«Дааа… будь во время прошлого сражения у турок с десяток таких корабликов, перебили бы они нас, как пить дать. Хорошо, что Великий визирь отправил флот на нас не дожидаясь их прибытия. Видно, по доносу валиде-ханум султан, на наше счастье, из-под Багдада прикрикнул на него. А вызвал он, думается не десяток, куда больше. Днём с такими врагами лучше не связываться… ну да у нас ночного опыта драк хватает. Осилим и эту напасть».

Долгожданное известие пришло. Смелая, если не выражаться командным (он же матерный) языком, идея воплотилась в жизнь. Повелитель правоверных султан Мурад IV скоропостижно скончался под Багдадом в тысяча шестьсот тридцать седьмом году. А не в тысяча шестьсот сороковом, как в реале. Правильной была где-то вычитанная Аркадием мысль, что султан умер не от болезни и ослабления организма систематическим пьянством, так нехарактерным для мусульман, а был отравлен. По приказу своей властолюбивой мамаши. Кёслем-султан не желала лишаться власти.

Когда попаданец предложил закрутить эту интригу, друзья поначалу отнеслись к его задумке скептически. Уж очень ненадёжно выглядели его логические построения, да и сам он не отрицал, что достоверно не знает, был убит или умер от болезни Мурад IV. А сил и средств на воплощение в жизнь интрига требовала значительных. Как ни странно, но первым поверил Аркадию всегда сомневающийся Свитка, а не ближайшие друзья. Потом их подержали ещё несколько характерников, и дело закрутилось. Из атаманов о начатой атаке на Османскую империю сообщили, под величайшим секретом, только Петрову старшему, Татаринову и Сирко с Богуном. Последние попали в круг посвящённых как характерники.

В Стамбул, на кораблях из Кафы, Тамани, других принадлежавших туркам портов Северного Причерноморья, на турецких же судах поплыли люди. Часть из них имела вид мусульман, другие выглядели как христиане из подданных Высокой Порты. А по Стамбулу вскоре поползли слухи, что Мурад окончательно решился на уничтожение своего слабовольно брата, Ибрагима, оставленного в живых только по настоянию их матери, волевой и властолюбивой Кёслем-султан. Что, кстати, было грубейшим нарушением османских обычаев уничтожать ВСЕХ братьев султана сразу по восшествии его на трон. Одновременно, якобы, султан хотел лишить реальной власти и посадить под замок свою мать, во избежание вреда от её интриг.

Вопреки славе пьяницы, Мурад был весьма неплохим правителем. Жестоким, неглупым и решительным. Он сумел навести в раздираемой восстаниями в провинциях стране видимость порядка, беспощадными и частыми расправами привёл к покорности столицу. Правда многочисленные его реформы были попыткой восстановить прежний блеск империи путём возврата к старым обычаям и традициям. Людей понимающих, что именно они, эти самые традиции и привели страну к упадку, в Османской империи исторические источники не зафиксировали. Даже самые умные из прожектёров жаждали возвращения во времена Сулеймана Великолепного, не желая замечать, что весь мир, или, по крайней мере, Европа, неудержимо изменяется. Своего единоутробного брата он оставил в живых только под сильнейшим давлением матери. Несколько раз Мурад порывался его уничтожить, но довести до исполнения это желание не сумел. Жил Ибрагим под строжайшей охраной в Топкане, запертый в свою комнату, боящийся и мышиного шороха.

Добившись стабильности в стране, султан отправился в Междуречье отвоёвывать у персов утерянные земли. И в реале преуспел. Но здесь ему не суждено было увидеть коленопреклонённый Багдад. Казаки узнали о случившемся как бы не раньше самой отравительницы, валиде-ханум. Несколько недель назад один имевший почтовых голубей грек из Трапезунда вдруг отправился к Багдаду, прихватив с собой нескольких пернатых любимцев. Никто конечно не мог связать его отъезд с появившимися аж в Стамбуле слухами. Между тем в пути грек, не скрывавший своей принадлежности к поклоняющимся Исе, претерпел неожиданные метаморфозы, странным образом превратившись по пути в небогатого купца-мусульманина. При османской армии хватало и неверных, но положение их в государстве основанном Осман-беем было слишком ненадёжным. Например голубей для услаждения желудков воинов у гяура могли отобрать с куда большей вероятностью, чем у правоверного мусульманина.

