Я снова и снова озадаченно блуждала от осознанного к неосознанному, от страха к безопасности, от пробуждения к... возбуждению. От Чавеса, появившегося надо мной, когда я была еще нагой, от тела, трепетавшего после оргазма, казавшегося довольно реальным, моя голова кружилась. Я покачнулась, и он обхватил меня за плечи.

– Цыпочка?

Этот голос разгорячил мое тело, как теплая вода зимой. Одновременно привычный и незнакомый, я готова была слушать его всю ночь.

– Вы прикасались ко мне, пока я спала?

Я не хотела спрашивать об этом, но теперь, когда вопрос прозвучал, мне было интересно узнать ответ.

Вместо ответа он поцеловал меня, и я позабыла о вопросе.

Он был настолько высок, что у меня хрустнула шея, когда я запрокидывала голову, а его поцелуи настолько хороши, что я машинально приподнялась на цыпочки, чтобы получить больше.

Его рот был нежен и сладок. Теперь, когда я была рядом, я ощутила запах сигарет; он, несомненно, курил на моем балконе. Он, должно быть, пожевал жвачку, чтобы избавиться от вкуса.

Я затрепетала, когда его язык попробовал мои губы. Приоткрыв их, я освободила ему путь. Мои руки обвились вокруг его шеи, и одеяло соскользнуло на пол.

Меня никогда не целовали так, как целовал Чавес, как будто я была единственной женщиной в мире, единственной женщиной, которую он когда-либо желал. Глупо, я знаю, но это – то, что он заставил меня почувствовать, и в глубине сознания я начала задаваться вопросом, кто в действительности был сексуальным демоном.

И хотя моё обнаженное тело было тесно прижато к нему, он только лишь целовал меня. Но не ласкал своими большими сильными руками мою кожу, не важно, насколько сильно я этого хотела. Более того, когда я пробежала пальцами вниз по его плечам, я обнаружила, что он сжимал руки за спиной, словно держа их под контролем.

Я не знаю, как долго могли бы продолжаться наши объятия, и как далеко мы могли бы зайти. Я, во всяком случае, не спешила их прекращать. Но Чавес отстранился, покачал головой, когда я потянулась за ним, затем схватил одеяло и снова прикрыл меня им.

– Losiento(«Мне жаль», испан,.прим.первод.), – пробормотал он. – Я не знаю, почему я...

Он посмотрел в сторону, и из-за этого движения отогнулся воротник его рубашки. У него действительно была татуировка на груди, но я все еще не могла разобрать, что это было.

Я коснулась пальцами своих губ, они были припухшими, чувствительными, страждущими. Я жаждала вкуса его губ.

Отсутствие секса превращает меня в нимфоманку? Хотя я должна сказать, что то, что я чувствовала, целуя Чавеса, было бесспорно лучше того, что я чувствовала с Эриком. Тогда я не контролировала себя, а теперь моим контролем был Чавес.

Мне было приятно, что он боролся с вожделением. Я не входила в категорию женщин, которых это воодушевляет. Во всяком случае, речь не шла о демонах-инкубах.

– Я не должен был, – продолжал он, – Ты...

Я напряглась.

– Что?

– Это работа.

Мои глаза сузились, но он все еще не смотрел на меня.

– Я должен заботиться о тебе, а не очаровывать.

– Тогда почему ты сделал это?

Его взгляд обратился в мою сторону.

– Я не делал! Я бы не стал. – Он вздохнул. – Я не могу.

– Не можешь?

Чавес скривил губы.

– Это не так, ты легко можешь это увидеть.

Мой оценивающий взгляд опустился к его джинсам. Он определенно мог.

– Я имел в виду, что не могу быть самим собой. Ты была под влиянием демонов. Они вмешиваются в твое подсознание. Единственное, чего ты хочешь – секса.

– Это не похоже на меня.

– Точно.

– На тебя демон не влиял.

– И что?

– Ты поцеловал меня. Почему?

– Я не смог устоять. Ты выглядела такой слабой и потерянной, – он пожал плечами. – И эти очки... Все эти книги.

– И что?

– Я не окончил школу. И сам читаю не очень хорошо. Но люблю женщин, которые это делают.

– Тебя привлекают читающие женщины?

