Александр Иванович Сурков работала резидентуре Службы безопасности ООО пятый год, и в его обязанности входил сбор внешней информации о действиях, которые могли привести к рассекречиванию проекта и угрожать безопасности Района. Работа ему не нравилась, он не выбирал ее, Суркова на эту работу назначили, но он старался выполнять ее добросовестно.

Теперь ему предстояло неторопливо и вдумчиво пройтись по всем контактам Крикунова и выяснить, не сболтнул ли журналист чего лишнего. Предстояло зашифровать все моменты, которые показали уязвимость программы. Как обычно, в новых условиях это было не так сложно, хотя и требовало определенных материальных затрат. После Района Сурков к деньгам привыкал трудно, там они не были мерилом положения в обществе, в Районе человеческие достоинства оценивались совсем иначе. Тяга людей, среди которых ему сейчас приходилось вращаться, к деньгам и различного рода благам вызывала у Суркова чувство легкого презрения и опасное ощущение внутреннего превосходства.

К работе, служившей ему прикрытием, Александр Иванович Сурков относился с долей иронии, он никак не мог понять, почему люди с такой охотой читают скандальные слухи о потрошителях и прочих маньяках, о насильниках, о скандалах из жизни других людей вместо того, чтобы заниматься делом. Более того, Сурков никак не мог понять, откуда в огромном прекрасном мире берется такая грязная накипь, которая мешает жить остальных и вместе с тем вызывает острейшее любопытство этих остальных.

Впрочем, это не мешало ему делать свое дело.

Через час самолет уносил редактора «желтой» газеты в столицу, и Сурков, откинувшись в кресле и прикрыв глаза, продолжал озабоченно прикидывать, что ему следует сделать в ближайшем будущем.

Крикунова следовало отправить в длительную командировку куда-нибудь в Сибирь, приказ подготовить несложно, главное — не проколоться в мелочах. Квартплата за его жилье должна вноситься регулярно и своевременно — это можно поручить главному бухгалтеру, — посмотреть, с кем он поддерживал наиболее близкие отношения, и организовать для спокойствия их душ несколько писем от Крикунова, разумеется, с обратным адресом, если понадобится — пару телефонных переговоров. На тот случай, если Крикунова нельзя будет вернуть из лауна или он сам не захочет возвращаться, следовало разработать подходящую легенду, если понадобится — организовать его гибель во время командировки, все равно в дальнейшем под прежней фамилией его лучше не использовать. Хотел человек стать Бойцовым, так пусть им и станет.

Все-таки голова у него светлая. Лихо он нас вычислил, хотя и сделал неверные выводы из верных посылок. Нет, а что он, собственно, мог придумать, кроме большого сверхсекретного объекта иди программы освоения какой-нибудь сибирской территории? Кстати, это мысль. Сурков вспомнил роман «Земля Санникова», написанный талантливым геологом прошлого по фамилии Обручев. В дальнейшем, если это потребуется, можно будет использовать легенду о земле Санникова, надо будет подкинуть шефу эту идею, тем более что земли этой никто не видел, но и весомых доказательств того, что ее не существует, нет. А еще можно будет использовать гипотезу о полой Земле, тем более что последнее время в популярных журналах, которые можно было лишь с огромной натяжкой назвать научными, появились статьи на эту тему. Люди до сих пор еще верят печатному слову. Что еще?

Пожалуй, надо бы пройтись по цепочке «Левша», потрогать каждое ее звено, проверить на предмет уязвимости. Да, вполне возможно, что именно там могут ждать неприятные сюрпризы. Нет, все-таки хорошо, что он отправил Льва в командировку. Оговорка своевольного мальчишки на уроке, его испуг, его самоуверенность в том, что он может исправить свою ошибку самостоятельно, а в результате найдено еще одно слабое звено. А это в новых условиях, когда за спиной нет государства с его всемогущим аппаратом, очень немаловажно.

