Моряки без того на грани гибели. Следуя вдоль побережья в южном направлении, с колоссальным трудом удается избегать остроконечных пагубных рифов. Довольно часто столбы дыма выдают, что местность обитаема, но пристать к берегу мешают утесы, сплошь усеявшие все подступы к нему. Возникает впечатление, что мыс обогнуть вообще невозможно. Волны высотой с гору да ледяные воющие ураганы продолжают игру с каравеллой. 16 мая сильный порыв ветра срывает с ее фок-мачты стеньгу и прикрепленную к ней рею. И тем не менее через три дня изнуренные, измученные непрерывной работой у помп люди на корабле, частично лишенном такелажа, обогнули предгорья мыса доброй Надежды. Попутные ветры понесли корабль на север, но мукам не пришел еще конец, поскольку скудное питание на борту — рис и вода — не могут их даже уменьшить. С щемящей тоской думают моряки об острове Святой Елены, дарующем возможность отдыха проплывающим мимо португальцам. Там, конечно, подстерегают каперы. Но жажда жизни пока сильнее отчаяния. Однако долго продолжаться так не может. В ближайшую неделю умирает двадцать один человек — испанцы, португальцы, индонезийцы. Их спутникам недостает сил подобающим образом похоронить умерших. Страдания притупляют чувства. Пигафетта равнодушно смотрит, как выбрасывают за борт трупы, и делает только одно наблюдение: лишь тела христиан тонут с обращенными к небу лицами.
Даже те, для кого честь дороже собственной жизни, вынуждены признать, что очень скоро жестокое море поглотит и их самих, и их имена. Принимается решение плыть к островам Зеленого Мыса, чтобы сторговать там провизию и африканских рабов, которые в дальнейшем будут обслуживать помпы. Таким образом, 9 июля мореплаватели достигли острова Сантьягу, занятого португальцами. Моряки говорят, что прибыли из испанских владений в Америке, в районе экватора попали в сильный шторм, который искорежил их корабль и пригнал его сюда. Покупаются две полные лодки провианта, и хотя это один только рис, но все же спасение. Пигафетта просит товарищей, отправляющихся на берег, узнать, какой здесь день недели. Ответ всех изумляет — четверг. Но судя по записям в дневнике хрониста и по данным кормчего Альбо, сейчас должна быть среда. Что же, они ошиблись и уже достаточно длительный срок все церковные праздники отмечают не в те дни? Эта мысль приводит их в отчаяние. Только позже кругосветные мореплаватели узнают, что выиграли день, так как двигались вслед за солнцем, следуя по тому же пути, который совершает наше светило.
Матросы Андрес Бланко и Эстебан Бретон в рисе больше уже не нуждаются. И ни в одном списке тех, кто первыми обогнул земной шар, не встретишь их имена, между тем они тоже достойны этой чести, так как меридиан Севильи давно пересечен. Остальные нездоровые члены экипажа поправляются медленнее, чем хотел и мог бы себе позволить Элькано. Поэтому 14 июля он решается еще раз направить лодку к берегу, чтобы теперь доставить хлеб, мясо и рабов. Поскольку испанцы не располагают достаточным количеством денег, они берут с собой три центнера гвоздики. Один раз торговля завершилась удачно, во второй раз лодка назад не вернулась. Элькано подозревает самое худшее, всю ночь ждет и не следующий день смело входит в гавань, которую до сих пор избегал даже на отдалении. Но те тринадцать человек, двенадцать европейцев и один индонезиец, давно арестованы. Их выдала гвоздика. Некоторое время Элькано ведет переговоры с португальцами, потом замечает, что четыре каравеллы готовятся начать охоту за Викторией. Он спасается бегством, и истерзанной команде и дряхлому кораблю удается уйти от преследования. Их осталось всего лишь двадцать два — восемнадцать европейцев и четыре индонезийца; слишком мало, чтобы управлять каравеллой; все, по словам Элькано, «измождены до такой степени, что невозможно себе представить». Но свершается чудо. 15 августа корабль проходит между островами Фаял и Флориш из архипелага Азорских островов, а 4 сентября взору открываются крутые скалы, мерцающие светлыми красками. Это мыс Сан-Висенти — юго-западная оконечность Пиренейского полуострова.
