На метро она доехала до китайского квартала и направилась в боксерский клуб. Сегодня зал был переполнен. Одни прыгали через скакалку, другие с остервенением лупили по боксерским грушам, инструкторы тренировали группы. Ингрид углядела двух девиц, мускулистых, словно тигрицы, и почти таких же стремительных. Она дождалась конца раунда, чтобы подойти к ним. Ей надо встретиться с майором Дюгеном, только комиссариат для этого не самое лучшее место.

— Пусть потолкует с Рашидом, — подсказала одна из боксерш. — Если что не так, он разберется.

Ее партнерша пожала плечами. Подумав, девушка дала Ингрид адрес марокканского ресторана на улице Тагора.

Около половины восьмого Ингрид постучалась в «Сады Марракеша». Мужчина, открывший ей дверь, объяснил, что его заведение работает с восьми. По походке вразвалочку и разбитому лицу она узнала спарринг-партнера Дюгена.

— Мне надо увидеть Саша. Но не в комиссариате. У него дома.

— Для этого достаточно ему позвонить.

— Оказывается, недостаточно. Скажите мне его адрес, я обещаю хорошо себя вести.

Такое обещание заставило его улыбнуться.

— Я не знаю, хочет ли этого он сам, — ответил он, все еще посмеиваясь.

— Мне надо поговорить с ним о моем друге Брэде, он угодил в переделку…

— Саша больше не живет дома.

— Ах вот как?

— Пока он живет у меня.

Он улыбнулся еще шире. От этого стало еще заметнее, как сильно изуродовано его лицо.

— Белое здание напротив сквера. Четвертый этаж.

— Спасибо, Рашид, вы просто душка.

— Такого мне еще никто не говорил, но почему бы и нет.

Ингрид бегом бросилась по указанному адресу. Поднялась на четвертый этаж, позвонила, но ей никто не ответил. Приложив ухо к двери, она различила шум воды. Подождала и позвонила снова. В полотенце, обернутом вокруг бедер, он отпер дверь и, буркнув себе под нос: «Рашид у меня дождется», отступил, оставив дверь открытой. Ингрид вошла и стояла не двигаясь, пока он не скрылся в одной из комнат. Оттуда доносилась музыка. Жесткий рок, две гитары словно сцепились друг с другом. И женский голос. Ей бы и в голову не пришло, что он слушает подобную музыку.

Он вернулся в джинсах, с полотенцем на плечах. Вытер волосы. С огромным усилием она отвела взгляд от его груди.

— Вы больше не живете дома?

— Похоже на то. Ты говоришь мне «ты» или «вы»? Я уже не знаю, на каком я свете, Ингрид.

У нее едва не вырвалось: «Я тоже».

— Ну? Ты хотела меня видеть. Ты меня видишь. Тебе что-то нужно мне сказать?

— Позволь мне увидеться с Брэдом.

— И речи быть не может.

— Ману сказал тебе, почему Брэд не зашел ко мне, когда приехал во Францию?

— Потому что не хотел заваливаться к тебе, как бродяга.

— Вот видишь, ты напрасно за меня боялся. Я точно знаю, что могу помочь тебе вернуть ему память. Ведь я же часть его прошлого.

Она подошла поближе. Он не сводил с нее глаз. Еще несколько сантиметров, и ее жизнь полностью изменится. Решать ей не пришлось, потому что он сам ее обнял.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, прежде чем поцеловать ее.

Она ответила на его поцелуй, позволила расстегнуть ей блузку. И содрогнулась всем телом, ощутив прикосновение его голой кожи.

— I'm so crazy about you.^[23]

Когда они летели над Атлантикой, Лола призналась Ингрид:

— Я в жизни не бывала в Америке. Представляешь?

Ингрид похлопала свою дородную подругу по руке. Она прекрасно знала, как та боится перелетов и перемен. К тому же город, опустошенный ураганом, — не самое подходящее место, чтобы получить представление о Соединенных Штатах. Лола попыталась улыбнуться, затем вновь погрузилась в чтение устаревшего путеводителя, расхваливающего Новый Орлеан до Катрины. Ингрид пыталась убить время за телевизором. Она переключала каналы, наконец остановилась на музыке, но и песни Р. Келли не смогли отвлечь ее от мыслей о Саша Дюгене.

