Утром они нашли берлогу, о которой говорил Грунтор. Она была хорошо укрыта со всех сторон густыми зарослями куманики. Через узкий лаз можно было попасть в большую пещеру. Первым в нее проник Акмед, чтобы убедиться, что незваных гостей не ждут там неприятные сюрпризы. Когда оказалось, что берлога действительно покинута, Рапсодия и Джо привели в пещеру детей и приготовились к долгому ожиданию.

— Используйте наши припасы, — распорядился Акмед. — Не стоит экономить. Я уверен, что Стивен пришлет новые вместе с теми, кто придет за щенками.

Рапсодия с беспокойством оглядела притихший лес. К вечеру заметно похолодало, снег покрывал тонкий слой наста. Дети дрожали от пронизывающего ветра.

— Пожалуйста, поторопись, — зачем-то попросила Рапсодия, понимая, что ей не нужно ничего объяснять. — Мне совсем не хочется, чтобы Кто-нибудь из детей умер от обморожения.

— Ну, об этом я бы не стал беспокоиться, — с едва заметной улыбкой отозвался Акмед. — Ты найдешь способ их согреть — камень хорошо сохраняет тепло. Убежище у вас надежное. Меня гораздо больше беспокоят хищники. В особенности один. Постарайся никому не показываться на глаза. Я сделаю все возможное, чтобы увести от вас возможных преследователей. Грунтор будет стоять на страже.

Рапсодия посмотрела в его лицо и улыбнулась:

— Я знаю. Будь осторожен. — Она обняла Акмеда и повернулась к входу в пещеру.

— Рапсодия! Что?

— Когда я вернусь, нам нужно будет поговорить о девочке.

Рапсодия резко повернулась:

— Нет уж, давай прямо сейчас. Дракианин покачал головой:

— Сейчас не время. Я должен как можно быстрее добраться до лорда Стивена.

— В таком случае, разговор будет коротким, — заявила Рапсодия. — Я знаю, что ты собираешься сказать. Тебе кажется, что мне не следовало делать ее своей сестрой, — ты ей не доверяешь.

Акмед кивнул:

— Вроде того.

— Ну что ж, я свой выбор сделала, очередь за тобой. Теперь мы с Джо единое целое. Если ты захочешь, чтобы после твоего возвращения мы ушли, значит, так тому и быть. Мы сами найдем дорогу.

Акмед сделал несколько глубоких вдохов, стараясь подавить ярость.

— Прежде чем принимать такое решение, было бы неплохо сначала посоветоваться с нами.

— Знаю, — тихо вздохнула Рапсодия. — Ты прав — прости меня. Я ничего не могла с собой поделать. В тот момент мне показалось, что я приняла правильное решение.

— Тут все зависит от того, что называть «правильным». Понимаешь, ты только что заметно уменьшила наши шансы на спасение, Рапсодия.

— Как ты можешь такое говорить — после того, что мы увидели в Доме Памяти? — рассердилась Рапсодия. — Она ребенок, Акмед! Все остальные дети, если ты благополучно доберешься до лорда Стивена, вернутся в свои семьи, где их примут с распростертыми объятиями, а у Джо никого нет. С тем же успехом можно оставить ее здесь — какие У НЕЕ шансы на спасение?

— А с каких пор ты взяла на себя ответственность за ее судьбу?

Голос Рапсодии превратился в свистящий шепот:

— Я САМА взяла на себя эту проклятую ответственность! Веришь ты мне или нет, но я не раз сама делала выбор, несмотря на то что ты имеешь склонность делать это за меня. Сейчас наступил один из таких моментов. Она останется, или мы обе уйдем. Я ее не брошу.

— Ою она по душе, если вас его мнение интересует, — серьезно проговорил дотоле молчавший Грунтор.

Дракианин повернулся к нему, и выражение его лица изменилось. Некоторое время Акмед размышлял о чем-то.

— Ты хочешь, чтобы она оставалась с нами, и готов отвечать за нее? — обратился он к сержанту.

— Конечно! А почему нет? С ее светлостью ведь отлично получилось.

— Но тут совсем другое дело.

— Почему? — осведомилась Рапсодия. — Не вижу никакой разницы. Вы захотели помочь мне, я хочу помочь ей.

Акмед вздохнул:

— Ты полагаешь, что мы хотели тебе ПОМОЧЬ?

Рапсодия заморгала:

— Да — во всяком случае, в тот момент, когда мы встретились. Так оно и вышло, хотя я не хотела покидать Остров.

