– А насчет «Рица»… Мы отпразднуем там первую годовщину нашей свадьбы – если захочешь.

– «Риц» лучше прибережем для серебряной свадьбы. А первую годовщину хотелось бы встретить в горах Шотландии, с рюкзаками, на поляне, где много цветов и мягкой травы… – Когда она это сказала, Рудольф испытал ни с чем не сравнимый восторг. – Но тебе ведь надоела походная жизнь! – спохватилась она. – Не глотай так быстро тост, обожжешься. У меня же, кстати, оставалась копченая колбаска, хочешь, сделаю тебе с собой сандвичей?

Рудольф с восторгом согласился. Мишель вручила ему пластмассовую коробочку с сандвичами, и он, чувствуя себя отцом семейства, который заботами супруги сможет перекусить, не отрываясь от работы, испытал новый прилив нежности и счастья.

– Ты так смотришь на меня…

Они уже стояли полностью одетые в ее тесной прихожей. Руди в черном джемпере и джинсах, Мишель в ярком свитере и розовых бархатных брюках, с разноцветными бусами из искусственных камешков. Они встретились взглядами, и слова стали ненужными. Их губы соединились в долгом нежном поцелуе. И только загрохотавший под окнами поезд напомнил о повседневных обязанностях.

Мишель сунула в руку Руди маленький ключик.

– Это второй ключ от квартиры. Пусть у тебя тоже будет, – прошептала она.

– Ну-ка рассказывай, что у тебя с той девчонкой, Руди, – сказал Джон, захлопывая крышку капота темно-синего «форда» восьмидесятого года выпуска. – Хватит скрытничать – ты сияешь, как новый автомобиль. Быстро она взяла тебя в оборот, она, видать, деловая!

– Если ты имеешь в виду Мишель, то очень скоро тебе придется с ней познакомиться. Веди себя прилично и помни о хороших манерах.

– Да ладно, она что – особа королевской крови? Принцесса инкогнито? А королеве меня представят?

– Она лучше, чем принцесса. И хотя бы при первом знакомстве воздержись от своих дурацких шуточек, прошу тебя как брата.

– О, как все серьезно! И что же ты узнал о ней за этот солидный срок вашего знакомства?

– Так, сущие пустяки… Она искренняя, добрая, верная своим друзьям… Это, конечно, на твой взгляд, ничтожно мало.

– И где же она успела проявить эти редкие качества? Но я, честно, рад за тебя, братишка. Ты наконец-то освободился от Беллы…

– Кстати, о Белле – она хорошая девчонка, и вся та история просто одно большое недоразумение. – Поймав изумленный взгляд брата, Руди сказал: – Но благодаря той истории я кое-что понял… о себе.

Если он поверил, что Белла могла так с ним поступить – а ведь он поверил, – значит, не было в их отношениях той искренности, что так восхищала его в Мишель. И не было у них уверенности в чувствах друг друга. Да, надо позвонить Белле и, может быть, увидеться. Сейчас Руди понял, что должен благодарить миссис Николсон за тот обман – пусть болезненно, но она оторвала их друг от друга и избавила от фальши, которая непременно начала бы нарастать в их с Беллой отношениях.

Белла была, по единодушному мнению, необыкновенной красавицей, но Мишель казалась ему несравненно прекраснее. И внутренний огонь пылал в ней во сто крат ярче, тогда как у Беллы он горел ровно и спокойно, и ни разу Рудольф не почувствовал, чтобы рядом с ним этот огонечек разгорелся сильнее.

И никогда она не вызывала у него такого пламенного желания и такого восхищения, как Мишель. Интересно, что сейчас делает Мишель? Уже сидит на лекции? Как она сказала про поход по Шотландии с рюкзаками? Он вдруг почувствовал, что это именно то, чего он хочет больше всего, – бродить с ней вдвоем по холмам и вересковым долинам, ночевать в маленьких деревенских гостиницах, есть на обед жаркое из баранины, пудинги и густые сливки… Ветер, солнце, вереск и они с Мишель – словно единственные люди на земле…

Мишель утром поехала домой к родителям. Сегодня был шанс застать их дома обоих – мама сказала, что отец дождется ее, потому что хочет о чем-то поговорить. Мишель терялась в догадках. Но все ее мысли и чувства занимал Руди! Она решила, что пока не будет говорить о нем родителям – по крайней мере, сегодня, ведь стоит только сказать, и это вызовет массу вопросов. А уж если она заикнется о его предложении, они наверняка испытают шок. Ну разве объяснишь людям, которые не испытали это сами, что порой три дня знакомства можно приравнять к трем годам!

