«И чем меньше вы будете мне мешать, тем лучше», – казалось, говорил его тон.

Квентин решил воспользоваться своим опытом полицейской работы.

– От парочки, что нашла тело, услышал что-нибудь интересное? – спросил он.

– От нее ничего, кроме истерики, от него – немногим больше. Короткий рассказ и стук зубов. Они в буквальном смысле споткнулись о тело. Никого здесь не видели и ничего не слышали.

– Скорее всего, не обманывают. Если бы они сидели тихо, то и увидели бы, и услышали.

– В Пансионе между служащими запрещены доверительные отношения, – заметила Стефания. – Это одно из основных правил управительницы, миссис Кинкейд. – Она взглянула на Ната. Тот заметил, что директриса старательно избегает смотреть на тело Элли Уикс. – Не знаю почему, но миссис Кинкейд в чем-то подозревала девушку. Присматривала за ней. Говорила мне, что та что-то задумала.

– Не говорила, что именно? – спросил Нат.

– Нет. Я даже не представляю, что ей казалось странным в поведении Элли.

– Я поговорю с вашей миссис Кинкейд. – Нат сделал пометку в своем блокноте, бросил взгляд на тело и на полицейских, суетившихся возле него. – Сейчас мои люди допрашивают служащих Пансиона и постояльцев, благо их тут немного. Пока известно только, что одна из горничных видела, как Элли Уикс разговаривала с каким-то мужчиной в главном корпусе. Было это часа два назад. То есть время сходится. Судя по описанию, это был Каллен Руппе.

– Занятно. Его имя, похоже, связано со всеми здешними тайнами.

– Я тоже это заметил. Пора поприжать его.

Квентин нахмурился, чуть заметно кивнул:

– Два часа назад... То есть во время бури. Но погляди, одежда на ней совершенно сухая.

– За исключением тех мест, где она касается земли.

– Следовательно, ее сюда принесли. Час назад, когда кончился ливень.

– Ты думаешь, ее убили в здании?

– Скорее всего, – ответил Квентин. – Обрати внимание – следов на траве нет, а ведь она наверняка бы сопротивлялась. – Он говорил бесстрастным голосом, но лицо его было напряжено. – Трава тут густая, так что твои люди никаких следов не обнаружат. Разве что преступник по глупости или по неосторожности что-нибудь обронил...

– Ты полагаешь, ее задушили в главном корпусе, после чего перенесли сюда? – Стефания недоверчиво покачала головой. – Разве такое возможно?

– Возможно еще и не такое, – спокойно ответил Квентин.

– Для убийства нужен мотив. – Нат повернулся к Стефании. – Кому понадобилось убивать девушку? Может быть, миссис Кинкейд укажет мне правильное направление?

– Возможно. – Стефания неопределенно пожала плечами. – Мне кажется, она знает все и обо всех в Пансионе. Правда, у меня есть и свои соображения. – Она посмотрела на Квентина, подождала, пока тот кивнул, и продолжила: – Дело в том, что прежним директорам Пансиона хорошо платили за то, что они заставляли служащих подглядывать и подслушивать за гостями и заносить в особый журнал всю информацию о... неблаговидных поступках, о тайнах постояльцев. Гости иногда распускали языки, надеясь, что их никто не видит и не слышат. По приезде администрация заверяла их, что они могут не беспокоиться за свою репутацию, что им гарантируется полная информационная безопасность... А на самом деле с них глаз не спускали. Так набрался целый журнал самых разных записей.

Нат насупился, прикидывая в уме, могут ли все эти сведения быть ему полезны:

– Ну хорошо. Насобирали информации. А что дальше? Как ее использовали?

– В этом-то весь вопрос, – ответил Квентин. – Зачем кто-то вел записи, если не предполагал ими воспользоваться? Каким был изначальный замысел?

– Шантаж, – не задумываясь, произнес Нат.

– Допустим. Или получить гарантию собственной безопасности. Кто-то намеревался использовать весь этот компромат как средство защиты.

Каллен Руппе не производил впечатления оптимиста – ни внешне, ни внутренне. Не от веселого нрава он пошел ухаживать за лошадьми, а по другой причине – Каллен Руппе не любил людей. К сожалению, другой работы, максимально избавлявшей его от контактов с людьми, он не знал.

