Это, конечно, принесло великое облегчение нашим душам: свет поможет заметить опасность и даже избежать ее. Обступившая темнота сама по себе способна лишить человека отваги и убедить в собственной беспомощности, тем более во времена, когда он охвачен ужасом и отчаялся. Зловоние тем временем становилось все гуще. Я не знал, ждет ли нас великое чудовище возле огненного жерла или же преследует со стороны тьмы. Словом, нам оставалось только торопиться и надеяться на то, что смерть не придет незаметно.
Мы уже не знали, чему верить: предчувствиям или страхам. Нам оставалось только идти вперед. Воистину, воспоминание о тех жутких часах потрясает меня даже сейчас, о, мой читатель… друг, всем сердцем сочувствующий мне.
Тут далекое бормотание огненного жерла донеслось до нашего слуха, и вот вдали загорелось неяркое пламя. У нас появилась надежда, и мы ускорили шаг.
Возле огненного жерла вонь сделалась чрезвычайно мерзкой, однако возле пламени не было ни единого слизня. Тогда мы действительно поняли, что находимся в предельной опасности, ибо преследователь бесспорно нагонял нас.
Остановившись у рдевшего жерла, я поглядел вверх вдоль ущелья. Чудовища еще не было видно, и у нас оставалось некоторое время. Тогда я принялся разглядывать стенки ущелья, и Дева согласилась со мной: нам следовало забраться повыше.
Я очень внимательно осмотрел нашу сторону ущелья, а потом перебежал, чтобы по возможности разглядеть другую, и скоро вернулся назад, потому что мне показалось, что подъем окажется более легким на той стороне, где мы находились.
И я спросил Деву, готова ли она. Бледная и утомленная, перепачканная слизью Наани оставалась непреклонной в своей решимости следовать за мной.
Забрав у нее связку рваной одежды, чтобы не мешала движениям, я зацепил узелок за ремни Дискоса, пребывавшего у моего бедра. А Дева стояла рядом со мной, побледневшая, не в силах пошевелиться от страха перед подползающей тварью. Но прошло совсем немного времени, и мы уже карабкались по стенке ущелья, стараясь совершить подъем побыстрее.
Наани была первой, я следовал за нею. Нужно было следить за подъемом и одновременно за моей спутницей. Поторапливаться и соблюдать меры безопасности. Лезть было опасно, так как стены ущелья пребывали в сырости и оттого заросли мерзкой растительностью. На ней можно было запросто поскользнуться. Посему нам приходилось следить сразу за опорой для ног, хваткой для рук и за скоростью — если мы действительно надеялись сберечь собственные жизни.
Отчаяние подгоняло нас вверх, и я велел Деве не смотреть вниз, чтобы не дрогнуло ее сердце. Однако сам то и дело посматривал в сторону жерла, чтобы своевременно заметить преследователя, когда он вползет в пятно света.
Тяжелый подъем давался Деве с трудом, она начала слабеть, и я поднялся повыше по лику утеса, чтобы поддержать ее собственной рукой. Отдышавшись и почувствовав себя увереннее, она возобновила подъем. Наконец мы добрались до широкого карниза, находившегося высоко над дном ущелья. Однако карниз был наклонным, и на нем от века почивали различной величины камни.
Тщательно осмотревшись, я заметил, что мы находимся на пути колоссальной глыбы, уже готовой обрушиться на нас при малейшем движении. Я остановил Деву жестом, но страх оставил меня только когда мы обогнули камень.
Уступ показался нам безопасным: ни одно чудовище не могло забраться сюда. Я попробовал утешить себя этой мыслью, однако обоим нам было известно, что огромные слизни умеют прилипать к стенам ущелья, а посему способны добраться до нас. Более не отрицая очевидного, я сосредоточил свои мысли на том, как буду сражаться с чудовищем, если оно обнаружит нас. Я начал разглядывать разбросанные вокруг камни, и Дева немедленно заметила, что тот огромный камень можно будет столкнуть на слизня, который преследовал нас.
Негромко переговариваясь, мы вглядывались в глубины ущелья, однако пока до нас доносилось одно лишь зловоние.
Свет огненного жерла отсюда казался неярким, и мы не очень хорошо видели дно ущелья за дымкой испарений. С глубочайшим страхом, нервно дыша, мы ожидали появления Чудовища. Наани вдруг негромко вскрикнула, и я заметил какое-то движение по ту сторону огненного жерла.