И Крикунов… С виду вроде слабачок, мышь боязливая, а поди ж ты, начал копать, словно тальп, и нарыл-таки, чирей ему на задницу! Сурков подумал, что ему надо пересмотреть свое отношение к людям, слишком часто такие вот, как Крикунов, явные не супермены путают карты. Ты ждешь достойного противника, вычисляешь его, не жалея времени и сил, и даже не подозреваешь, что рядом с тобой явный слабачок, сопя и пугаясь, проводит работу, способную если не похоронить проект, то сделать его, как это пишут, достоянием широкой общественности, будь она неладна!

Сурков выпрямился, порылся в сумке и достал измятую «Комсомольскую правду». Кроссворд на последней странице был наполовину разгадан. Сурков углубился в него. Девятый вопрос по вертикали… Приспособление для метания стрел… Семь букв. Конечно, это был арбалет, правильно подсказал Крикунов, только вот почему-то он буквы в клеточках не проставил. Так… Десятый вопрос по вертикали… Цветок, лечебный отвар которого используется домашней медициной… Ну и формулировка вопроса! Сколько там букв? Точно, ромашка как раз подойдет.

До столицы оставалось еще тридцать минут полета, и Сурков рассчитывал, что к посадке разгадает кроссворд до конца.

Он старательно вдумывался в каждый вопрос и боялся признаться себе, что на самом деле его интересует совсем иное, гораздо больше его занимало, что сейчас происходит в Районе. Нашли ли вертолет? Остались ли живыми ребята?

С тайной завистью он подумал, что его бывший подчиненный Лев Николаевич Крикунов наверняка уже в Районе, а значит, знает все происходящее сейчас там лучше него. Сурков бы с удовольствием поменялся с ним местами.

В конце концов, лаун был его настоящим домом.

В окно задувал теплый ветер, длинные стволы деревьев покачивались, издавая легкие шорохи, вокруг стояло нескончаемое стрекотание, к которому люди уже привыкли. Султанов постоянно вытирал лоб и седые виски, то ли нервничал, то ли действительно ему было душно. Кондиционер, правда, работал, но что толку его было включать при распахнутых окнах?

Султанову можно было только посочувствовать. Нелегкая это работа — быть за все в ответе. И не просто быть в ответе, а оказаться почти в прямом смысле между молотом и наковальней, когда снизу требуют всего, а сверху спрашивают, и тоже за все. Вот вертолет пропал, ребята, летевшие на нем, исчезли, а в ответе за это Султанов. И спросят с него, крепко спросят. Сергеев сам принимал участие в поисках, но ведь это лаун, трудно в нем кого-то найти, особенно если нет четких ориентиров и даже приблизительной карты района до настоящего времени не имеется.

Не обращая внимания на вошедшего Сергеева, Султанов схватил запищавшую рацию, и по облегчению, которое чуть разгладило его измученное лицо, стало видно, что именно этого вызова он ждал.

— Флейшман! — крикнул он. — Где ты прохлаждаешься, Флейшман? Два бага у Поселка-восемь, а вы не мычите не телитесь. Смотри, Флейшман, будут жертвы — я тебе ноги выдеру и скажу, что так и было.

— Мы уже выдвигаемся, — тоненько отозвался по рации Флейшман. — Ну, что ты орешь, Осман? Двое моих уже в поселке. Отобьются до нашего прилета! Любишь ты покомандовать, любишь глотку подрать!

Султанов с видимым раздражением отключился, привычным жестом вытер влажные седые виски и угрюмо посмотрел на сидящего в кресле Сергеева. Тот с любопытством оглядывался, осматривая кабинет, заметил на стене за спиной Султанова портрет Бояславцева, поморщился, но вслух ничего не сказал. И правильно, в Районе каждый имеет право на личное мнение, особенно в том случае, если оно касается только тебя самого и твоего отношения к каким-либо вещам. Нравится человеку — пусть висит у него портрет на стене. Тем более что человек-то был хороший.

— Так и живем, — проворчал он. — Все занимаются делом, один Султанов командует. Делать ему больше нечего, да?

— Ты не волнуйся, — посоветовал Сергеев. — С двумя багами и Флейшман справится. Но ведь это ты назначил его начальником Службы безопасности. Насколько я помню, у тебя были и более достойные кандидатуры.