— Не за что, — отозвался Кахилл, по-прежнему вглядываясь ей в лицо. — А ваша речь… вы когда-то служили в полиции?

Как ему удается заставать ее врасплох? Сара прекрасно поняла смысл вопроса. У полицейских особый язык, свои словечки и выражения, он очень похож на язык военных. Сара, выросшая в среде военных, по-прежнему мысленно называла остальных людей штатскими, но, когда общалась с ними, машинально подстраивалась к их речи. А с инспектором Кахиллом она, видимо, опять заговорила на привычном языке.

— Общалась с военными.

— Вы служили в армии?

— Нет, мой отец был военным. Двое моих братьев сейчас служат в армии. Я часто перенимаю у них выражения.

— В каких они войсках?

— Отец служил в морской пехоте, Ноэль — морпех, Дэниел — сухопутный пехотинец.

Кахилл коротко кивнул:

— Я тоже из военных.

«Из военных», а не «служил в армии». Вот она, почти неуловимая, но такая значительная разница. Одни идут в армию потому, что хотят накопить денег на учебу, терпеливо ждут окончания срока службы и уходят из армии навсегда. Другие посвящают армии всю жизнь и обычно говорят, что они «из военных». Но инспектор Кахилл слишком молод, чтобы лет в двадцать отслужить в армии, потом поступить в полицейскую академию и дослужиться до инспектора.

— Долго вы пробыли в армии?

— Восемь лет.

Обдумывая этот ответ, Сара установила в зажимах новую мишень и нажатием кнопки отправила ее на позицию. Восемь лет. Почему же он ушел? Если бы его уволили за какую-нибудь провинность, путь в полицию Маунтин-Брук был для него навсегда закрыт. Неужели он получил травму, как отец, и его демобилизовали по состоянию здоровья? Сара исподволь окинула взглядом его крепкое тело. Нет, он выглядит совершенно здоровым.

Расспрашивать неудобно — ведь они лишь недавно познакомились. И потом, стоит ли допытываться? Сара вдруг поняла, что действительно хочет побольше узнать об этом человеке, выяснить, есть ли у него чувство юмора, скрывается за этим непроницаемым лицом и взглядом полицейского… А может, ей лучше об этом не знать? Что-то в нем — и не только его сексуальное тело — слишком волновало ее, вызывало необъяснимую реакцию. Должно быть, все дело в малопонятной биохимии, или в гормонах, чем-то еще, но этот человек сумел зацепить ее. Ему было бы под силу втянуть ее в серьезные взаимоотношения, вмешаться в ее работу и планы.

А может, напрасно она пренебрегает внутренними сигналами? А вдруг именно такого мужчину она могла бы любить? Как же быть — хранить верность своему большому плану или махнуть на него рукой?

Опять думать, опять принимать решения…

Сара спрятала усмешку. Задумавшись, она позабыла одной важной детали: предмет ее мучительных размышлений не испытывает к ней ни малейших чувств. Скорее всего, он женат и у него пятеро детей.

«Оставь его в покое», — посоветовала себе Сара. Если одинок и если она его заинтересовала, он сам сделает первый шаг — тогда и придет время принимать решения.

Удовлетворившись этим, она снова надела наушники. Кахилл последовал ее примеру. Взяв пистолет левой рукой, Сара обхватила ее запястье правой для надежности и методично выпустила в мишень всю обойму. Она настолько привыкла к присутствию критически настроенных зрителей — отца и братьев, — что на Кахилла не обращала внимания. Мишень медленно поплыла к ним. Кахилл снял наушники:

— На этот раз вы стреляли с левой руки. Все-то он замечает.

— Я упражняюсь в стрельбе с обеих рук.

— Зачем?

— Видите ли, я серьезно отношусь к своей работе. В критической ситуации, если меня ранят в правую руку, я все равно обязана защищать подопечного.

Дождавшись, когда приблизится мишень, Кахилл разглядел ее. С левой руки Сара стреляла немногим хуже, чем с правой.

— Слишком уж серьезно вы готовитесь встретить угрозу, которую считаете нереальной.

Она пожала плечами:

— Мне платят не за вычисление вероятности, а за готовность к действиям. Вот и все.

— Эй, Док!

Кахилл обернулся и кому-то махнул рукой:

— Похоже, мой приятель собрался уезжать.

— Док? — Прозвище ее удивило.

— Это долгая история, — уклонился от объяснений Кахилл. — Всего хорошего, мисс Стивенс.

