Современники высоко отзывались и об ораторском искусстве талантливого адвоката, и о его манере выступления в суде. Вот что писал Б. С. Утевский о дореволюционной деятельности А. С. Зарудного в своей книге «Воспоминания юриста»: «Он был скромным в жизни, лишенным честолюбия человеком. Он не гнался за гонорарами, не думал о заработке и весь отдавался защите на политических процессах. Мне вспоминаются судебные заседания по политическим делам, в которых лидером защиты был Зарудный и в которых мне приходилось участвовать на скромных ролях. К словам Зарудного мы все прислушивались. Уважением он пользовался и у старых адвокатов. Он производил сильное впечатление на присяжных заседателей».
Человек независимый и совестливый, постоянно бившийся за справедливость, Александр Сергеевич Зарудный нередко подвергался гонениям со стороны властей и даже отсидел несколько месяцев в петербургской тюрьме «Кресты», куда был заключен в 1906 году после неудачного протеста адвокатов, выразившегося в блокировании окружного суда.
Во время войны он много времени и сил отдавал общественной деятельности. Так, 20 сентября 1915 года Петроградский Совет присяжных поверенных на общем собрании обсудил ряд инициатив, с которыми выступил Зарудный, в частности, о привлечении адвокатов к выполнению «государственно-полезной работы», об оказании помощи беженцам-адвокатам, об увековечении памяти павших товарищей и некоторые другие.
Февральскую революцию Зарудный встретил восторженно. У него не возникало никаких сомнений — принимать ее или нет, служить или не служить новой власти. Ответ был однозначен — служить! А. С. Зарудного связывала с А. Ф. Керенским большая личная дружба, поэтому он не колеблясь принял его предложение занять пост товарища министра юстиции. В первом номере «Вестника Временного правительства» за 5 марта 1917 года был напечатан указ о назначении Александра Сергеевича временно исполняющим должность товарища министра, а через несколько дней, 10 марта, он был утвержден в этой должности. Этот пост А. С. Зарудный занимал почти три месяца, вплоть до того дня, когда он 6 июня 1917 года, по словам знавших его людей, «без всякого сожаления», вышел в отставку «по болезни». Эта формулировка, разумеется, была лишь формальным основанием, так как причины его выхода в отставку были гораздо глубже. Службой своей он изрядно тяготился, хотя исполнял ее добросовестно.
Во время постоянных отлучек министра юстиции и генерал-прокурора А. Ф. Керенского, А. С. Зарудный обычно выполнял его обязанности и часто подписывал важные документы. Когда при Министерстве юстиции была создана комиссия по пересмотру Судебных уставов 1864 года, А. С. Зарудный формально стал заместителем ее председателя, хотя фактически он руководил всей работой комиссии. Это и не могло быть иначе, ведь именно Зарудный являлся главным инициатором ее создания. Работой в комиссии Александр Сергеевич очень дорожил и гордился, так как одним из творцов Судебных уставов был его отец, Сенатор С. И. Зарудный. И теперь, спустя 50 лет, сын стремился воссоздать уставы в том виде, как они виделись его отцу и другим юристам, авторам этого великолепного правового памятника России. Ведь в свое время от некоторых позиций им пришлось отказаться под влиянием обстоятельств.
После отставки с поста товарища министра юстиции А. С. Зарудный оставался не у дел чуть больше месяца. 19 июля 1917 года, при министре И. Н. Ефремове, он занял должность старшего председателя Петроградской судебной палаты, на которой пробыл всего несколько дней, так и не успев фактически приступить к своим обязанностям.
25 июля 1917 года Александр Сергеевич вошел в состав нового коалиционного правительства, возглавляемого А. Ф. Керенским, в качестве министра юстиции и генерал-прокурора.