В пятне света появилась чудовищная голова — белая в пятнах. Глаза на длинных столбиках были обращены книзу, тварь словно бы разглядывала нижнюю часть ущелья. Однако сие зрелище — жуткое для моего нынешнего ума, не казалось нам с Наани чем-то невероятным, ибо мы с ней, как вам известно, уже успели навидаться всякого. Тем временем чудовище выползало на свет, и я увидел на колоссальной мертвенно-бледной туше какие-то болезненные пятна. Конечно, подобная окраска подходила жуткому обитателю великой тьмы, однако тела попадавшихся нам до сих пор слизней покрывала черная и блестящая шкура. Словом, выставив стебельки глаз, чудовищный слизень продвигался вперед, заглядывая между камнями и что-то выискивая. Страшно даже представить себе столь мерзкого и могучего преследователя.
Впрочем, кошмарная тварь была видна не столь уж отчетливо, время от времени части ее тела скрывались за клубами вырывавшихся из земли паров. Когда белая туша оказалась на свету, слизень запустил под оказавшийся поблизости камень длинный язык — тонкий и белый — и извлек оттуда змею, громадную по человеческим меркам, но казавшуюся червяком рядом с чудовищем. Невзирая на сопротивление, она немедленно исчезла в пасти колосса.
Потом слизень вновь приступил к поискам, попеременно обращая голову то к одному краю ущелья, то к другому — по этой детали вы можете оценить невероятный размер этого создания.
Глаза на стебельках поворачивались в разные стороны, облачком вырывалось дыхание, рождавшее нестерпимую вонь. Тварь снова запустила язык между камнями, поймав на сей раз змею едва ли не в тело человека толщиной; забившееся пресмыкающееся немедленно исчезло во рту слизня.
Тут я понял, насколько нам до сих пор везло — ведь мы вполне могли погибнуть от укуса такой ехидны в темной части ущелья; впрочем, возможно, змеи обитали лишь возле жерл, тем не менее, было удивительно, что мы еще ни разу не встретились с ними.
Теперь чудовище было полностью освещено; пламя огненной ямы озарило бок слизня, так что я отчетливо различал морщины в шкуре, колыхавшейся при сокращении мышц.
Тварь внезапно остановилась и начала подбирать могучее тело, передней частью уже натекавшее на нижнюю часть утеса с нашей стороны ущелья. Распластавшись по камню, слизень пополз вверх. О! Сомнений не оставалось: тварь зачуяла нас и намеревалась разделаться с нами.
Огромное существо пласталось вдоль утеса; двигаясь, тварь засовывала глаза в попадавшиеся ей пещеры. Растянувшаяся в длину мертвенно-белая плоть казалась теперь словно бы покрытой плесенью, волны мерзкого смрада то и дело накатывали на нас.
Оглядевшись — вверх, вниз, во все стороны — я обратил взгляд к огромному камню, словно бы подрагивавшему на краю карниза. И на мгновение погрузился в полнейшее отчаяние; никакая сила не могла убить столь великую тварь.
Однако, не смея надеяться, я бросился к этой глыбе, а вместе со мной и Наани, хотя оба мы испытывали ужас перед тварью, лезшей наверх, чтобы убить нас.
Я навалился на камень изо всех своих сил. Но он даже не дрогнул. Мучительное отчаяние овладело мной: камень даже не шелохнулся. Тут и Дева добавила к моему усилию свой скромный вклад; задыхаясь, подбадривая себя возгласами, — сохранять молчание было немыслимо — мы толкали камень.
Вдруг он покачнулся, и мы напрягли последние силы. С резким оглушительным скрежетом глыба отделилась от наших рук и исчезла внизу. Я едва успел удержать Деву, пошатнувшуюся у края обрыва, потому что она вложила в эту попытку все свои силы. Грохоча о стены ущелья, скала падала вниз. Раздалось внезапное хлюпанье. Склонившись над краем скалы, я заметил, что глыба угодила прямо в тело чудовища и пронзила его словно пущенное из пушки ядро.
Возопив от муки, чудовище оторвалось от утеса и рухнуло вниз, извергая мерзейшее зловоние. Ущелье наполнилось отголосками падения скалы, к ним добавлялся предсмертный стон слизня. Наконец чудовище стихло, но звуки не умолкали: отголоски их разбегались, разнося весть о нашем приключении в оба конца ущелья. Наконец, стихли и отголоски, и на дне ущелья осталась белая гора, все еще подергивавшаяся в конвульсиях. На нас наползала жуткая вонь, словно бы извергнутая отверстой могилой.
