Возможно, они правы. Но Мэгги-то сильна только в теории… Если Руди испугается ее нетерпения – тем лучше, по крайней мере она не будет строить иллюзий.

С сильно забившимся сердцем Мишель набрала номер телефона Руди.

– Мишель? Это ты? – немедленно услышала она его голос, который звучал встревоженно. – Что-то случилось?

Почему он решил, что что-то случилось?

– Нет, я просто… уже освободилась. Если ты не занят, мы могли бы встретиться немного раньше, – выпалила она одним махом и приготовилась услышать что-то вроде: «Извини, но сейчас я занят». После истории с Винсом робкая школьница время от времени снова одерживала над ней верх.

– Где ты сейчас? Дома? – спросил он, как ей показалось, с беспокойством.

– Подхожу к Риджент-стрит… и очень замерзла.

– Там рядом есть куда зайти погреться? Подожди меня в каком-нибудь магазине, я подъеду через десять минут.

Она хотела сказать, что бежать сломя голову нет необходимости, но он уже отключился. Мишель представила, что увидит Руди уже через десять минут, и в груди разлилось возбуждающее тепло. Она зашла в ближайший универмаг и встала у витрины, глядя на улицу, где сгущались январские сумерки. Какая холодная выдалась в этом году зима! Сейчас они снова увидятся и… но лучше ничего не загадывать. Все пойдет так, как суждено, сказала бы Лора, и Мишель как никогда была готова принять фаталистическую точку зрения старой женщины. Сколько ни старайся, ни измышляй уловки, ни пытайся направить ситуацию по-своему – будущее предначертано, и судьба каждого человека записана в Книге жизни.

На углу Риджент-стрит резко затормозил автомобиль, из него вышел Руди, остановился и огляделся вокруг с взволнованным видом. Мишель легко вздохнула, улыбнулась и, не торопясь, вышла из магазина. Сейчас надо держать себя в руках.

– Я здесь!

Он повернулся и замер. В серебристом свете сумерек она показалась ему удивительно красивой. Каштановые волосы распушились вокруг нежно-розовых щек мелкими колечками, глаза сияли как звезды. Руди почувствовал, как у него перехватило дыхание. Она казалась ему потрясающе красивой, самой прекрасной девушкой на свете.

И как это он воображал, что сейчас они мирно отправятся в кафе, спокойно сядут за столик и поведут неторопливую беседу? Сейчас, увидев Мишель, Руди понял, что больше всего хочет оказаться с ней в уединенном месте, хочет покрыть поцелуями это очаровательное личико и стройную шейку, хочет прижать ее к себе и ощутить теплое, гибкое, полное огня тело, которое скрыто под этой толстой курткой, под свитером крупной вязки и черными вельветовыми брюками. Сила влечения потрясла его – он не помнил, чтобы Белле удавалось когда-либо так его воспламенить.

Мишель несколько мгновений смотрела ему в глаза. Ее глаза полыхнули огнем, и Рудольфу показалось, что сейчас она бросится ему на шею. Но, разумеется, это была игра воображения. Она вместо этого произнесла довольно будничным голосом:

– Если ты не против, пройдем через парк? Все как-то некогда гулять, а хочется немного подышать воздухом.

Она взяла инициативу в свои руки, и Рудольфу оставалось только подчиниться. Они перешли дорогу, и у входа в парк она продела ему под локоть свою руку без перчатки и, не глядя на него, увлекла его на боковую пустынную аллею, где не гуляли любители собак со своими питомцами и не бегали трусцой бодрые старички. У Рудольфа сильно забилось сердце.

– Я привыкла гулять с Даффи, а без него скучно. Даффи – это моя собака, он сейчас живет у родителей, – пояснила она, не дожидаясь вопроса. – А у тебя была когда-нибудь собака?

– Да, в детстве, – ответил он, не узнавая собственного голоса. – Его звали Раф, огромный черный пес, которого подарила мне бабушка на десять лет. Конечно, тогда он был маленьким щенком, и все думали, что это будет пудель, а вырос он больше ньюфаундленда. Восемь лет он был мне самым близким другом…

Он не стал говорить, что Рафа сбила машина в двух шагах от дома – он выбежал за ворота, которые случайно оставили открытыми, и побежал через дорогу навстречу Рудольфу, шедшему с автобусной остановки домой. Но Мишель, кажется, почувствовала, что у этой истории печальный конец, и, глубоко вздохнув, крепче сжала ему руку. Пройдя еще несколько шагов, она остановилась, повернулась к нему и обхватила его за шею. Рудольф склонился к ней, вдохнул сладкий запах ее кожи и сначала коснулся губами ее по-детски мягкой щеки, а потом нашел ее губы.

