История человечества «начинается с процесса политогенеза».[367] Основой же политогенеза выступает процесс формирования первичных надобщинных структур в зоне урбанистической цивилизации. Из этих структур и возникает «протогосударственная структура»[368] — протогосударство как форма самоорганизации надобщин-ной социальной общности. Так возникает государство. Вопреки Марксу, собственность не порождает власть, а властью порождается, ибо власть — это воля и владение. «Верховная власть правителя рождает представление о его верховной собственности, собственность рождается как функция воли и владения, как функция власти. Власть и верховная собственность ее высшего субъекта не-расчленимы. Перед нами — феномен власти-собственности». А эта последняя есть «альтернатива развитой, т. е. европейской частной собственности».[369] С течением времени власть-собственность становится прерогативой широкого круга лиц, включенных в процесс управления государством.

Далее автор анализирует специфику государства и общества на Востоке (общинно-государственная форма ведения хозяйства, командно-административно-распределительная структура, отсутствие свободного, независимого от государства частного собственника и другие особенности). Феномен античности положил начало параллельному пути развития, который позднее стали называть западным (частная собственность, защищенная законом, выборная власть и проч.). При рассмотрении проблематики религиозно-цивилизацион-ного фундамента и его роли в истории Л.С. Васильев, отдавая должное материальной культуре, пытается доказать, что именно духовная культура, а в рамках этой последней религия, в первую очередь позволяет характеризовать культурный комплекс этнической общности.[370] Поэтому великая цивилизация в этом смысле есть уникально развитая религиозно-культурная традиция (их, великих, всего четыре — христианская, арабо-исламская, индуистско-буддийская, дальневосточно-конфуцианская). До Нового времени Восток и Запад шли разными путями. Попытки синтеза оказались в общем и целом безуспешными. Препятствовали синтезу традиции ранне-религиозных систем восточного типа. Но с Нового времени складываются иные обстоятельства для взаимодействия Запада и Востока, но теперь уже на условиях Запада.

Совершенно естественно и логично, заключает Л.С. Васильев, что формирование великих цивилизаций Востока с лежащими в их фундаменте развитыми религиозными системами в свое время только укрепило позиции Востока в его противостоянии доренессансному Западу. А падение Византии под натиском турок или нашествие монголов оказались частью того великого исторического вызова, который был брошен Европе и на который она ответила «мощным ударом в форме триединого процесса Ренессанса, Реформации и Великих географических открытий». В результате «сложились условия для сближения Запада и Востока в новой форме, на базе принципиально иных позиций и при несомненном превосходстве обновленного Запада».[371]

Особенность позиции исследователя состоит в том, что на ранних этапах антропогенеза он уделяет пристальное внимание брачному, так сказать, фактору, интерпретируя его в качестве ведущего. К числу бесспорных удач исследователя относится раскрытие роли фактора духовной культуры в развитии Востока, в частности, религии. Но анализируя основные этапы антропосоциогенеза, последующей истории человечества, автор вынужден постоянно обращаться к факторам материального характера (роль прибавочного продукта на ранних этапах истории, значение неолитической революции как революции прежде всего в орудиях труда, смена присваивающей экономики на экономику производящую, использование понятий феодализм, капитализм, и т. д.). Это обстоятельство и позволяет сделать вывод, что практически мы имеем дело с модернизацией того же материалистического понимания истории. Модернизацией, обогащающей его за счет элементов цивилизационного подхода. Можно сказать и по другому: модернизацией цивилизационного подхода за счет элементов материалистического подхода.

Исторический процесс как предмет философии истории. Специфика историософского видения. Актуальность философии истории, ее современные задачи. Генезис историософского знания и его источники: античные, ветхозаветные, новозаветные, новоевропейские.

Теория прогресса и ее иудео-христианские корни. Социальные, культурные и экологические противоречия прогресса как проблема современной философии истории. «Конец истории» или «реванш истории» — альтернативные сценарии развития общественно-исторической мысли.

Эволюция историософской методологии и ее основные вехи. Исторический финализм и его научные судьбы. Исторический детерминизм и классическая наука: поиски гарантированной истории. Становление новой научной картины мира и ее влияние на философско-историческое мышление. Сложность, неопределенность, многовариантность, стохастичность как методологические концепты и их претворение в современной философии истории

Альтернативы исторического гуманизма: исторические гарантии в закрытой (предопределенной) истории; свобода и риск в открытой, многовариантной истории. Драма исторического знания в многовариантной истории: вынужденный отказ от амбиций тотального предвидения. Предостерегающее и проектное знание как жанры современной философии истории.

Европоцентризм в философии истории: происхождение, классический апогей, современная кризисная фаза Дегуманизация европоцентризма: от европейского миссианизма к гегемонизму. Проект вестернизации мира, его цивилизационные, геополитические и социокультурные последствия.

Гипотеза биполушарного строения мира как альтернатива европоцент-ризму. Роль восточного и западного «полушарий» в мировом историческом процессе: социально-практические новации как прерогатива Запада, инициативы духовного преображения — как прерогатива Востока.

Идея западно-восточных мировых циклов и ее эвристическая роль в историческом познании и прогнозировании. Проблемы первой «восточной фазы» в мировой истории: Ассирия, Вавилон, Шумеры, Египет, Персия, Индия, Китай как воплощение восточного коллективистско-этатистского принципа.

Греческая и римская античность как вторичная — западная — фаза мирового мегацикла. Гибель античности, средневековый мир как воплощение новой восточной доминанты мировой истории. Европейский Модерн (XV–XX вв.) как новая западная фаза мирового мегацикла. Исторические судьбы и пространственно-временные границы этой фазы.

Рубеж II–III тысячелетий и симптомы новой смены фаз: кризис и тупики западного Модерна. Возможности новой восточной алтернативы и ее вероятные конкретно-исторические формы. Альтернативные версии постиндустриальной эпохи: информационное общество нового западного типа или постэкономическое общество нового восточного типа.

Проблемы западно-восточного синтеза в грядущей фазе мировой истории. Современные типы восточной духовности — индо-буддистский, кон-фуцианско-буддистский, мусульманский, православный — как источники возможной цивилизационной и социокультурной альтернативы.

Исторические и неисторические народы: проблема неравенства народов перед лицом истории. Понятие естественно-исторического процесса как выражение собственной, автономно-осваиваемой истории. Модернизация, вестернизация, догоняющее развитие как понятия, отражающие зависимую или копируемую историю.