– Вскоре после убийства Мисси ты уехал отсюда.

– Да, через несколько месяцев.

– Сразу после пожара.

Каллен снова заставил себя дышать ровно. Когда пульс у него успокоился, он ответил:

– После пожара, верно.

– Мы так и не выяснили, что стало причиной пожара, – задумчиво произнес Макдэниэл. – А ты что по этому поводу думаешь?

– Ничего. Меня тогда допрашивали полицейские. Они, как я понял, считали, что это был поджог, но мне-то зачем Пансион жечь?

– Незачем. А уехал ты потому, что...

– Потому что давно готовился к отъезду. – Он замолчал и с вызовом посмотрел на Макдэниэла.

Тот спокойно выдержал этот тяжелый взгляд.

– Ясно. Так вот о чем я хотел бы тебя спросить, Каллен. Ты хорошо знал Лауру Тернер?

Конюх пожал плечами:

– Она тут работала. Я – на конюшне, она – в главном корпусе. Мы встречались иногда, чисто случайно. Очень редко.

– Вы оба проработали в Пансионе много лет, и теперь ты хочешь уверить меня в том, что не был с ней знаком?

– А я разве сказал, что не знал ее? Знал, конечно. Просто мы не общались, вот и все. Так, встретимся, поздороваемся, и ничего больше. Мисси была ее дочерью.

– Ты ходил на ее похороны?

Макдэниэл сразу заметил – вопрос застал Руппе врасплох.

– Так все работники Пансиона ходили.

– Отдать дань уважения, я полагаю?

– Ну... Вроде того...

Макдэниэл кивнул, и этот кивок агент ФБР воспринял как сигнал. Он чуть толкнул локтем рыжую, сидевшую рядом с ним, та поднялась и пересела в кресло, оказавшись лицом к лицу с Калленом.

– Значит, дань уважения, – повторил Макдэниэл.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, – недовольно проворчал Руппе.

– Да знаешь ты все прекрасно, – вступил в разговор Квентин. – Сейчас я тебе намекну. Я попросил капитана Макдэниэла кое-что проверить. И вот что у нас получается. Оказывается, раз в неделю ты посещаешь могилу Мисси. Сторож на кладбище давно тебя приметил.

«Вот так намек. Такой намек, что и сказать нечего», – подумал Каллен.

Он попытался успокоиться. Ему ни под каким видом не нужно сейчас волноваться, иначе он погиб. Это будет конец.

«Но отвечать-то что-нибудь тоже нужно, а то они еще заявят, что я препятствую проведению следствия, скрываю важную информацию. Ладно, часть правды я им скажу».

– Да, я действительно хожу на могилу Мисси. Да, я знал Лауру Тернер получше, чем сказал тебе вначале.

Каллен заметил, как насторожился федерал, догадался, что получил тактическое преимущество, и решил немедленно им воспользоваться:

– Дело в том, что Лаура не из местных. Она пришлая, и здесь ей было ой как плохо. Да и не надо было ей здесь появляться. Когда она уехала, я подумал, что будет нехорошо, если на могилу Мисси никто не станет ходить. Она зарастет и исчезнет. Так мне сторож сказал. Вот я и решил захаживать туда, оставлять цветы, сладости.

– Ты говоришь, что Лауре не надо было здесь появляться? Что ты имеешь в виду? – медленно произнес Квентин.

Каллен помялся, стараясь выглядеть так, словно ответы из него вытягивают клещами.

– Ну... в общем... Я кое-что слышал... Да всякое у нас тут болтают... Короче, поговаривали, что Мисси вроде как и не дочка Лауры вовсе. Своя у нее в роддоме померла, и Лаура украла чужую. Так я по крайней мере понял изо всех разговоров.

Каллен увидел, как сидевшая до этого момента рыжая вдруг заерзала, вскинула голову и уставилась на него своими зелеными пронизывающими глазищами. Он посмотрел в них, и его тут же осенило. «Так вот почему ты здесь околачиваешься! Ну, теперь все понятно».

Руппе почувствовал, как учащается его пульс. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы оставаться внешне спокойным.

– Ты уверен? – Спросила рыжая дрогнувшим голосом. – В том, что Лаура украла Мисси.

– Абсолютно! – отрезал он.

– Мисси ни разу словом не обмолвилась, что Лаура не ее мать, – сказал федерал.

Каллен заставил себя изобразить безразличие.

– Ей было годика два, когда Лаура украла ее, – пожал он плечами. – К тому времени, когда ты тем летом приехал, она успела все забыть.

