Аптекарь восхищенно присвистнул.

— Черт возьми! Да вы разбираетесь в оккультной философии! Вам знаком Корнелий Агриппа?

— Да, но ценю его невысоко. Все, что отвергает церковь, для меня презренно.

— Однако, отказавшись от этого предубеждения, вы могли бы разбогатеть. Помимо уродцев, у нашей публики есть еще увлечения: магия, астрология, а также все, что придает хоть какой-то смысл той неразберихе, в которой все мы живем.

— Это типично для времени упадка, когда будущее неясно. — Мишель, снова овладев собой, сделал решительный жест. — Нет, ни магией, ни колдовством я больше не интересуюсь, хотя в молодости этим и грешил. Теперь, когда жизнь мою омрачили события трагические, я озабочен только средствами к существованию.

Аптекарь разгорячился:

— Так я вам об этом и говорю! Нынче на доходы с медицинской практики да фармакопеи не проживешь, то ли дело науки о звездах и волшебстве! Скажу вам больше: эти науки помогают совсем никчемным людям добиться признания и уважения. Всего несколько лет назад это было бы немыслимо. — Он понизил голос. — Хотите конкретный пример? Можете пройти всю Валенсию из конца в конец и не найти ни одного еврея, ни обращенного, ни правоверного. Их давно нет в городе, так как эдикт Фонтенбло, хоть и не направлен именно против них, побудил жителей выгнать всех до единого. Однако там есть один еврей, правда, обращенный в гугенотскую веру, которого никто не отважится тронуть. И знаете почему?

— Могу себе представить, — осторожно пробурчал Мишель, хотя был весь внимание.

— Потому что у него слава чародея и пророка, — заключил аптекарь. — И поэтому его уважают, с ним советуются, и городские власти с ним на равных. Его приглашает настоятель, он принят у епископа. Видите, что может сулить вам искусство некромантии? Это вам не косметические рецепты.

Мишель был настолько поражен, что испугался повторения видения. Он ответил почти грубо:

— Я пришел к вам сейчас, в августе, чтобы продать серую амбру. Вы ее берете или нет?

Аптекарь наклонил голову почти с укором.

— Конечно беру. Но надеюсь, что вы подумаете над моими словами. Мне в аптеке нужен астролог.

— Сколько вы сможете заплатить за амбру?

— Очень немного, как я уже вам сказал.

— Мне сгодится любая сумма. Вы, должно быть, поняли по моей одежде, что деньги нужны сразу.

Аптекарь порылся в сумке и бросил в раскрытую ладонь Мишеля несколько монет. Это было гораздо меньше того, на что тот рассчитывал. Но он не стал возражать. Положив на прилавок последний кусочек амбры, Мишель пошел прочь.

Он был уже довольно далеко, когда аптекарь окликнул его:

— Не забывайте о моем предложении! — Потом прибавил: — Куда вы собираетесь идти?

Мишель обернулся.

— Во Вьенн, как вы мне советовали.

— Найдите там доктора Франсиско Валериолу. Это талантливый человек и мой большой друг.

— Спасибо, — ответил Мишель и побрел вдоль берега Роны.

Теперь, имея в кармане немного денег, можно было бы отдохнуть в гостинице и пообедать, но он торопился поскорее добраться до Вьенна. Разум его был смущен кошмарным видением, и ему казалось, что он сможет освободиться, только отойдя от этого места как можно дальше.

Сверкание речной воды в лучах полуденного солнца вызвало другое видение. Месяц тому назад у него был сон наяву: он увидел, как над Монпелье, в разрыве облаков, показались в ряд три солнца. Он сразу понял, что это лица тех, кто всегда населял его ночные кошмары: Магдалены, Рене и Присциллы. Он ожидал, что ему сразу разъяснят смысл видения, но на этот раз ему удалось проснуться раньше, чем зазвучал голос странного назойливого существа.

Теперь ему показалось, что полуденное солнце вот-вот вызовет то же видение. Мишель постарался вновь обрести ясность рассудка и стал думать о лежащих в кармане деньгах и о том, насколько он одичал в последнее время. Прием сработал, и Мишелю стало легче.