Едва их губы соединились, как по телу Мишель пронеслась горячая волна, по пути оплавляя и обращая в воск каждую клеточку тела. Испытывая настоятельную потребность в более полном соединении, она прижалась к нему, а Рудольф крепче обхватил ее.

Он никогда не испытывал прежде такого жгучего желания. Ее губы раскрылись навстречу его губам, и он понял, что теряет контроль над собой. Мишель почувствовала это и поняла, что они должны остановиться… но она не хотела. Поцелуи Винса никогда не пробуждали в ней страсть такой силы.

Рудольф ощутил ее отклик, и в голове стремительно пронеслось: «Быстрее поймать такси и поехать к ней… или ко мне, неважно, главное – туда, где есть кровать».

Но по спине пробежал отрезвляющий холодок. Она – сущее дитя и вовсе не похожа на современную девчонку, которой все нипочем, он понял это еще вчера. Сейчас ему казалось, что когда она вчера попросила его не уходить, то нуждалась не столько в эротическом приключении, сколько в утешении.

Мишель слегка подалась назад и, оторвавшись от него, с тихим стоном уткнулась головой ему в грудь, и этот доверчивый жест наполнил его нежностью и остудил пламя страсти. Руди все еще чувствовал вкус ее губ, но теперь главным казалось – сделать все так, как хочет она.

Ты всегда был нерешительным с женщинами, промелькнуло в голове. Потому у тебя, наверное, не получилось с Беллой. И Мишель сейчас поймет, что ты мямля. Но уважение к женщине, которое он впитал с детства, оказалось сильнее. Стараясь успокоить бешеное сердцебиение, Руди провел по лбу дрожащими пальцами, откидывая назад волосы.

Она снова продела руку ему под локоть и потянула дальше по аллее. Он несколько раз глубоко втянул в себя воздух.

Ему отчетливо вспомнился вчерашний вечер у Люси и Винса, ее хороших знакомых. И вспомнился взгляд, которым Винс, златокудрый ореховоглазый красавец, смотрел на Мишель.

– Этот Винс, муж Люси, кажется, к тебе неравнодушен? – вдруг вырвалось у него совершенно непреднамеренно.

Руди замер, проклиная себя за идиотизм. Сейчас она даст ему понять, что не стоит совать нос не в свое дело.

Она сделала вид, что разглядывает клумбу, на которой были посажены розы. Теперь их закрывала рогожа, и сорт цветов определить не представлялось возможным.

– А что – так заметно?

– Еще бы, – сказал Руди как можно более равнодушно. Он сам не знал, какого ожидает от нее ответа – ведь она может ответить все, что угодно.

– Когда-то мне тоже так казалось, только это прошло, – обронила Мишель тоже равнодушно. – Если хочешь знать, когда-то мне даже казалось, что у нас что-то получится. Мы долго встречались, всюду ходили вместе… Я даже вообразила себе, что мы составляем подходящую пару. Я просто очень торопила события.

Она любила его, Рудольфу стало ясно это. Любила, а он… предпочел ее подругу? А Мишель, наверное, продолжает любить и теперь. Нельзя сказать, чтобы эта мысль его согрела – напротив, в груди вдруг воцарился арктический холод.

– Он выбрал твою лучшую подругу?

Черт, зачем он спрашивает это? Ну это уже свинство – так лезть в душу. Рудольф не узнавал сам себя и на мгновение подумал, что Мишель сейчас в гневе повернется и уйдет. Но ему вдруг настоятельно потребовалось знать. Мишель ниже наклонилась над цветами.

– Летом здесь цветут мои любимые розы – «Глория Дей». Они, собственно, и сейчас здесь – зимуют под этой паклей. – Она выпрямилась и посмотрела на него серьезно, даже строго. – Да, он выбрал мою подругу. По-твоему, это в самом деле так странно – желать счастья двум людям, которые тебе нравятся?