В 1863 г. Витворт доставил в Россию два заказанных ему полигональных орудия:

32-фунтовые орудия, заряжавшиеся с дула, разорвались в казенной части на 249 выстреле. По мнению русского Артиллерийского комитета, орудия испытания не выдержали, и дальнейшие опыты с ними были прекращены.

Русское Военное ведомство приняло в 1865–1866 гг. «прусскую систему» нарезов для снарядов со свинцовыми оболочками, а в 1877 г. — новую систему нарезов, также пришедшую из Германии. Первая система получила название обр. 1867 г., а вторая — обр. 1877 г. Система нарезов обр. 1877 г. со снарядами, имеющими медные пояски, с небольшими изменениями используется до сих пор.

К началу 90-х годов XIX века о полигональных орудиях напрочь забыли во всех странах. Дело в том, что полигональные орудия имели ряд существенных недостатков. Это и технологическая сложность изготовления стволов и снарядов. Заряжание их было крайне сложно. Одно дело, когда на полигоне с натренированным расчетом и в присутствии инженеров фирмы, и совсем другое — в полевых условиях. Живучесть полигональных орудий была невысока. И, наконец, полигональные снаряды длиной 6 и более калибров имели неправильную траекторию полета, то есть попросту кувыркались. Разумеется, кувырканье происходило при стрельбе на значительную дальность, а при стрельбе по броне на расстоянии нескольких сотен или десятков метров полет был относительно правилен.

Лишь в 1920-х годах французский инженер Шарбонье попытался повторить опыт Витворта. Он заменил штатный ствол 155-мм пушки Шнейдера обр. 1917 г. полигональным стволом той же длины. Штатная пушка стреляла 43,3-килограммовым снарядом на 15–16 км, а полигональная — 90-килограммовым снарядом на 19 км. Тем не менее по вышеуказанным причинам опыты Шарбонье прекратили.

А вот в СССР в 1920–1930-х годах испытывались десятки полигональных орудий калибра от 76 до 356 мм. Что же произошло? Неужели наши инженеры, военные и политики не могли «заглянуть в святцы», то есть в архивы ГАУ, и почитать об опытах с пушками Витворта на Волковом поле в 1863 г.? Увы, нашу артиллерию до 1938 г. мотало из стороны в сторону, от одной кампании к другой.

Попробуем конкретно установить, кто же был ответствен за выкрутасы в артиллерии, да и не только в ней. Советские историки нагло врали нам до 1956 г., что Красной Армией в 1918–1925 гг. руководил лично товарищ Сталин. Потом стали врать, что военными делами занимался Ленин. На самом же деле 4 марта 1918 г. председателем Высшего военного совета стал Лев Давидович Бронштейн (псевдоним Троцкий). И с этого времени он становится неограниченным начальником в РККА. Лишь 6 января 1925 г. Троцкий был освобожден от должности наркома по военным и морским делам СССР.

Родился Лев Давидович в 1879 г. в семье зажиточного арендатора, окончил реальное училище (то есть по теперешним понятиям — ПТУ). Затем стал профессиональным революционером и больше нигде не учился.

Заместителем председателя Реввоенсовета[36] Троцкого был Эфраим Маркович Склянский. Родился он в 1891 г. в мещанской семье. Учился, но не окончил медицинский факультет Киевского университета, в 1914–1917 гг. работал врачом.

Троцкого выслали из страны, а Склянский таинственным образом утонул, катаясь на лодке на озере в США, куда был отправлен в загранкомандировку.

На место этой пары «специалистов» пришли не менее колоритные фигуры. Одним из них был Тухачевский Михаил Николаевич, с 1931 г. заместитель председателя Реввоенсовета и начальник вооружений РККА, с 1934 г. заместитель наркома обороны по вооружению. Родился он 4 февраля 1893 г. в имении Александровское Дорогобужского уезда Смоленской губернии, мать прижила его от местного помещика. Образование: окончил в 1914 г. Александровское военное училище, больше он нигде не учился, а только учил других.

