Наверное, я все-таки отставала от своих подруг в развитии. Впрочем, я подозревала, что наши мальчики обходили меня стороной именно из-за Куча. Он пользовался авторитетом в доме, и не дай им Бог был меня обидеть. "Жениться еще заставит",-говорили они в шутку, а может и всерьез.
Вы, наверное, думаете, что у меня водилось уйма денег, раз я промышляла воровством? Деньги, в общем, были, но… Видели ли вы когда-нибудь дикую лисицу?
У нее впалые бока и ободранная шкура. Она вынуждена постоянно охотиться, чтоб прокормиться самой и выходить детенышей. Она должна быть хитрой, чтоб выжить.
Иногда она и в курятник наведывается, и порой не без последствий. Достается ей по полной. На нее ставят капканы, в нее стреляют, ее травят собаками…
Большую часть того, что я утаскивала из богатых и не очень домов, я отдавала степкиной "крыше", которая меня в это и втянула. Мне доставалось от этого не так уж и много. Но и то, что я получала, откладывала. Я копила на свою мечту. О ней не знал никто, даже Куч. Я боялась, что и он и другие станут смеяться надо мной.
Впрочем, я правильно считала. Моя мечта действительно была смешной: я хотела купить дельтаплан.
Я часто летала во сне, и это ощущение абсолютной свободы и холодного ветра так крепко захватывало меня, что становилось не просто нереальной фантазией, а навязчивой идеей. Я знала до мельчайших деталей, из чего состоит дельтаплан и как его построить. Для этого я даже заставила себя полюбить ненавистную ранее математику. Сначала я хотела соорудить его сама, но вскоре поняла, что не смогу, никого больше не привлекая к этому. В мечтах своих я видела себя летящей высоко в небе на нем: белоснежном, блестящем на солнце, словно парус в безбрежном синем море, словно гордый альбатрос в беспредельной, ослепительной вышине. От этих мыслей грудь переполнялась восторгом, и слезились глаза. На мою мечту мне не хватало еще много денег.
Детство пролетело стремительно, как может пролетать только оно. Не могу сказать, что оно было несчастным. Я была в основном сыта, одета и обута, имела кое-какие деньги на карманные расходы, получила сносное среднее образование и не стала наркоманкой. Это были положительные моменты. Были и другие, о которых я забыла, потому что очень старалась забыть. Но один неприятный случай, не столь даже драматичный, как некоторые другие, до сих пор хранится в моей памяти. Сейчас мои переживания кажутся мне смешными, но тогда это была настоящая трагедия.
Однажды всех девчонок нашего класса (а училась я в обычной школе рядом с благополучными, неотмеченными сиротством детьми) отправили на осмотр к гинекологу. После того, как необходимая и неприятная процедура была завершена, нас попросили подождать в коридоре, пока заполнят карты. Девушки начали весело и бесстыдно обсуждать детали осмотра, делясь впечатлениями о своих малолетних сексуальных приключениях и о том, как они отвечали на вопрос "в каком возрасте ты…" и как при этом изумлялась престарелая докторша. Я обычно не вступала в такие разговоры, но мои одноклассницы наверняка считали, что мне-то уж, сироте казанской, точно есть, о чем вспомнить. Я не понимала своих ощущений: то ли завидовала им, то ли ненавидела за то, что они так легко относятся к тому, что для меня оставалось мистической тайной.
К нам вскоре вышла пожилая медсестра и, отдавая наши карты, произнесла фразу, за которую должна была бы получить строгий выговор. Она обратилась к девчонкам и обличающим тоном изрекла: "Вы все шлюхи!" Девицы прыснули в кулаки и захихикали.
Но тут сестра направила указующий перст на меня и добавила: "А вот она - молодчина!" Черт бы ее побрал! Если б знала она, что со мной сделала сейчас!
Просто-напросто убила! Опозорила на весь класс…
Оставалось совсем ничего до выпуска. Начинался апрель. После того случая в поликлинике, вечером я явилась домой к Степке. Он был один как ни странно.
- Мне нужна твоя помощь,-заявила я с порога.
- Всегда, пожалуйста.-Он был немного пьян от выпитой бутылки крепкого пива.
- Ты должен лишить меня невинности,-решительно выступила я.