– Да говорю же я тебе, – повторил он лейтенанту, – что сегодня я и не подходил к главному корпусу. Я вообще туда не хожу, только когда меня позовут. Нечего мне там делать.

Допрос шел в роскошной гостиной, уставленной шикарной и удобной мебелью, нелепой для данного случая.

Нат выбрал ее не случайно – он полагал, что в подобной обстановке, сидя на элегантном диване, за столиком с серебряным кофейником, человек теряет агрессивность, расслабляется и становится разговорчивым.

Макдэниэл неторопливо раскрыл блокнот, пробежал глазами по строчками и мягко произнес:

– Странно. У меня есть показание свидетельницы, которая утверждает, что видела тебя в главном корпусе. Более того, она клянется, что слышала, как ты разговаривал с Элли Уикс. Как раз за несколько минут до того, как ее задушили. Плетеным поводом из твоей конюшни.

Каллен не моргнув глазом, посмотрел на полицейского. Лицо его выражало полнейшее равнодушие. На двух других, сидящих в комнате, он не обращал никакого внимания, хотя чувствовал их присутствие. Постоянно, задолго до того момента, когда застал их ранним утром в конюшне, возле своей комнатушки.

– Твоя свидетельница наверняка ошиблась, – спокойно возразил он.

– Нет. Она уверена, что это был ты.

– Ошибается. Бывает.

– Если ты не докажешь, что ты там не был, я засажу тебя за решетку.

– А как я докажу? Лошади давать свидетельские показания еще не научились.

– Значит, алиби у тебя нет?

Каллен пожал плечами:

– Ты сам подумай – ну зачем мне ее убивать? Да еще поводом из своей конюшни. Я что, дурак – в тюрягу идти?

Макдэниэл сделал вид, что не расслышал последних слов, и решил поднажать:

– Да, и вот еще один любопытный факт. Тайная дверь в твоей комнате.

– Это не моя комната. Как и все помещения, она принадлежит Пансиону. А что касается двери, так мы оба с тобой знаем, что сделана она еще до нашего с тобой рождения.

– И ты никогда не спускался в подземелье?

Каллен замолчал и мысленно выругался. Он, как и многие в наш век, хорошо знал, что такое ДНК. Человеческие тела имеют отвратительную привычку оставлять следы – терять волоски и вообще оставлять кучу ненужных улик.

Да спускался он по той чертовой лестнице, и не раз.

Руппе очень хотелось посмотреть в глаза вон тем двоим, что сейчас вылупились на него, да поинтересоваться у них – представляют ли они, что, собственно, тут происходит и во что они вляпались? Тупица-полицейский не знает ничего, это яснее ясного. А вот из-за незнания многие и умерли. Да такой смертью, что вспомнить страшно. И это еще им повезло, что их убили. Могло быть и намного хуже...

– Каллен? Так ты спускался в пещеру?

Хладнокровно солгать он не мог, поэтому ответил, стараясь говорить безразличным тоном:

– Может, и спускался. Давно когда-то. Я ведь тут уже работал.

– Знаю, – кивнул лейтенант. – Двадцать пять лет назад. Тогда была убита Мисси Тернер.

К такому повороту Руппе был готов:

– Точно. Только я весь тот день объезжал молодых лошадей. Со мной были мой помощник и двое постояльцев. Полиция это очень быстро выяснила. Я об убийстве-то узнал, только когда услышал вой сирен ваших машин.

Макдэниэл снова взглянул в свой блокнот. Он понимал, что Каллен здесь неуязвим и очень хотел бы прямым текстом послать полицейских куда подальше, но не осмеливался. С другой стороны, Макдэниэл видел, мог бы поклясться на Библии, что конюх боится одного упоминания о странном убийстве Мисси и из кожи вон лезет, чтобы его никак с ним не связывали.

Будь они сейчас один на один, Руппе бы просто, как обычно, наорал, нахамил и ушел, но сейчас он сдерживался, понимал, что связываться с двумя представителями закона, из которых один – агент ФБР, очень опасно.

Наступал вечер. Темнело. Еще немного – и наступит ночь. Нат слышал тиканье своих часов. Правда, он уже давно не носил часы.