Лоле она пока ничего не говорила, но подозревала, что бывший комиссар догадывается об их теперешних отношениях. И чувствовала себя еще более скрытной оттого, что не рассказала Саша о своем отлете в Новый Орлеан. За все проведенные вместе ночи ни тот, ни другая не заговаривали ни о деле Неккер, ни о том, что дали допросы Брэда. Лишь однажды Саша упомянул о Лу Неккер и «Вампиреллас». Он нашел их запись и два диска Отиса Реддинга и «Братьев Невилл» в гостиничном номере Брэда. Ингрид не могла понять, как рок Лу Неккер оказался среди вещей Брэда. Он любил только соул и фанк. Музыка «Вампиреллас» была неплохой, не считая легкого разлада между гитарами: бас-гитара Кармен никак не могла подстроиться под текучие звуки «гибсона» Лу, но это не тот жанр, который мог его заинтересовать. Ему недоставало южного тепла, дыхания Луизианы. Под влиянием порыва Ингрид без разрешения позаимствовала диск у Саша. Она передала его Лорану, звукорежиссеру «Калипсо», чтобы тот высказал свое мнение. Но Лоран был завален работой и пока ничего существенного ей не сообщил.

Благодаря сведениям, полученным от лейтенанта Бартельми, Ингрид узнала, что Брэд замкнулся в молчании, отказываясь отвечать на вопросы полиции и приглашенных к нему психиатров. За две недели, которые понадобились Лоле, чтобы получить электронный паспорт, Брэд так и не нарушил молчания. Зато операция «Толбьяк-Престиж» шла полным ходом. Матье Шевийи удалось убедить Жерве Жармона привлечь частное охранное агентство и выселить артистов силой. Была уже назначена дата подписания обязательства по продаже.

Ингрид смотрела на спящую Лолу, на сползшие ей на нос очки, на раскрытый путеводитель у нее на коленях. Она бережно поправила очки, сунула путеводитель в карман на переднем сиденье. Лола настояла на том, чтобы лететь вместе и помогать Ингрид. Ей никогда не забыть Лолину верность в горе и радости. Сейчас в ее жизни было место и тому и другому. С одной стороны, ее терзала тревога за Брэда. Что, если он не выдержит и рухнет, словно дуб, слишком долго сопротивлявшийся стихии? Вдруг, не сохранив никаких воспоминаний о том ужасном рассвете в Монсури, он признается в преступлении, в котором считает себя виновным? С другой стороны, это было время разделенного желания и страсти. Она и не подозревала, что способна упасть в объятия полицейского, решившего упрятать за решетку одного из ее друзей. Ее раздирали беспокойство и сладострастие.

«Из-за нее… Магнолия-холл… Я хотел защитить Бена…» Последние слова Брэда кружились у нее в мозгу, как прилипчивый невнятный мотив. Она поворачивала проблему и так и этак, пока не пришла к единственно возможному выводу: чтобы помочь Брэду, необходимо вернуть себе память вместо него. Никто, кроме него, не может восстановить обстоятельства смерти Лу Неккер, но можно покопаться в его луизианском прошлом, попытаться узнать, почему он перебрался из Нового Орлеана в Париж. Нужно проникнуть в глаз циклона. Циклона по имени Катрина.

Она заглянула в наспех собранные перед отъездом материалы. Статьи, найденные в Интернете, в которых обсуждалось убийство Бена Фрэзера.

Журналисты склонялись к версии ограбления, принявшего дурной оборот. Организованные банды и грабители-одиночки воспользовались хаосом, чтобы проникнуть в брошенные усадьбы. Но Бен не покинул Магнолия-холл, и неизвестные, ограбившие виллу, убили его двумя выстрелами в грудь. Тело опознали военные. И вот что странно: его убили в вестибюле, о чем свидетельствовали кровавые следы и отстрелянные гильзы, но Бена нашли в его собственной постели, словно нападавшие, прежде чем обратиться в бегство, постарались устроить его поудобнее. В Магнолия-холле было не меньше дюжины спален. Следовательно, тот или те, кто перенес труп Бена в его спальню, знали дом. Драгоценности, картины и прочие ценные вещи исчезли. Было обнаружено множество отпечатков пальцев, доказывавших, что в Магнолия-холле орудовали разные грабители в разное время. После первой волны публикаций их тональность изменилась. В газетах замелькали фотографии Брэда, которого называли «садовником из Магнолия-холла, числившимся среди пропавших после Катрины и подозреваемым в убийстве его нанимателя Бенджамина Фрэзера».