— Ну, с этими уже не попотеешь, — сказала Джо, глядя на неподвижные тела болгов, попытавшихся устроить им засаду.

Грунтор расхохотался и хлопнул ее по спине.

Акмед поднял руку, и все тут же замолчали. Они медленно шли за дракианином по извивающимся тропам, проложенным среди старых развалин. Здесь царило такое запустение, что, казалось, его можно потрогать руками.

Когда они проходили через большой зал, из которого в сторону отходил коридор, Рапсодия выглянула и увидела уступ вдоль громадной пещеры. Она вопросительно посмотрела на Акмеда, и тот молча кивнул.

Шагнув вперед, Рапсодия заглянула за край уступа. Ее глазам предстало огромное открытое пространство, где дул сильный ветер; воздух показался ей затхлым и пыльным. Она прикрыла глаза и глянула себе под ноги, в черный мрак.

Внизу лежал огромный разрушенный город, мрачный в своем безмолвии. Насколько видел глаз, тянулись улицы с древними, полуразвалившимися домами. Певица разглядела места, где городские площади когда-то украшали фонтаны и прекрасные статуи. Но и они давным-давно превратились в печальное напоминание о былой красоте. Некогда гений архитектора создал величественный город, который теперь стал забытой историей и медленно умирал, превращаясь в пыль.

«Великий шедевр Гвиллиама», — грустно подумала Рапсодия. Канриф. Это слово означало «век». Строительство стало делом жизни тысяч человек. Город продолжал стоять — бесплодное напоминание о бесплодных попытках бесплодного гения, который в своем высокомерии просто взял и выбросил великое творение, посчитав, что оно больше ему не нужно. И вот город превратился в пустую оболочку, пристанище для стай полулюдей, не способных оценить его величие.

— Зал Смерти уже недалеко, — напомнил Акмед, прикоснувшись к ее плечу.

Когда они подошли к последнему повороту, Акмед кивнул, и Грунтор остановился. Они с Джо встали по обе стороны, а Акмед и Рапсодия прошли остаток пути и оказались около тяжелой каменной двери.

— Я думаю, именно здесь находится библиотека Гвиллиама, — прошептал Акмед.

Рапсодия молча кивнула. В книге, которую они видели в Доме Памяти, не оказалось ни карт, ни описаний расположения внутренних помещений, но дверь они узнали сразу. На ее поверхности виднелись потрескавшиеся от времени буквы — выбитый рукой давно умершего мастера девиз Гвиллиама:

Cyme we inne frid, fram the grip of deap to lif inne dis smylte land.

Под ним была прикреплена ржавая металлическая пластина и имелась ручка, под которой виднелись одинаковые небольшие отверстия, расположенные строго симметричными рядами.

— Это замок, — сказал Акмед, коснувшись их рукой. От прикосновения посыпалась пыль и мелкие камешки.

— Думаю, девиз имеет какое-то отношение к ключу, — продолжал Акмед. — По-моему, идеи Гвиллиама не отличались особым разнообразием.

— Гвиллиам был инженером и математиком, — проговорила Рапсодия, стряхивая пыль. — Возможно, он каким-то образом закодировал свое послание. Я не вижу соответствия между этими знаками и намерьенским алфавитом.

— А это может быть какой-нибудь другой язык? Например, наинов или лиринов?

— Понятия не имею, — пожала плечами Рапсодия.

С политической точки зрения, такое решение выглядит не слишком разумным. Не думаю, что Гвиллиам стал бы рисковать и оказывать предпочтение какому-нибудь одному народу.

Она снова пересчитала отверстия; получилось пять рядов по шесть в каждом. Рапсодия задумалась, и вдруг ее лицо озарила радостная улыбка. Акмеду, наблюдавшему за ней краем глаза, показалось, что в туннеле неожиданно засияло солнце.

— Ну конечно же! Это музыкальный замок. В те времена считалось, что нот всего шесть. Только Певцы-лирины использовали восемь. Когда я жила у Ллаурона, я обнаружила, что сейчас все перешли на восемь. А раньше было принято записывать музыку октавами — пятью группами нот.

— Я и не знал, что Гвиллиам был музыкантом.

— Музыка подчиняется математической логике.

