Впервые 7,5-см орудия L.G.40 немцы применили в боевых действиях в 1940 г. Наибольшую известность они получили при высадке немцев на остров Крит в мае 1941 г., где

L.G.40 были на вооружении парашютно-десантных частей и 5-й горной дивизии. В ходе войны с СССР 7,5-см и 10,5-см безоткатные пушки широко использовались в Заполярье в боях за Кольский полуостров.

В 1940 г. на вооружение поступила более мощная пушка 10,5-см L.G.40, разработанная фирмой Круппа. Орудие предназначалось для воздушно-десантных частей и должно было использоваться для борьбы с огневыми точками и живой силой. После появления у немцев в конце 1941 г. кумулятивных снарядов орудие стало эффективным средством борьбы с легкими и средними танками на дистанциях до 1500 м.

По устройству 10,5-см орудие L.G.40 было близко к 7,5-см орудию L.G.40. Разница была в том, что из 10,5-см орудия стрельба велась с колес. При сбрасывании с парашюта 10,5-см орудие разделялось не на две, а на четыре части. И, наконец, заряжание было не унитарным, а раздельно-гильзовым. Звук от выстрела (воздушное давление)

10,5-см орудия был столь силен, что расчет при стрельбе надевал специальные шлемы или затыкал уши ватой.

Интересно, что 7,5-см и 10,5-см безоткатные орудия обр. 40 прошли испытания в СССР. В марте 1941 г. в Ленинград были доставлены германские безоткатные орудия, закупленные в Германии комиссией генерала Гусева. Среди них были пять орудий 7,5-см обр. 40 с 1300 выстрелами и пять орудий 10,5-см обр. 40 с 750 выстрелами.

Любопытно, что в конце 1944 — начале 1945 г. фирма «Рейнметалл» изготовила и испытала 24-см безоткатное орудие. Причем это орудие имело не нагруженный, а легкий ствол и камору низкого давления. Однако доработать эту систему не удалось в связи с окончанием войны.

Немецкие генералы правильно оценили возможность безоткатных орудий. На начальном этапе войны они использовались исключительно в горных и воздушно-десантных частях. Лишь после внедрения кумулятивных снарядов безоткатные орудия стали поступать на вооружение пехотных дивизий в качестве противотанкового оружия.

История не терпит сослагательного наклонения, но есть достаточные основания предполагать, что если бы Курчевский не изобретал «бумажного тигра», а попытался довести до ума хотя бы БПК и КПК, то эти орудия могли бы сыграть хоть и ограниченную, но вполне положительную роль в Великой Отечественной войне.

Увидев название главы, либеральный читатель скажет: вот до чего довели большевики страну, а читатель «старой закалки» поморщится, опять, мол, начнутся обличения и рассказы об ужасах, творимых Ежовым и Берией. Увы, все гораздо сложнее.

Шараги, то есть особые конструкторские бюро ОГПУ (НКВД),[62] стали создаваться согласно циркуляру от 15 мая 1930 г., подписанному председателем ВСНХ[63] В. В. Куйбышевым и заместителем председателя ОГПУ Г. Ягодой. В циркуляре говорилось, что «за последние 2–3 года органами ОГПУ были раскрыты контрреволюционные вредительские организации в ряде отраслей нашего хозяйства», в связи с этим предлагалось «использовать вредителей… таким образом, чтобы работа их проходила главным образом в помещении органов ОГПУ. Для этого отбирать заслуживающих доверие специалистов. Оказывать им содействие в деле постановки опытных работ…».[64]