Корабль, который два дня спустя встал на рейде Санлукарде-Баррамеды, вызывает любопытство: его паруса заштопаны, выгорели на солнце, на них едва можно различить рисунки религиозных символов, изменившихся до неузнаваемости. Изодранные знамена запутались в такелаже, из растрескавшейся обшивки судна торчат клочья пакли. Когда алькальд порта и сопровождающие его лица поднялись на борт, они увидели только двадцать два человека, многих застали спящими, в горячке, слишком измученными, чтобы ликовать по поводу возвращения на родину. Да, здесь вроде бы припоминают об армаде из пяти каравелл и двухсот шестидесяти пяти моряков, которая три года назад под развевающимися вымпелами покинула гавань. Но ведь она уже давным-давно пропала, сгинула в ледяных южных краях света, или ее поглотила пучина на другой стороне Земли. Внимательно, испытующе осмотрели чиновники все вокруг, разглядели четырех темнокожих людей с необычными чертами лиц, от них не ускользнул и аромат пряностей, поднимающийся из трюма. У алькальда щемит сердце, когда он пожимает руку Элькано. Замешательство проходит, стоило только прибыть лодке с вином, хлебом, мясом и дынями. Превосходен, изыскан вкус этих продуктов, от которых так долго приходилось отказываться. Люди откусывают благоухающий хлеб, едят дыни, измазав лица их соком, уговаривают индонезийцев отведать дары их родины. Из гавани прибывают пятнадцать матросов, они отремонтируют оснастку корабля для дальнейшего пути в Севилью. Вернувшиеся с «Викторией» на родину упиваются успехом, болтают и хвастают, в то время как Элькано в своей каюте составляет письмо императору:
«Почтительнейше уведомляем Ваше августейшее величество, что мы, в числе всего восемнадцати человек, вернулись на одном из пяти кораблей, посланных Вашим величеством на поиски пряностей под командой славной памяти капитана Фернана де Магеллана. Дабы скорее оповестить Вас о наиважнейших событиях нашего плавания, я теперь же кратко опишу их.
Мы достигли 54° за линией экватора и нашли там пролив, который вел в море, находящееся между владениями Вашего величества [американские] и Индией. Пролив этот имеет в длину сто лиг.
Войдя в это море, мы, хотя ветер дул попутный, плыли три месяца и двадцать дней, не встретив иной земли, кроме двух маленьких… островов. Затем мы достигли архипелага со многими островами, богатыми золотом. Там наш капитан Фернан де Магеллан погиб со многими другими. Так как нас было уже слишком мало для продолжения плавания на всех кораблях, мы бросили один, а на двух других поплыли от острова к острову, пока с божьей помощью не отыскали Молуккские острова. Это случил — ‘та через восемь месяцев после смерти нашего капитана.
Там мы нагрузили оба корабля гвоздикой; следует уведомить Ваше величество, что на пути к Молуккам мы нашли камфару, корицу и жемчуг. Когда же мы вознамерились вернуться в Испанию, оказалось, что один из наших двух кораблей дал большую течь. Чтобы привести в порядок, его необходимо было полностью разгрузить. Но поскольку слишком много было бы потеряно времени, прежде чем оба корабля через Яву и Малакку могли бы отправиться на родину, мы отплыли на одном. Мы поклялись верно служить Вашему величеству и доставить Вам весть о нашем открытии или умереть и отдались на милость господню.
По пути мы побывали на множестве очень богатых островов, в том числе на островах Банда, где цветет мускат и произрастает мускатный орех, на Яве, где произрастает перец, а также на Тиморе, изобилующем сандаловым деревом, кроме того, на всех этих островах много имбиря. Ветки всех этих растений с плодами, взятые на упомянутых островах, мы привезли с собой и покажем Вашему величеству. Кроме того, мы привезли договоры о дружбе со всеми королями и правителями означенных островов, подписанные ими самолично, где они отдают себя как вассалы под Ваше владычество.
Когда мы покинули последний остров, то более пяти месяцев поддерживали силы только зерном, рисом и водой, не приближаясь ни к какой земле из страха перед королем португальским. Ведь он разослал по всем своим владениям приказ захватить наши корабли, чтобы Ваше величество никогда больше о нас не услышало. Во время этого перехода у нас умерло от голода двадцать два человека и почти полное отсутствие провизии заставило нас зайти на один из островов Зеленого Мыса.