Рапсодия вытащила стрелу из колчана и отломала кончик. Затем очень осторожно вставила стрелу в отверстие, которое, по ее представлениям, соответствовало первой букве в слове «Cyme»

Где-то в глубине каменной толщи раздался едва заметный щелчок, отзвуки которого несколько секунд звенели за дверью, а потом стихли.

— Осторожнее, — сказал Акмед. — Если допустишь ошибку, замок может сломаться и мы вообще его не откроем.

— Ш-ш-ш, — прошептала Рапсодия. Ее глаза сверкали от возбуждения.

Она напряженно хмурилась, считая буквы и пытаясь выстроить ноты в соответствии с девизом Гвиллиама. Она дошла до предпоследнего слова, когда появилась Джо:

— Кто-то идет. Их много.

— Продолжай, — повернувшись к Рапсодии, проговорил Акмед. — Я помогу Грунтору. Не торопись.

Рапсодия кивнула, а Акмед помчался по коридору. Его место заняла Джо. Посмотрев ему вслед, она подошла поближе к двери:

— Что ты делаешь?

— Тише, — сказала Рапсодия, стараясь не отвлекаться. — Узнаешь через минуту.

Из-за угла донесся шум борьбы, по коридору принялось разгуливать гулкое эхо. Неожиданно Джо рванулась туда, где шло сражение.

— Джо, остановись! — сердито крикнула Рапсодия. — Оставайся на месте.

Она попыталась схватить девушку за руку.

— Ты что, спятила? — вырываясь, возмутилась Джо. — Там по меньшей мере десять болгов!

— Всего десять? К тому времени, как ты добежишь, Акмед с Грунтором их прикончат, заберут все, что у них есть ценного, и припрячут тела. Останься здесь и прикрой меня. Пожалуйста! Я не могу делать два дела одновременно.

Джо вздохнула:

— Никогда не даешь мне порезвиться.

Рапсодия едва заметно улыбнулась и вернулась к замку.

— Я же позволила тебе сражаться, когда мы шли через Зубы, разве нет? — напомнила она.

— О, да, — съязвила девушка. — Ты позволила мне прикончить парочку ублюдков, которые ничего не видят ночью и вооружены острыми камнями. Бедняги…

— Успеешь еще себя показать. Тебе представится множество возможностей. Если ты не замолчишь, я сама тебе хорошенько врежу.

Рапсодия пыталась очистить последнее отверстие от грязи и ободрала палец до крови. Помахав рукой в воздухе, она вложила туда стрелу. Раздался щелчок, и внутри ржавой металлической пластины зазвучала мелодия, похожая на пение цимбал.

— Приведи Акмеда, если все спокойно. Не высовывайся и сразу же возвращайся, если они еще не закончили, — велела Рапсодия Джо, которая приплясывала на месте от возбуждения.

Девушка кивнула и умчалась прочь. Через несколько мгновений она вернулась с обоими фирболгами.

— Открыла? — спросил Акмед, на шагу вытирая меч о полу плаща и одним уверенным движением убирая его в ножны.

— Похоже, — оглядывая дверь, ответила Рапсодия. — Что-то там щелкнуло. Я не стала ее трогать до вашего прихода.

— Давай, великан, — сказала Джо Грунтору, который улыбнулся ей. —

Акмед кивнул. Рапсодия вытащила лук и наложила на тетиву стрелу. Она сомневалась, что ей очень хочется видеть то, что находится за дверью.

Грунтор толкнул массивную каменную глыбу, и изнутри вырвался тяжелый, застоявшийся воздух, пропитанный пылью и запахом смерти. Вонь оказалась такой сильной, что Джо вывернуло прямо там, где она стояла.

Рапсодия подскочила к ней и обняла за плечи, а Акмед заглянул в помещение. Грунтор встал между женщинами и коридором — на случай, если какому-нибудь болгу вздумается посмотреть, что тут происходит. Джо довольно быстро пришла в себя и уже через несколько минут заявила, что готова войти.

Они стояли в библиотеке Гвиллиама. Время оказалось бессильно над нею. Огромная комната была заполнена документами, свитками и манускриптами в тяжелых переплетах, картами и глобусами. Целая армия писцов и ученых потратила не один век на их составление. На высоких полках лежали планы Гвиллиама. Вот оно — хранилище знаний намерьенской цивилизации времен ее наивысшего расцвета!