Получается вроде парадокс — «органы» сажали, чем дезорганизовывали работу военных КБ, а потом создавали свои КБ, чтобы продолжить те же направления исследований. А вот тут давайте оговоримся — «органы» действительно сажали, но делали это не по своей инициативе, а по приказаниям свыше от партийного руководства, по своим служебным правилам, циркулярам и т. д. Убрать или оставить такие видные фигуры, как Бухарин и Тухачевский, решал лично Сталин, а не нарком Ежов, и тем более не рядовые сотрудники его наркомата. А вот руководить арестами десятков или даже сотен тысяч простых людей Сталин физически не мог. Аресты начинались с доносов. Актеры доносили на актеров и режиссеров, инженеры — на инженеров и т. д. Сотрудники низшего и среднего звена НКВД были в те годы малограмотны и зачастую не могли разобраться в «девятом вале» доносов. Между прочим, и сейчас доносов «куда следует» более чем достаточно. На меня после выхода в середине 1990-х годов книги «Ракеты над морем» и ряда статей было написано около двух десятков доносов в ФСБ. Писали конкуренты, готовившие аналогичные издания, писали научные сотрудники из Охты и из Тулы, оставшиеся без работы и от безделья занявшиеся доносами. В конце концов выяснилось, что я никакой государственной тайны не раскрывал, да и не мог по закону быть ответчиком в деле по разглашению гостайны. Но все эти седые «Павлики Морозовы» остались безнаказанными. Да что я, вон депутат Думы Коржаков разоблачил стукача-телеведущего,[65] а тот по-прежнему мелькает на телеэкране. Священник Глеб Якунин разоблачил ряд высокопоставленных отцов церкви, а по совместительству — агентов КГБ. Так те «отцы» тоже остались на телеэкранах, а Якунина отлучили от церкви, как Стеньку Разина и Льва Толстого.

Между прочим, еще в допетровской Руси существовала пословица: «Доносчику первый кнут». И действительно, в большинстве случаев следствие в Разбойном приказе начиналось с подъема на дыбу доносчика. Да и во времена «культа личности» доносчики составляли значительный процент среди репрессированных.

Итак, инженеры доносили, «органы» сажали, и в конце концов было решено использовать репрессированных инженеров по назначению.

Другим фактором, побудившим НКВД взяться за проектирование артиллерийских систем, был полнейший бардак в нашей артиллерии. Кое о чем читатель уже знает. Но это лишь верхушка айсберга. Неутомимый Тухачевский давал волю своим фантазиям и довел нашу артиллерию буквально до ручки.

В годы войны 1914–1917 гг. специальных зенитных пушек 76-мм Лендера обр. 1914 г., а также автоматов 37-мм Максима и 40-мм Виккерса на фронте не было,[66] а защищаться от германских аэропланов чем-то надо было. В результате создается несколько десятков типов кустарных или полукустарных установок, на которые накатывали 76-мм полевые пушки и вели огонь по самолетам под углом возвышения до 50–60°. Так, к примеру, штабс-капитан Рекалов переделал в зенитную установку… конную молотилку. Всего в годы Первой мировой войны на импровизированные зенитные, установки наложили 96 76-мм пушек обр. 1902 г. и 762 76-мм пушки обр. 1900 г.

Данные о результатах огня импровизированных установок отсутствуют, и если уж им удалось кого сбить, так эти самолеты можно сосчитать по пальцам. Другой вопрос, что часто удавалось отогнать самолеты противника или снизить точность бомбометания. Это объяснялось малой скоростью и маневренностью самолетов, низкой живучестью, отсутствием парашютов и неопытностью летчиков.

В начале 1930-х годов в открытой прессе США и Англии появились материалы о создании в этих странах универсальных (дивизионно-зенитных) пушек. Было ли это дуростью военного руководства этих стран, или умышленной дезинформацией, выяснить сейчас сложно, да и вряд ли нужно. Во всяком случае, руководство РККА не имело данных ни об испытаниях этих орудий, ни о начале их серийного производства за рубежом.

И вот Тухачевский решил создать универсальную зенитно-полевую (дивизионную) пушку. Лучшие артиллерийские КБ и 4 артиллерийских завода почти 4 года трудились над универсальной пушкой. Было испытано несколько десятков опытных образцов, но все они пошли на металл. Зенитным же автоматам Тухачевский внимания не уделял, а бракоделы завода № 8 (им. Калинина) не сумели наладить серийное производство даже 20-мм и 37-мм автоматов фирмы «Рейнметалл». Хотя технология производства, опытные образцы и полуфабрикаты на несколько систем были преподнесены им на блюдечке с голубой каемочкой. Правда, это обошлось Советскому Союзу в 5 млн. долларов. В итоге к началу Второй мировой войны части Красной Армии в качестве единственного средства ПВО имели 7,62-мм пулеметы.[67]