Брови федерала полезли вверх.

– Так ты меня помнишь?

– А как же? Конечно, помню. Ты на всех наших лошадях перекатался, даже на самых норовистых. Много времени проводил на конюшне. Помогал нам – кормил и мыл лошадей. Не то, что остальные цацы. Ты сам вроде коновода в компании был. – Губы Руппе сложились в некое подобие улыбки. – Только зря ты Мисси так часто одну оставлял.

Он подозревал, что бьет в самую больную точку, и не ошибся. Федерал вздрогнул и посмотрел на него такими глазами, словно хотел задушить. Каллен решил окончательно вывести его из себя расчетливым замечанием. Он деланно вздохнул и как бы между прочим произнес:

– Да, за лошадками она ходить не любила. Потому я все и думал – чего ты с ней возишься?

– Меня другое интересует, – заговорил Макдэниэл громким голосом. Он старался оставаться безучастным к происходящему, но даже и ему было трудно сдерживаться. – Почему во время следствия по делу об убийстве Мисси ты не сообщил, что Лаура украла ее у настоящих родителей? Тебе не кажется, что ты скрыл от нас важную информацию? Каллен спокойно, с некоторым недоумением взглянул на него:

– Как это скрыл? Я все тогда рассказал вам. Самому начальнику полиции. Рассказал, написал, подпись и число поставил. Все как положено. В полиции знали, что Лаура украла Мисси.

Только в начале двенадцатого ночи звонки наконец прекратились и Нат смог облегченно вздохнуть.

– Фу черт. Устал, – покачал он головой и повернулся к Квентину. – Шеф мной недоволен. Естественно, кому понравится вставать ночью.

– Как он вообще может спать? – возмущенно произнесла Стефания. Она появилась в гостиной сразу после того, как оттуда ушел Руппе. Небольшая комната оказалась для четверых тесноватой.

– Да легко, – ответил Нат. – Ему полгода до пенсии осталось.

Квентин не хотел отклоняться от разговора:

– Ну и как твое мнение относительно заявления Руппе?

– Шеф отрицает разговор с ним. – Нат тяжело вздохнул. – Не знаю, но то ли ты меня заразил своими теориями заговоров и я все нафантазировал, либо я прав в том, что Руппе здорово перепугался моего вопроса относительно его посещения могилы Мисси.

– И к какому выводу ты склоняешься? Что тебе говорит интуиция?

– Она подсказывает мне, что наш конюх сильно сдрейфил. Но в то же время я уверен, что он не соврал. Скорее всего он действительно говорил кому-то из полицейских про кражу Мисси. Но все документы, связанные с его признанием, исчезли. Протокол допроса, копии, записи в журнале – все исчезло.

– Интересно, кому понадобилось их уничтожать? – изумилась Стефания.

– Сплошные тайны, – задумчиво произнесла Дайана, пересаживаясь с кресла на диван. – Кто-то очень хотел скрыть факт похищения Мисси.

– Думаю, этим человеком мог быть только тот, кто связан с Пансионом, – отозвалась Стефания. – В смысле, если Лаура Тернер была настолько неуравновешенной, что пошла на кражу ребенка, то ее пребывание здесь все те годы явно было не безоблачным. О ее поступке тут знали. Но пойти на уничтожение документов... хотя и не имеющих никакого отношения к убийству Мисси, но тем не менее важных... Думаю, твоему шефу либо неплохо заплатили, либо на него здорово поднажали.

– Это вполне мог сделать мой отец.

Все разом повернулись к Дайане. Первым наступившее молчание нарушил Нат:

– Дайана, если предположить, что Мисси украли из вашей семьи, то, полагаю, твоему отцу как раз меньше, чем кому-либо, хотелось бы замять это дело. Подозреваю, твои родители не знали, ни кто украл их ребенка, ни где он находится, ни вернется ли когда-нибудь.

– Все правильно. Но только вдруг мой отец после смерти Мисси узнал правду?

– Каким образом? Нет, невероятно. – Нат покачал головой. – Каллен уверяет, что случайно узнал правду о Мисси, так что даже если его заявление, сделанное в полиции, и не исчезло бы, о нем никто бы и не узнал. Некого было уведомлять о смерти Мисси. Правильно? – Он посмотрел на Дайану. – Газеты об этом деле практически не писали, Квентин не раз это повторял. Так, несколько строчек – и все. Фотографии Мисси не печатались. Да и какие газеты отозвались? Парочка местных, которые за пределы города не выходят.