– Да.

Я встряхнула головой. Здесь все еще был ненормальный, и им был он.

– Возможно, ты один из тех, кто вмешивается в мое подсознание, – пробормотала я.

Он издал короткий невеселый смешок.

– У меня не было секса очень долгое время. Я отчасти забыл, как много потерял из-за этого.

– Забыл?

Даже я, у которой секса не было никогда, все же не забывала об этом.

– Пока не увидел тебя на кровати, с ним.

Я напряглась.

– Я не была с ним.

Это ведь было сном, не так ли?

– Теперь он находится в твоей голове. Он будет преследовать тебя. Он сделает тебя настолько безумной от похоти, что у тебя не будет никакого другого выбора, кроме...

– Я не верю этому, – прервала я.

– Я знаю.

Он вытащил сигареты из своего пальто, которое он положил в углу на моем неиспользуемом велотренажере.

– Я буду там, – он кивнул в сторону балкона.

Он выглядел таким грустным, таким расстроенным. Даже притом, что я считала его сумасшедшим, мне все же захотелось утешить его.

Чавес считал мои очки сексуальными, мою заурядность – милой, мою склонность к чтению по ночам в пятницу – привлекательной. Немудрено, что мне захотелось удержать его возле себя, удержать того, кто всего-то заставил меня чувствовать себя такой же сумасшедшей, каким был он сам. Но я бы удивилась, если бы это было не так.

– Может быть, немного кофе? – спросила я.

– Да, – он скользнул через двери в ночь.

Я быстро отбросила свои волнения, захватила очки и поспешила через темную квартиру. В кухне я только добралась до выключателя, как кто-то схватил меня за руку.

Я набрала воздух, чтобы закричать, но другая рука зажала мне рот. В последнее время это стало происходить со мной с завидной регулярностью.

– Ты думала, что я отпущу тебя?

Голос не принадлежал Эрику. Пожалуй, парень был слишком высок, чтобы быть Эриком. Его тело прижималось к моему, как и тогда.

Кем бы он ни был, я ему действительно нравилась.

Я попробовала говорить, но он усилил свою хватку, потянув мою шею назад так, что я подумала, что он может сломать её. Я затихла, у меня не было другого выбора.

– Теперь ты моя. Мне необходимо то, что можешь дать мне только ты.

Он поцеловал мою шею, оцарапав пульсирующую вену своими зубами. Меня охватила странная апатия. Моя кровь, казалось, сгустилась и замедлилась; пульс стучал в висках, как будто я пробежала несколько миль или очень долго занималась сексом.

Внезапно я стала свободной – кричать, бороться, убегать. Ничего из этого я не сделала. Вместо этого я обернулась и щелкнула выключателем.

Как я и предполагала, мужчина в моей кухне не был Эриком. Я никогда не видела его прежде. Более высокий, более коренастый, с русыми волосами и карими глазами.

Он повел плечами, сбрасывая рубашку. Одеяние соскользнуло с его рук и упало на пол.

Его кожа была ослепительно белой, как мрамор, мускулы бугрились и перекатывались при движениях. Мне внезапно захотелось лизнуть каждый из них, в то время как он возвышался надо мной, входил в меня, брал меня снова и снова, пока я...

Я встряхнула головой, резко, подумывая рухнуть на кухонный стол, пока снова не приду в себя.

– К-кто Вы? – спросила я.

– Ты знаешь.

Он провел пальцами по своей груди, словно лаская, спускаясь к застежке-молнии, оттопыривающейся от эрекции; у меня пересохло во рту, глядя на это.

Звук расстегиваемой молнии заставил меня вздрогнуть так сильно, что по коже прошла дрожь.

– Ты охотно умрешь в моих руках, – шептал он. – Они всегда так делают.

Я слышала его слова как будто издалека, недоумевала над ними, отбрасывая все тревоги. Секс будет ошеломляющим. Я захлебнусь криком. Я буду просить его делать это снова, и он будет делать. Он будет делать это до тех пора, пока я не...

Чавес материализовался позади него. Его появление привело меня в чувство, а потому, когда он крикнул «Пригнись!», я сделала это, бросившись на пол как раз тогда, когда сноп пламени вырвался из его рук.