Аптекарь был прав. Если алхимия оставалась занятием узкого круга ученых, то астрология и естественная магия обрели неожиданную популярность. Книги об эфемеридах, альманахи пророчеств, трактаты об опасных расположениях звезд ходили по рукам, достигая даже самых необразованных слоев населения. Астрологи и пророки наводнили Францию, города оспаривали их друг у друга, и слава их была так велика, что их начали приглашать ко двору. Говорили, что эта мода совпала с появлением в королевской семье Екатерины Медичи, супруги дофина Генриха Валуа, поскольку все Медичи увлекались астрологией. И все же Мишелю казалось, что склонность к магическим искусствам — плод всеобщей неуверенности и страха. Он имел веские основания так говорить. В нем самом оккультное знание всегда сочеталось со страхом и неуверенностью.

Уже под вечер ему попался по дороге небольшой отряд солдат под командованием рыцаря. Плохо экипированные солдаты не были похожи ни на разбойников, ни на отставших от войска. На вид это были молодые крестьяне, явно неловко чувствовавшие себя в доспехах. Одни опирались на аркебузы, как на палки, другие держали шпаги клинками вверх, чтобы случайно не споткнуться о них.

Мишель отважился подойти к командиру, который шел, спешившись и ведя лошадь под уздцы.

— Прошу прощения, сударь, далеко ли до Вьенна?

Офицер был крепок и хорошо сложен, черные букли волной спадали ему на плечи, укрытые необычно элегантным плащом. Вместо ответа он с любопытством оглядел Мишеля.

— Вы еще молоды, — заметил он. — Но у вас уже поношенное платье и стоптанные, хоть и дорогие, башмаки. Как ваше имя?

— Мишель де Нотрдам.

— У вас странная шапочка. Не такие ли носят выпускники медицинских факультетов?

Мишель потрогал околыш шапочки с красным помпоном.

— Да, я окончил медицинский факультет в Монпелье.

— Как раз врач нам и нужен. Вы католик, я надеюсь.

— Принадлежу к Римско-католической церкви, — ответил Мишель, слегка раздраженный этим допросом.

Офицер кивнул, и его длинные напомаженные усы заколыхались.

— Имею честь представиться: Антуан Эскален де Эймар, барон де л а Гард, капитан галер Востока.

Мишель испугался, что попал в лапы вербовщиков, силой набирающих матросов на галеоты французского флота. Он было попятился, но быстро сообразил, что бояться нечего. Во-первых, до моря далеко, а во-вторых, отряд вооруженных крестьян походил на что угодно, только не на команду гребцов.

Барон де ла Гард, видимо, почувствовал его замешательство и улыбнулся.

— Успокойтесь, я не набираю гребцов. Мне действительно нужны люди, я рекрутирую борцов за чистоту католической веры. Вы, должно быть, слышали о событиях на горе Люберон?

Мишель понятия не имел и не собирался это скрывать.

— Я даже не знаю толком, где находится гора Люберон. Это ведь где-то в Провансе?

— Да, к востоку от Салона-де-Кро и к северу от Экса. В этом районе владычествует ересь, попирая чувства истинных христиан. Вальденсы выступают против христианских поселений на своих землях и посылают карательные экспедиции против тех, кто захватывает их добро. Вплоть до вчерашнего дня мы должны были посылать петиции в Париж, но указ, подписанный в Фонтенбло, развязал нам руки. Я езжу с одного берега Роны на другой, чтобы собрать отряд, способный покарать вероотступников.

Мишель критически оглядел горстку крестьян, переодетых солдатами. Многие из них, не успев пройти и нескольких лье, воспользовались остановкой, чтобы усесться на траве. Однако от комментариев он воздержался.

— У вас есть земли в этих краях? — спросил он.

— Да, есть. Если я не в море, то живу в Салоне, и у меня есть имение в горах, как раз там, где землей завладели вальденсы. Но не думайте, что мною движет личная выгода. Готовится новый Крестовый поход, и я уверен, что добровольцы найдутся по всем южным землям. Мне в отряде очень пригодился бы медик.

Мишелю предстояла деликатная задача отклонить предложение. На счастье, аптекарь из Валенсии, сам того не ожидая, создал для этого прекрасный предлог. Нотрдам развел руками, насколько позволял мешок за плечами.