Кстати, мама и папа поженились через две недели после встречи! Но в их время все происходило медленнее – сейчас ритм времени ускоряется. А что скажет Мэгги! Бедная Мэгги!

Мишель, наверное, впервые серьезно пожалела сестру – она до сих пор одна, и всё потому, что считает себя очень некрасивой и сторонится мужчин. Она так усиленно думает о своем носе, который считает слишком длинным, что это сказывается на всех ее движениях и поступках! Хотя в последнее время Мэгги изменила прическу, стала красить губы… может быть, это добрый знак, предвещающий перемены в судьбе сестры?

Мишель вошла в квартиру такая сияющая, что родители посмотрели на нее с радостным удивлением. Что-то произошло с их младшей дочерью, и это что-то было необычайно хорошим.

Даффи, как всегда, первым получил порцию объятий и поцелуев.

– Он все скучает по тебе, лежит на твоих старых тапочках, – вздохнула мама. Ее дочь обожает Даффи, но даже ради него не хочет жить дома.

Мишель подхватила собаку на руки и принялась нашептывать нежные слова в мохнатое ушко, потом наконец посмотрела на отца.

– Я торжественно заявляю, что уже восстановилась в колледже! Сегодня в два часа пойду на занятия! – выпалила она.

– Это просто замечательно. Такое событие надо отпраздновать! – воскликнула мама. – Заказывай, что хочешь, на праздничный ужин!

– Праздничный ужин – здорово! Когда?

– Думаю, не стоит откладывать. В эту субботу ты сможешь?

– Конечно. Заказываю шоколадный торт! Но только… скорее всего, я приду не одна, – проговорила она.

– Прекрасно… с кем же, если не секрет?

– Вообще-то пока секрет, но так и быть, скажу. С моим другом, самым близким другом! Я и не знала, что так бывает. Ах, мама, я не хотела говорить, но ты сказала про этот праздник. Это очень удобный случай вас познакомить. Он, кстати, сам этого хочет!

– Но кто же он такой все-таки? – спросил отец, переглянувшись с женой.

Мишель сияла, как солнышко. Сердца обоих родителей тревожно сжались – их дочь такая доверчивая и открытая, и что сулит ей этот новый роман? Один только Даффи безмятежно вылизывал ей щеку – он-то точно знал, что все будет хорошо.

– Прежде всего, его зовут Рудольф Хаммер, Руди, но он не немец, он давно уже англичанин, в третьем поколении, и он совсем недавно вернулся из Ирака, – сказала Мишель многозначительно. – До этого учился в Кембридже на юриста и продолжит учиться осенью, ему остался всего год, и он получит степень, а сейчас работает у своего брата в гараже.

Но самое главное – она, кажется, не на шутку любит его! Это Мишель договорила уже про себя. Да, себе она могла сказать это слово без тени сомнения. Но ведь она еще не сказала это самому Руди! Скоро она его увидит и исправит упущение.

Она прямо посмотрела на взволнованных не меньше ее родителей.

– Какой он – я не могу описать. Вы сами его увидите, и он вам понравится. Он не может не понравиться.

Она не могла больше сдерживаться и бросилась на шею матери. Потом обняла отца.

– Вы ведь не станете к нему очень придираться, правда?

– Если он сам первый не начнет… Дорогая, добро пожаловать, приводи своего Руди. Деньги я сейчас принесу. – Мама вышла из кухни, а отец ласково погладил Мишель по волосам.

– Пап, ты что-то хотел мне сказать?

Дэвид собирался уговорить Мишель на время уехать из Лондона, хотел отправить ее в какой-нибудь молодежный лагерь или пансионат. Поиски Хиггза пока не увенчались успехом. Сержант Гринберг обещал приглядывать за Мишель, но отцу казалось, что будет надежнее удалить ее из Лондона. Психолог из Скотланд-Ярда, изучивший письмо, не счел угрозу серьезной, но сердце у Дэвида было не на месте. Правда, пришлось бы объяснять дочери причину, но он никак не мог придумать, как это сделать, напрасно ее не пугая…