Вот передо мной книжка С. Будаевского «Курс артиллерии — руководство для военных училищ», Санкт-Петербург, 1912 г. Обратим внимание — это 8-е издание, то есть переиздавалась книга ежегодно. Написан сей курс на уровне советских учебников для допризывников. Вот по Будаевскому Тухачевский и прошел ликбез по артиллерийскому делу. Увы, подпоручик Тухачевский в отличие от лейтенанта Бонапарта трактатов по баллистике не писал. Боевой опыт мировой войны у подпоручика был близок к нулю. На фронт он попал в конце сентября 1914 г., а уже 21 февраля 1915 г. оказался в плену. В октябре 1917 г. ему каким-то образом удалось бежать из лагеря военнопленных в крепости Ингольштадт и добраться до Парижа. В конце 1917 г. Тухачевский появляется в Петрограде, а в феврале 1918 г. едет в Москву.

Древняя столица становится Тулоном для нашего великого маршала. В Москве Тухачевский останавливается у своего давнего приятеля Н. Н. Кулябко. До революции Кулябко был посредственным музыкантом, а в начале марта 1918 г. становится членом ВЦИК. В это время Ленин и Троцкий надумали создать институт военных комиссаров. И вот Кулябко назначается заместителем председателя Всероссийского бюро военных комиссаров. Естественно, что Кулябко решил порадеть приятелю, а заодно избавиться от безработного нахлебника. 5 апреля 1918 г. по рекомендации Кулябко и секретаря ВЦИК А. С. Енукидзе Тухачевского принимают в РКП(б). А уже 27 мая бывший подпоручик вместе с левым эсером бывшим прапорщиком Ю. В. Саблиным в качестве военных комиссаров поставлены присматривать за начальником Московского района обороны Западной завесы бывшим генералом К. К. Бановым!

28 июня 1918 г. бывший подпоручик вступает в командование 1-й армией Восточного фронта. Так началась карьера «великого полководца».

Что же касается наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе и его заместителя Ивана Петровича Павлуновского, то они и военных училищ не оканчивали.

Орджоникидзе в 1901–1905 гг. учился в фельдшерской школе и, видимо, ее так и не окончил. А Павлуновский вообще нигде, кроме как в церковно-приходской школе, не учился. Зато Павлуновский еще ведал и мобилизационным управлением РККА. Вот эта славная троица дилетантов и вершила судьбами нашей артиллерии.

В такой обстановке и начали «ловить рыбку в мутной воде» любители беспоясковых снарядов.

В конце 1920-х — начале 1930-х годов в СССР была предпринята попытка перевооружения всей сухопутной и морской артиллерии на полигональные орудия. Официальные военные историки возмутятся — ни в одной из многочисленных книг по истории нашей артиллерии нет ни слова о советских полигональных орудиях. Вроде бы их и не было. Но, увы, остались военные архивы, которые сейчас так неохотно открывают «лампасники».

Начнем в порядке возрастания калибра — с сухопутной артиллерии. Наиболее многочисленной в 1920-х годах была дивизионная артиллерия, и в 1930–1932 гг. в полигональные были переделаны несколько 76-мм пушек обр. 1902 г. Канал их имел 10 граней, калибр (диаметр вписанной окружности) был 78 мм. Гильза та же, соединение каморы с гранями коническое. В 1932 г. при стрельбе полигональным снарядом П-1 весом 9,2 кг достигнута дальность 12 850 м, а снарядом П-3 весом 11,43 кг — 11 700 м. Однако технология изготовления полигональных снарядов оказалась очень сложна. Заряжать орудие таким снарядом долго, и расчет должен был состоять буквально из виртуозов. Чтобы получить выгоду в весе, надо сделать длинный полигональный снаряд, но при длине около 6 калибров снаряды давали большое рассеивание, а при длине 7 калибров кувыркались в полете вопреки всем расчетам.

От полевой артиллерии перейдем к корпусной.

В начале 1930-х годов был создан проект переделки 152/36-мм пушки обр. 1931 г. в полигональную. Был изготовлен и испытан опытный образец полигональной пушки.