Он кивнул и отошел прежде, чем она успела ответить. К нему уже направлялся здоровяк в джинсах, футболке и бейсболке, с пачкой бумажных мишеней. Здоровяк с досадой качал головой. Инспектор Кахилл осмотрел пистолет, умело перезарядил его, встал к барьеру и прицелился в новую мишень.

Саре было некогда наблюдать за ним. Ей предстояло расстрелять с левой руки еще три мишени, установленные на разных расстояниях, — только тогда можно сказать, что тренировка удалась. Когда же она обернулась, инспектор Кахилл его приятель уже ушли.

Убедившись, что новый пистолет Рика и в самом деле дрянь, Кахилл с приятелем отправились в оружейный магазин, где он был куплен. Почти часовая перепалка с хозяином магазина ничего не дала: пистолет был оплачен, зарегистрирован на имя Рика, бумаги переданы в тот же день и теперь все претензии следовало предъявлять к производителю — или перепродать паршивую болванку какому-нибудь простофиле.

Чтобы утешиться, приятели прямиком из магазина направились в гриль-бар.

— Закажи мне пива, ладно? — попросил Рик и удалился в туалет.

Кахилл забрался на высокий табурет и занялся заказами. К тому времени, как вернулся Рик, он уже потягивал кофе.

— Что это за стильная штучка — та, с которой ты разговорился на стрельбище? — полюбопытствовал Рик, плюхаясь на соседний табурет. — Ты с ней спишь?

Кахилл медленно повернул голову и смерил приятеля ледяным взглядом:

— Кто ты такой, черт возьми, чтобы я перед тобой отчитывался?

Рик одобрительно ухмыльнулся:

— Хорошо сказано. Просто отлично. Ты чуть было не испугал меня. Не возражаешь, если я позаимствую твой тон?

— Да ради Бога.

— Так ты спишь с ней или нет?

— Нет.

— А что так? Она замужем?

— Понятия не имею.

— Тогда чего ты теряешься?

— Просто не думал об этом.

Рик покачал головой и потянулся за своим пивом:

— Слушай, тебе давно пора прийти в себя. Ты пережил скандальный развод, все уже позади. Теперь ты свободен как пчелка — значит, пора искать следующий цветок.

Поскольку за плечами у Рика было уже два развода, и теперь он находился в состоянии поиска жены номер три, Кахилл предпочитал не принимать на веру советы приятеля, касающиеся женщин. Рик успешно притягивал их, но удерживать не умел. Однако напоминать об этом другу Кахилл не стал.

— Рано еще, — отозвался он. — Не торопи меня.

— Целый год прошел!

— А может, мне нужно полтора года. И потом, я встречаюсь с женщинами.

Рик фыркнул.

— Встречаешься, да только эти встречи ни к чему не приводят.

— А зачем? Мне нужен только секс. — Он мрачно уставился на свой кофе. Кахиллу и вправду недоставало секса, но заполучить его было не так-то просто. Женщины на одну ночь, не знающие запретов в постели, были не в его вкусе. Дешевка его никогда не прельщала. Его тянуло к женщинам, которые ориентировались на длительные отношения, а этого пока не хотел сам Кахилл.

Дело было вовсе не в том, что он до сих пор любил Шеннон — он разлюбил ее в ту же минуту, когда узнал, что она изменяет ему с врачом больницы, в которой работает. Состоялся кошмарный развод: Шеннон ожесточенно сражалась за все, что только могла получить, словно желая наказать его за Равнодушие к ней. Кахилл не понимал женщин, по крайней мере, таких, как Шеннон: если она не хотела разводиться, зачем искала секса на стороне? Неужели надеялась, что он прочит измену, даже если обо всем узнает? Кахилл подал на развод и этим пробудил в жене почти безумную жажду мести.

Он старался не забывать о справедливости, но и не выявлять себя полным болваном. Едва узнав о том, что у Шеннон роман на стороне, он снял половину суммы с их общего банковского счета и открыл новый счет, только на свое имя. Затем он закрыл свои кредитки, вычеркнул имя жены из списка лиц, имеющих право пользоваться ими, что тоже было вполне справедливо — у Шеннон имелись свои кредитные карточки. Но, узнав о том, как он распорядился деньгами, Шеннон подняла бурю. Похоже, все выяснилось, когда она уже после разрыва попыталась воспользоваться кредиткой мужа — значит, Кахилл поступил правильно.