Теперь изумление появилось на лице Акмеда.

— А тебе не приходило в голову, что мы взяли тебя с собой для страховки?..

— Или чтобы слопать в случае чего? — добавил Грунтор полушутя.

— Конечно, приходило, но время показало, что я ошибалась. Вы же оба видите, что она в нас нуждается. Джо не создаст нам дополнительных проблем — во всяком случае, не больше, чем я.

— Ну, если взглянуть так… — протянул Грунтор.

— Девчонка — порченый товар, — проговорил Акмед нетерпеливо.

Рапсодия заметно помрачнела. Потом бросила взгляд на вход в пещеру, чтобы убедиться, что Джо ее не услышит.

— Прошу меня простить, — холодно молвила она, — но хочу напомнить — на случай, если кто-нибудь забыл, — что в некотором смысле мы все — порченый товар.

— Эй, за себя говори! — проворчал Грунтор.

— Я так и делаю. Девочка нуждается во мне. И она нужна мне. Я буду за нее отвечать. Если вы не хотите иметь снами дело — хорошо. Но я ее не оставлю.

Акмед сердито покачал головой:

— Ладно, пусть идет с нами. Но она должна понять, что несет ответственность не только перед тобой, но и перед нами. В нашей команде не может находиться человек, которому мы не доверяем. Расскажи ей о том, куда мы направляемся, но наше прошлое должно оставаться тайной. Договорились?

Рапсодия так порывисто бросилась ему на шею, что Акмед потерял равновесие.

— Да. Благодарю тебя! — Она отстранилась от него и поправила на нем плащ. — А теперь поторопись. Береги себя и скажи лорду Стивену, чтобы прислал лекарства.

Около недели необычный отряд провел в медвежьей берлоге, дожидаясь возвращения Акмеда. Рапсодия держала детей в тепле при помощи волшебного огня, нагревая, как предложил Акмед, камни. Очень скоро в пещере стало тепло и уютно, как в доме с разожженным камином.

Еды было вполне достаточно: у них имелся запас продовольствия для Грунтора на несколько недель, а того, что он один съедал за день, хватало, чтобы накормить всех детей. Поскольку им не требовался огонь для тепла, они вовсе не зажигали костер, благодаря чему воздух в пещере оставался свежим, а дым не выдавал их местонахождения.

Поначалу отсутствие света пугало детей, поэтому Рапсодия достала Звездный Горн и вонзила его острием вверх в мягкую землю в углу пещеры. Пламя бесшумно лизало клинок, озаряя мягким сиянием все вокруг. Струящийся от меча таинственный свет придавал особое очарование песням, которые пела детям Рапсодия. При помощи лекарственных растений из своей заплечной сумки она лечила и успокаивала больных.

Она продолжала петь утренние и вечерние молитвы. И тогда перед ее мысленным взором возникали улыбающиеся лица Гвидиона и Мелисанды. Эти теплые воспоминания резко контрастировали с бледными усталыми лицами, с надеждой смотревшими на нее со всех сторон. Сердце Рапсодии сжималось, когда она думала о детях Наварна.

Однажды, когда Рапсодия всматривалась в маленькие лица, встревоженные и испуганные даже во сне, на нее накатили воспоминания о прошлом. Она вновь увидела Эналайз — девочку, спасенную из лап Майкла. Тот презрительно называл ее Петунией.

На следующей день после того, как Майкл вместе со своими людьми уехал, Рапсодия взяла девочку и под охраной стражников Наны отвела в Широкие Луга, с трех сторон окружавшие Истон. Там она разыскала вождя лирингласов.

Лирины радушно приняли ребенка, и Рапсодия долго находила утешение, вспоминая об Эналайз, сидящей перед вождем на лошади и прощально махавшей рукой. Девочка улыбалась — в первый раз с тех пор, как Рапсодия ее увидела. И Рапсодия с радостной улыбкой помахала в ответ.

Только значительно позднее пришли боль и ощущение потери, которые не отступали, хотя Рапсодия и знала, что сделала для осиротевшего ребенка все возможное. Она до сих пор скучала по Эналайз. Удалось ли девочке обрести счастье после всех тех ужасов, которые ей пришлось перенести, пока она находилась в руках Майкла? Именно тогда Рапсодия дала себе клятву, что больше не допустит, чтобы при ней обижали детей, — чего бы это ей ни стоило… И она гладила в темноте маленькие руки, сглатывая слезы воспоминаний.