— Но почему? — удивилась Суини.

— Уж не думаешь ли ты, что они поверят, будто ты нарисовала картину во сне? Милая, ты сразу станешь подозреваемой номер один, по крайней мере на время. Я не хочу, чтобы ты прошла через этот кошмар; вдобавок, сосредоточив внимание на тебе, они впустую потратят время, которое нужно посвятить поискам настоящего преступника. Когда закончишь лицо убийцы, я найду способ направить следствие в должном направлении. — Ричард провел большим пальцем по подбородку Суини. — Пообещай мне, что не сделаешь этого.

— Хорошо. — Она натянуто улыбнулась. — Происходящее кажется мне каким-то нереальным.

— В той же степени, как и всякий эпизод твоего ясновидения, — заметил Ричард.

— Что, плохи мои дела? — Суини вновь улыбнулась, на сей раз от души.

— Даже очень. Когда нарисуешь лицо преступника, я подтолкну полицейских к нужному выводу, но этим твое участие в деле и ограничится. ***

Сидя в своей машинеХаетектив Аквино зевнул и потянулся, борясь с сонливостью. Ему очень хотелось в туалет, и он мечтал о чашечке кофе. Сохранять сегодня бодрость будет чертовски трудно. «Надо ехать домой, — подумал он. — То, что у Уорта есть подружка, ровным счетом ничего не значит».

Как всегда, Аквино подвело излишнее любопытство. Ему хотелось побольше разузнать об этой женщине. Он намеревался выяснить, кто она такая, где живет, почему пришла сюда пешком и, хотя Уорт явно ее не ждал, провела у него ночь.

Аквино допускал, что его старания напрасны! С другой стороны, предчувствия Аквино нередко оправдывались, и он собирался проверить, подвела ли его интуиция на этот раз.

Ричард отправил Суини домой на такси, хотя она собиралась идти пешком, поскольку вчера не захватила с собой кошелек, а в кармане ее джинсов лежали лишь две смятые долларовые бумажки и немного мелочи. Этого хватило бы только на автобус. Подзывая такси, Ричард не спускал с девушки пристального взгляда. Он заплатил водителю, поцеловал Суини и усадил ее в машину, будто особу королевской крови.

Хорошо, что не пришлось добираться домой на своих двоих, решила Суини, входя в квартиру. Ноги у нее подкашивались, а каждая клеточка ныла от усталости. Она подумала, не лечь ли в постель, но страх не давал ей уснуть. Суини не выдержала бы очередного сеанса рисования во сне, сопровождаемого приступом ужасающего озноба. По крайней мере сейчас. Ни физически, ни морально она не была готова к такому напряжению. Суини задумалась о картине, о большом белом пятне вместо лица убийцы, и у нее сразу заболела голова, а в висках застучало. Она не хотела входить в студию даже для того, чтобы поработать над другими холстами, ибо боялась вновь увидеть сцену убийства. Девушка опасалась вспоминать о гибели Кандры, представлять себе ужас, охвативший несчастную женщину в последние мгновения ее жизни. Суини мечтала хоть ненадолго расслабиться и собраться с силами для завершения работы. Сейчас она желала думать только о Ричарде, возвращаться мыслями к восхитительной ночи любви, проведенной с ним.

Впереди ее ждал целый день безделья — в лучшем случае каких-нибудь мелких хлопот. Суини не решалась ни спать, ни работать. Она слишком устала, чтобы отправиться на этюды. Оставалось лишь смотреть телевизор и читать либо заняться стиркой. Суини склонялась к тому, чтобы взяться за книгу, но мысль о куче грязного белья не давала ей покоя. Пообещав себе, что почитает часок, а потом займется стиркой, она устроилась в кресле с огромным справочником по применению акриловых красителей.

От изучения ярких красок ее оторвал звонок в дверь. Недовольно ворча и понимая, что это не Ричард, а значит, кто-то ошибся квартирой, Суини подошла к двери и посмотрела в глазок. В коридоре стояли двое мужчин в костюмах.

— Кто вы? — спросила она, не отрывая глаз от линзы.

— Детективы Аквино и Райтнер, нью-йоркский департамент полиции, — ответил тучный мужчина, стоявший ближе. Он произнес название целиком, без сокращений. Детективы поднесли удостоверения к двери, как будто Суини могла прочесть их сквозь «рыбий глаз».