Заметив ненормальную суету возле шатра султана, лазутчик подкупил выпивкой, этим богопротивным отступлением от норм корана не только Мурад грешил, одного из охранников. Узнав, что султан мёртв, «купец» отъехал от лагеря на север и, прикрепив к лапкам птиц кусочки кожи с условленным знаком, выпустил их в небо. До родной голубятни в Трапезунде долетел только один. Уже через несколько часов после этого из города на промысел вышла небольшая, ходкая рыбацкая шаланда. Но вместо привычного занятия, она, не смущаясь боковым, восточным ветром, направилась на север, не останавливая свой бег даже ночью. Добравшись до Темрюка, хотя последнюю часть пути пришлось преодолевать почти встречный ветер, капитан этого судна сразу зашёл к «погодному атаману», как в шутку называли Жучилу. Получив в свои руки лоскуток кожи с коряво выведенным крестом, тот немедленно отправил струг в Азов. Аркадию повезло его встретить у пристани.

Затеянная характерниками интрига требовала немедленного продолжения силами всего казацкого флота. Но, по закону всемирной подлости этого самого флота в у Азова и не наблюдалось. Пиратские эскадры болтались где-то в море, тренируясь в боевых манёврах и добывая пропитание для себя самих и будущего десанта в Стамбул. Впрочем, стой корабли у пристани, отплыть сразу они не могли бы. Часть ракет Аркадий собирался снарядить взрывчаткой и примитивными взрывателями. А взрывчатка пока у него выходила крайне ненадёжная. Во избежание отказов в срабатывании во время боя ракеты стоило заряжать ею прямо перед походом.

Кляня судьбу, задержавшиеся где-то казачьи эскадры, неведомую сволочь вывалившую его в век без тёплых ватерклозетов и прочая, прочая, прочая, попаданец взгромоздился в седло и рванул к атаману Петрову. Как положено казаку, не пешком, а верхом. Созывать обратно только что разошедшихся после говорильни атаманов. Теперь можно было открыть всем долю, кусочек задумки. О второй части казаки и большинство атаманов узнают непосредственно перед отплытием. То, что планы простираются на много ходов и лет, очень далеко, знали всего несколько человек и увеличивать число посвящённых в ЭТО знание было преждевременно.

В следующие два дня Аркадий практически не спал, ел мало, прямо у рабочего места, нечто вроде сухпайка: копчёное мясо с хлебом и сушёную рыбу. У него не нашлось даже времени выйти встречать возвратившихся с моря казаков. Которые, кстати, совсем не обрадовались вести, что отдыхать будут всего двое суток, а потом им опять придётся садиться за вёсла.

Вероятно именно из-за усталости в химцентре произошёл первый смертельный случай на производстве. Один из джур, которым было доверено производство взрывчатки, Грыцько Заяц, видимо что-то напутал от усталости и очередная порция взорвалась у него в руках. Производили взрывчатку понемногу за раз, как раз из-за боязни таких случаев, поэтому взрыв был слабый, но бедолаге Грыцьку хватило, прожил он после происшествия всего несколько минут, мучительно умирая на глазах товарищей. Больше никто от взрыва не пострадал. Аркадий приказом разогнал всех притихших, обескураженных смертью товарища джур на принудительный отдых. Прикинув по солнцу, отправил их спать часа на четыре, до полудня. На полноценный отдых не было времени.

Помимо ракет, взрывчаткой снаряжались и металлические, сделанные из чугуна, гранаты. Сварганенные на основе серы взрыватели были не очень надёжны, но на развёртывание производства кислот у попаданца не было времени. Приходилось обходиться тем, что можно было сделать. Азид свинца или гремучая ртуть стояли в планах, причём, не самых ближних.

Решив отдохнуть немного не на земле около химцентра, а в нормальных условиях, на постели, Аркадий отправился поспать пару часиков домой. Однако этим днём ему отдых не светил. Разве что, вечный: невдалеке от собственного дома он нарвался на дуэль.