Надо было в этот момент лицо Куча. Он так вытаращился, что его и без того большие глаза едва не выкатились из орбит.
- А че я-то?-спросил он шепотом.
- А кто ж еще? Я же не могу пойти и предложить себя первому встречному,-ответила я громко, не желая превращать разговор в интимный. Настрой у меня был скорее деловой.
- Не-е,- испуганно осклабился Степа.-Чего это тебе вдруг приспичило?
- Ты сам говорил, что я засиделась в девках. И потом…-Я рассказала ему о происшествии в женской консультации.
- Ну…- Куч задумался, собрав на лбу складки, и смущенно почесал затылок.-Ситуация неприятная. Я бы тоже почувствовал себя придурком.
- Так я не тебя могу рассчитывать?
- Не, Лиса. Я не могу.
- Я что совсем уродина?
- Да нет! И не в этом дело!
- Ты меня не хочешь?
- Ты же мне как сестра.
- Ясно.
Я вышла, не прощаясь, и хлопнула дверью. Хоть и была я тогда настроена решительно, но где-то глубоко таила надежду, что Степка откажется. Во мне жила уверенность в том, что если между нами произойдет что-то этакое, я навсегда потеряю по-настоящему близкого друга. Поэтому я даже была рада, что он так мне ответил. Куч попытался догнать меня тогда, испугавшись очевидно, что я на самом деле сейчас отправлюсь себя предлагать всем подряд. Но я сумела сбежать от него.
Он решил, что я обиделась, потому что через несколько дней встретил меня неподалеку от школы и, долго не решаясь и болтая о чем-то постороннем и неважном, наконец, сказал:
- Знаешь, я тут подумал. Ну, в общем, если уж ты… То лучше уж я, чем кто-то чужой… Короче говоря, я согласен.
Меня насмешили все эти его недомолвки и нетипичное для него смущение.
- Ты о чем вообще?-спросила я наивно.
- Как..,-опешил Степа.-Ты же сама говорила…
- А-а, ты о том вечере, когда я решила расстаться с невинностью?
- Ты что издеваешься?
- Спасибо тебе, благодетель мой,-решила поиронизировать я.-Эта такая жертва с твоей стороны. Ну, ты просто герой.
- Это шутка что ли была?
Видно было по его лицу, как у него отлегло от сердца. Он даже не разобиделся, как обычно бывает, когда я начинала над ним подтрунивать.
- Нет. Тогда я не шутила,-сказала я совершенно серьезно.-Я просто передумала и решила блюсти себя до замужества.
Куч криво ухмыльнулся и, уходя от меня, на ходу бросил:
- Дура ты совсем!
До замужества не получилось…
Я стерегла эту квартиру почти неделю. Следила за хозяином, одиноким, судя по всему, мужиком лет сорока, выясняла, когда он приходит с работы и может ли он появиться дома внезапно. Он был каким-то начальником или директором чего-то там.
У него водились деньги. И он был пунктуальным. Выходил из дома ровно в восемь и возвращался в шесть. Ничего непредвиденного не должно было случиться.
Уже год, как я не применяла свои альпинистские навыки, но легко проникла в его квартиру на пятом этаже через дверь. Сигнализации у него не было, я это выяснила заранее. Все шло гладко. Я быстренько собрала в карман все, что посчитала ценным, и направилась к выходу. На пороге я столкнулась лоб в лоб с хозяином, которого никак не должно было здесь оказаться в это время. Черт знает, за каким лешим ему понадобилось вдруг ни с того, ни с сего возвращаться на три часа раньше.
Он тут же скрутил меня и, усадив в кресло, стал звонить в милицию. Я пыталась его разжалобить, рассказывая о своем несчастном сиротстве, клялась, что в первый раз пошла на кражу и распускала нюни. Мне показалось даже, что это подействовало, потому что, когда менты на удивление скоро приехали, он заявил им, что не имеет ко мне претензий и сам разберется. Примите, мол, только меры, малолетки де совсем распустились. Милиция уехала, получив компенсацию за напрасное беспокойство, и я тут же узнала, что должна сделать, чтоб она снова не вернулась за мной.
- От тебя не убудет, шлюха детдомовская,-сказал он мне.-Да и впредь не повадно чтоб…
