стихать. Обитатели деревни озирались по сторонам, пытаясь найти женщину с сияющими волосами. Солдаты успокаивали лошадей.

Акмед заглянул в лицо Рапсодии. Она тупо смотрела прямо перед собой.

— Пойдем, — сказал он, подтолкнув ее вперед.

Они торопливо зашагали прочь, стараясь не привлекать к себе внимания. За спиной у них еще долго звучали крики.