Ставрополь. Подковерные схватки

Какие бы причины не повлекли за собой смерть Кулакова, одно бесспорно: его кончина была предвозвестницей многих драматических последствий, происшедших в стране.

Кулаков явно патронировал молодого комсомольского работника Горбачева. Именно при Федоре Давыдовиче, который возглавлял Ставропольскую краевую парторганизацию с 1960 по 1964 год, будущий генсек и президент успешно преодолел все основополагающие ступеньки начальной карьеры, без которых дальнейшее продвижение к высотам власти было бы невозможно.

Учитывая, что без ведома первого секретаря крайкома партии не проводилось ни одно сколько-нибудь заметное перемещение, обращает на себя внимание скорость, с которой Горбачев передвигался с одной ступеньки на другую. Три года вторым секретарем крайкома комсомола до приезда в край Кулакова, и всего лишь год при нем в качестве первого секретаря. Девять месяцев в качестве парторга крайкома партии по Ставропольскому территориальному производственному колхозно-совхозному управлению, и вот уже Кулаков предлагает должность заведующего отделом партийных органов крайкома.

Спору нет, скоротечность пребывания в должностях объясняется еще и управленческой чехардой в хрущевские времена, постоянными кадровыми реорганизациями. Но и симпатии Федора Давыдовича к подвижному, энергичному «комсомольцу» — налицо. Сменивший Кулакова в октябре 1964 года Ефремов, прибывший в Ставрополь с поста первого заместителя председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР (председателем был сам Хрущев) и пребывавший в ранге кандидата в члены Президиума ЦК КПСС, по свидетельству самого Горбачева, относился к нему по-иному. Ефремов возражал против избрания Горбачева вторым секретарем крайкома, упирался, используя свои старые связи в Москве.

У Горбачева там тоже было немало заступников. И среди них Федор Давыдович Кулаков, к тому времени уже секретарь ЦК КПСС, и хотя еще не член Политбюро (он станет им в 1971 году), но звезда на кремлевском небосводе довольно крупной величины.

Звезда, можно сказать, восходящая. Не бюрократ, импровизатор, сторонник кардинальных перемен, но не в русле примитивного, грубого демократизма Хрущева. Кулакову претили непоследовательность и необузданная импульсивность Никиты Сергеевича, что в итоге привело Федора Давыдовича в стан противников Хрущева.

Мотивы появления Кулакова в ставропольской глуши не ясны и поныне. Западные исследователи считают, что Хрущев загнал его туда, чтобы лишить этого масштабного человека какой-либо политической перспективы. В их представлении Кулаков — лицо историческое, независимое, с собственными идеями преобразования России, и потому Хрущев отправил его в места, которые использовал в качестве «Сибири» для опальной кремлевской элиты.

Подмечено метко. Действительно, при Хрущеве Ставрополь превратился в место ссылки неугодных ему деятелей. В 1958 году сюда был «сослан» руководить местным совнархозом маршал Булганин, освобожденный с постов Председателя Совета Министров СССР и члена Президиума ЦК КПСС. В 1960 году краевую парторганизацию возглавил Н. И. Беляев, выведенный из состава Президиума ЦК КПСС и снятый с поста первого секретаря ЦК Компартии Казахстана после драматических событий в Темиртау, где возникли волнения рабочих, против которых были брошены войска. В конце 1964 года, после отъезда Кулакова в Москву, появился очередной опальный — Л. Н. Ефремов, которого в ставропольскую глушь сослал уже победивший Брежнев, поскольку за Леонидом Николаевичем прочно закрепилась репутация рьяного сторонника Хрущева.

Кулаков прибыл в Ставрополь в 1960 году тоже из Москвы, что дало повод зарубежным исследователям автоматически причислить его к опальной кремлевской элите. Так ли это? Формально, наверное, так. Ведь Федор Давыдович жил в столице, занимал пост министра хлебопродуктов РСФСР. И вдруг — пыльный провинциальный городишко с одной-единственной центральной улицей, с домами без канализации.