Они, конечно же, не знали о картине, поскольку о ней было известно только Ричарду и Суини, но, судя, по всему, кто-то сообщил им об ее связи с Ричардом. Вздохнув, Суини отперла дверь. Она понимала, что полицейские лишь исполняют свой долг, проверяя всевозможные версии, и все-таки чувствовала себя неуютно.

— Госпожа Парис Суини? — осведомился толстяк. Девушка гневно свела брови на переносице.

— Просто Суини.

Полицейский несколько оторопел от такой реакции, потом его лицо разгладилось и стало равнодушным.

— Нам можно войти?

Он выглядел еще более утомленным, чем Суини. Под его глазами обозначились темные круги, лицо было пепельно-серым. По-видимому, он недавно побрился, его чуть влажные волосы свидетельствовали о том, что он принял душ и, вероятно, переоделся, однако ему не удавалось скрыть усталость. Коллега толстяка, стройный и светловолосый, выглядел куда свежее, но его лицо не отличалось доброжелательностью.

— Не хотите ли кастрюль… э-ээ… чашечку кофе? — предложила Суини, усадив посетителей. Толстяку явно не помешало бы взбодриться.

В глазах светловолосого полицейского появилось оцепенелое, загнанное выражение, словно он с трудом сдерживал смех. Аквино бросил на него сердитый взгляд.

— Буду очень признателен, — отозвался он. — Сахар и сливки, и побольше.

— То же самое, — сказал Райтнер.

Суини вновь наполнила свою чашку и сварила еще две, добавив столько сахара и сливок, что нормальному человеку хватило бы энергии полдня бегать по стенам и потолку, а уровень холестерина в крови поднялся бы на несколько пунктов. Должно быть, бедняги пьют так много плохого кофе, что вынуждены таким вот образом сдабривать его вкус, решила она.

Суини водрузила чашки на маленький поднос, вошла в гостиную и опустила его на кофейный столик. Сказав себе, что у нее нет никаких причин для волнения, она уселась и взяла свою чашку. Интересно, как обычно проходит допрос? Может, она должна начать разговор?

Пригубив кофе с видом истинного ценителя, толстяк заговорил сам, не дожидаясь ее помощи:

— Госпожа Суини, знакомы ли вы с Ричардом Уортом?

Она удивленно посмотрела на него.

— Конечно. Иначе вы не пришли бы ко мне.

Толстяк поперхнулся.

— Вы знаете о том, что его бывшую жену убили прошлой ночью. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Да.

— Были ли вы знакомы с госпожой Уорт?

Глаза Суини потемнели.

— Да, — тихо ответила она. — Мы были знакомы много лет. Я выставляла свои работы в ее салоне.

— А, так вы художница?

— Да.

— Подумать только. — Аквино посмотрел на большой пейзаж, висевший на стене. — Это ваша?

— Нет. — Суини нипочем не повесила бы у себя в квартире собственное творение. Когда ей хотелось отдохнуть, она предпочитала любоваться чужими картинами. Покончив с обменом любезностями, полицейский приступил к делу:

— Госпожа Уорт была не очень-то довольна вашей связью с господином Уортом, не правда ли?

Швейцар разболтал, сообразила Суини, вспоминая сцену в вестибюле дома.

— Она говорила, что ей это безразлично, но как-то утром пришла ко мне, застала здесь Ричарда и расстроилась. — Суини с гордостью подумала, что свет еще не видывал такой мастерицы преуменьшать.

— Когда это было?

«Они все знают, — подумала Суини. — Полицейские уже переговорили со швейцаром и задают вопросы, заранее зная ответы, только чтобы проверить, скажу ли я правду».

— Несколько дней назад.

— Как долго длится ваша связь с господином Уортом?

Суини смотрела на толстяка, хлопая ресницами. Вопрос совершенно ошеломил ее, хотя другие женщины, наверное, даже не удивились бы.

— Не знаю… Какой нынче день?

Полицейские обменялись быстрыми взглядами.

— Четверг, — сообщил Райтнер.

— Значит, мы вместе уже неделю. Откровенно говоря, я потеряла счет дням.

— Неделю… — повторил Аквино, делая пометку в маленьком блокноте. — Эту ночь вы провели в доме господина Уорта.