Отдавая должное А. С. Зарудному, как блестящему адвокату, некоторые современники, в частности, его заместитель по Министерству юстиции А. А. Демьянов, были все же невысокого мнения о нем как о политическом деятеле. Он имел, по выражению Демьянова, «массу крупнейших недостатков». Кресло министра юстиции и генерал-прокурора было явно не для него, что хорошо понимал и сам Зарудный, оставивший этот пост спустя немногим более месяца после назначения. В чем же заключались эти недостатки? Во-первых, он не имел твердой политической основы. В период своей активной адвокатской деятельности он всегда с большим подъемом защищал лиц, выступавших против существующего строя. Во многих судебных процессах звучали его страстные речи. Однако сам он не примыкал ни к какой партии и, во всяком случае, не участвовал как активный ее деятель. «Он верит только себе», — как верно подметил А. А. Демьянов. В то же время Зарудный понимал, что оставаясь вне партии, он остается и вне активной политической жизни страны. Поэтому перед революцией А. С. Зарудный примыкает к Трудовой народно-социалистической партии, которую основал историк и публицист В. А. Мякотин.
Во-вторых, как отмечали современники, А. С. Зарудный был уверен в себе «сверх меры». Отсюда он часто бывал не прав, иногда несправедлив, быстро увлекался до того, что даже глаза выдавали его волнение. В своих воспоминаниях А. А. Демьянов приводит слова двоюродного брата министра — С. М. Зарудного, который сравнивал его с Савонаролой. Он говорил: «Посмотрите на его глаза; если кто нас приговорит к смертной казни, то это брат Саша».
А. А. Демьянов писал: «А. С. Зарудный был тяжел в сношениях с другими. Вместе с тем это был до крайности добрый человек. Нужно было видеть его кроткую улыбку, когда он шутил, или был весел, чтобы полюбить его. Зная его самостоятельность мнений и нетерпимость, я был уверен, что министром он долго не пробудет. Так оно и вышло».
А. С. Зарудный, вследствие горячности своей натуры, неоднократно имел серьезные столкновения с сослуживцами. А. А. Демьянов писал, что «Зарудный в служебных отношениях всегда держался официального тона, то есть как начальство. Он считал это принципиально необходимым. А прежних товарищей его по сословию это раздражало: они не признавали за Зарудным права распоряжаться ими по своему усмотрению».
В связи с событиями 3–5 июля 1917 года Временное правительство 9 июля приняло постановление, в котором предписывалось «арестовать и привлечь к судебной ответственности, как виновных в измене Родине и предательстве революции всех лиц, участвовавших в организации и руководстве вооруженным выступлением против государственной власти». Для расследования была организована Особая следственная комиссия.
За министра юстиции это постановление подписал Г. Д. Скарятин. На следующий день министр-председатель А. Ф. Керенский лично прибыл в министерство юстиции для того, чтобы дать правильное направление расследованию июльских событий. Он прошел в кабинет Г. Д. Скарятина и имел с ним продолжительную беседу во время которой указал на необходимость твердости в ведении следствия.
После посещения Керенским министерства, Г. Д. Скарятин срочно собрал прокуроров и следователей, на которых можно было возложить следствие, и провел с ними совещание. Он рассказал о предстоящем расследовании и о тех задачах, которые правительство поставило перед судебными деятелями. Основной упор делался при этом на обвинение большевиков во главе с В. И. Лениным в государственной измене, организации восстания и шпионаже в пользу Германии. Некоторые участники совещания высказались за то, чтобы комиссией руководил министр юстиции как генерал-прокурор, но затем все сошлись на том, что возглавить комиссию должен прокурор Петроградской судебной палаты Н. С. Каринский.
Вначале предполагалось, что комиссия будет заниматься расследованием июльских событий в полном объеме. Однако опытные прокуроры и следователи, включенные в комиссию, запротестовали. В конце концов было решено выделить материалы об участии в восстании военных чинов и передать их в другую комиссию.
Особую следственную комиссию возглавил прокурор Н. С. Каринский. За следствием наблюдали товарищи прокурора судебной палаты Репнинский, Пенский, Поволоцкий, Моложавый и Попов. Представительной была и следственная часть. В нее вошли судебные следователи по особо важным делам Петроградского окружного суда П. А. Александров и Бокитько, по важнейшим делам — Сергеевский и Сцепура и участковые судебные следователи Можанский и Фридриберг.