Люди, имевшие отношение к кадровой политике, оспаривают утверждение о «ссылке» Кулакова. Один из тех, кто ведал кадрами на Старой площади в те годы, рассказывал автору этой книги:

— Что такое министерский пост в РСФСР, да еще по хлебопродуктам? Ноль без палочки. Все решали союзные органы. Еще надо посмотреть, ссылка это была или выдвижение. Кулакова, а ему было всего сорок два года, послали первым секретарем крайкома с дальним прицелом; у него ведь не было опыта крупной общепартийной работы. Я помню его биографию: выше заведующего отделом Пензенского обкома он не поднимался. В ту пору Хрущев резко поднял роль партии и, соответственно, статус ее выборных работников. В конце пятидесятых годов руководить краевой парторганизацией в Ставрополь был направлен Лебедев Иван Кононович. Знаете, какой пост он занимал в Москве? Первого заместителя Председателя Совета Министров РСФСР! Ссылка? А чем же тогда объяснить, что Хрущев наградил его в течение трех лет тремя орденами Ленина? Так и любимчиков не баловали…

— Подождите, но ведь Кулакова относят к числу участников антихрущевского заговора? Достоверно известно, что осенью 1964 года он принимал у себя на юге, в Табердинском заповеднике, недовольных Хрущевым, где и вызрел план смещения. Если бы Федора Давыдовича не считали жертвой хрущевского самодурства, разве ему заговорщики доверились бы?

— Знаете, сколько Хрущев продержал Кулакова в Ставрополе? Четыре года. А когда посылал, говорил, что максимум на полтора-два, для строки в послужном списке. Ну и, разумеется, забыл. А может, кто-то добрался до хрущевского уха, нашептал. Федор Давыдович был гордым человеком, цену себе знал. На этом и сыграли антихрущевцы. В результате Кулаков их поддержал. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы видеть: популярность Хрущева падает, в качестве лидера он доживает последние дни.

И все-таки на каких ролях держали Кулакова инициаторы смещения Хрущева? Если на вторых, то, по мнению некоторых биографов Горбачева, Михаила Сергеевича по причине его «малолетства» и номенклатурной незначительности — заведующий отделом партийных органов крайкома — в предстоящую операцию не посвящали. Если Кулакова держали на первых ролях, то его правая рука, доверенное лицо, которым обычно был у первых секретарей заведующий орготделом, не мог не знать о причине небывалого скопления в Таберде такого количества сановного люда из Москвы.

Вопросы, на которые пока нет ответа. А без их выяснения трудно понять мотивы настороженного отношения к заворгу со стороны высланного из Москвы неудачника хрущевца Ефремова, его упорное нежелание выдвигать доверенное лицо удачливого брежневца Кулакова на пост второго секретаря крайкома. И, наоборот, мотивы столь благосклонной поддержки мало кому известного заворга со стороны обновившегося после свержения Хрущева Секретариата в лице Капитонова, Демичева и других влиятельнейших лиц. Обычно решение подобных вопросов отдавалось на откуп первому секретарю — в конце концов ему работать.

Ефремову пришлось уступить. Мнение Кулакова перевесило. Уязвленный Ефремов сразу же после избрания второго секретаря, не побеседовав с ним, уехал в отпуск.

Кремль. Подковерные схватки

С легкой руки горбачевской команды, запустившей в оборот прижившийся термин «застой», период правления Брежнева воспринимается как сплошная тишь да благодать. Увы, так не бывает. И подо льдом вода течет!

Незаметная для постороннего взгляда борьба в высшем эшелоне власти велась практически все эти 18 лет, то разгораясь, то ослабевая на некоторое время, чтобы снова вспыхнуть с новой силой. Особого накала она достигала дважды — во второй половине шестидесятых и семидесятых годов. Не вникнув в ее особенности и расстановку противостоявших тогда сил, трудно понять феномен невиданного взлета карьеры Горбачева. Смещение Хрущева показало, что у большинства инициаторов его отставки, кроме тревоги за непредсказуемые последствия проводимого им курса, были и свои личные мотивы. Буквально с первых же дней победы над Хрущевым обострились отношения между Брежневым и Шелепиным.