С работы он вышел пораньше, решив, что действительно не вправе лишать Лесли законного вечернего отдыха. По пути заехал в «Уолл-Март».

Погода резко переменилась. С самого утра пригревало солнце, заметно потеплело, лужи подсохли. Казалось, почти ушедшее лето опомнилось и поспешило отдать приунывшим людям остатки тепла. Когда Рассел вышел из машины, остановившись возле детсада, сразу услышал голос Лесли, что лился из приоткрытого окна:

– …Тут же стояли их детские стульчики. Кай с Гердой сели каждый на свой, взяли друг друга за руки, и холодное пустынное великолепие чертогов Снежной Королевы забылось, как тяжелый сон.

Заслушавшись ее выразительным чтением, Рассел задержался на дороге. До чего же волшебно звучит ее голос, до чего естественно! Казалось, Андерсен, придумывая свою сказку, хоть и писал ее на датском, слышал именно эти звуки, точно такие же интонации.

– Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а на дворе стояло лето, теплое благодатное лето, – дочитала Лесли.

Несколько мгновений из окна не доносилось ни звука. Потом тишину вдруг разрушил нестройный хор детских голосков. Кто-то что-то восклицал, потрясенный сказкой, кто-то задавал вопросы. Рассел улыбаясь зашагал к крыльцу.

Из игровой, едва он вошел, выглянул Эрни.

– А-а! Я вас помню. Здрасьте!

– Здравствуй-здравствуй!

– Терри, за тобой приехали! – прокричал Эрни, и в коридор тотчас вышла Лесли.

Рассел отметил, что каждый раз все больше и больше рад ее видеть.

– Привет! – сказал он.

– Привет, – пробормотала она, останавливаясь посреди коридора.

За ней следом неспешно вышел Теренций. Тотчас почувствовав своим удивительным детским сердечком, что взрослым сейчас лучше не мешать, он делано безразличным тоном произнес:

– Вы пока разговаривайте, а я схожу за вещами.

– Хорошо, Терри! – с благодарностью сказал ему вслед Рассел. – Ты что, оставила их без присмотра? – вполголоса спросил он у Лесли.

Та покачала головой и несмело подошла ближе.

– С Келли.

Рассел протянул ей пластмассовую продуктовую корзинку с крышкой.

– Хотел купить одной тебе, но подумал: нужно и детям. Взял пятнадцать штук, чтобы хватило на всех. Верхнее, самое большое – твое.

Лесли открыла крышку и заглянула внутрь. Ее глаза заискрились, губы шевельнулись, беззвучно промолвив что-то восторженное. Она достала пачку с мороженым, всю в разноцветных выпуклых горошинах, поднесла ее к груди, будто собравшись прижать, точно плюшевого мишку, вернула в корзину и свободной рукой порывисто взяла и сжала руку Рассела.

– Спасибо! – Между ее бровей вдруг появилась складочка. – Послушай… Я повела себя вчера ужасно невежливо! Пожалуйста, прости!

– Ужасно невежливо? – Рассел тихо засмеялся. – О чем ты? Я не заметил ничего подобного.

– Сама не знаю, что случилось, – задыхаясь от волнения, однако негромко, словно боясь, что кто-то ее услышит, пробормотала Лесли. – Вообще-то я не такая, честное слово! Настроение у меня редко прыгает, как вчера. Может, дело было в усталости? Или в чем-то еще? – Она покраснела и опустила глаза. – Не знаю…

– Прекрати извиняться, прошу тебя, – так же тихо ответил Рассел. Дети в игровой галдели как сумасшедшие, так что Келли их разговора слышать не могла. – Я все прекрасно понял: ты устала, переволновалась и… – Лесли до сих пор держала его руку в своей, и Рассел сжал пальцы, мечтая весь пропитаться ее теплом. – Послушай, я подумал… Может, нам встретиться в субботу где-нибудь в другом месте?

Лесли расширила глаза, чего-то пугаясь. И покачала головой.

– В субботу я занята. Это связано с… учебой.

Лжет, подумал Рассел. Определенно лжет. Почему?

– Тогда в воскресенье, – более настойчиво попросил он, уже решая, что, если она откажет сегодня, он возобновит разговор завтра и не отстанет до тех пор, пока не добьется ее согласия.

– В воскресенье я работаю, – сказала Лесли, на сей раз с уверенностью человека, говорящего чистую правду.

– Но ведь сад в выходные закрыт! – изумился Рассел.

– Не здесь, – пояснила Лесли. – В собачьей гостинице.

– Где-где? – Рассел нахмурился.

– В собачьей гостинице, – повторила Лесли. – Ее хозяйка – другая моя родственница. Точнее, крестная. Добрейшей души человек, – прибавила она, оглянувшись и прикрыв рот рукой.

Рассел быстро соображал, как быть. Чутье подсказывало ему, что если он не продолжит это знакомство, то снова очутится в пучине страдания. И не найдет дороги назад.

– А помощники там не требуются? – спросил он, умоляюще глядя Лесли в глаза.

Она улыбнулась.

– Ты хочешь помочь? А что умеешь делать?

Рассел пожал плечами. Бывать в собачьих гостиницах ему не доводилось ни разу в жизни.

– Все. Буду учить их грызть косточки, гоняться за кошками или вилять хвостом.

Лесли засмеялась.

– Я серьезно.

– И я. Может, туда не берут без диплома? Так ведь у меня еще уйма времени. Закажу поддельный. Найду таких специалистов, что твоя крестная в жизни не отличит от настоящего.

Лесли, беззвучно хохоча, закрыла лицо руками.

– Перестань! – выдавила она из себя.

– Так я приеду? Скажи адрес.

Леси успокоилась, глубоко вздохнула и, вдруг о чем-то подумав, с подозрением прищурилась.

– Разве в воскресенье у тебя нет других дел?

Рассел покачал головой.

– Ребекка пообещала, что в парк поедет с Терри сама. Надеюсь, к выходным она вернется. И я буду совершенно свободен.

Лесли сжала губы, будто собравшись задать еще один вопрос, и внимательнее всмотрелась в его глаза. Он не хитрил с ней и не замышлял ничего дурного, поэтому не потупился и не отвел взгляд в сторону. Скрывать ему было нечего.

– Странно… – пробормотала Лесли, подытоживая какие-то свои мысли.

– Что странно? – спросил Рассел.

Она качнула головой.

– Так, ничего.

– Если без шуток, то с собаками я лажу прекрасно. И правда смогу тебе помочь. В чем скажешь.

Лесли еще мгновение-другое о чем-то раздумывала, потом решительно кивнула.

– Хорошо. Записывай адрес.

Рассел, возликовав, стал шарить по карманам в поисках ручки и бумаги, но не нашел ни того ни другого.

– Черт! Ладно. Я запомню.

Лесли улыбнулась и назвала адрес.

– Отлично. – Рассел кивнул на корзину в ее руке. – Не забудь про мороженое. Скорее съедайте.

– О чем о чем, а о мороженом я не забывала еще ни разу в жизни, – сказала Лесли, забавно кривя губы.

Вернулся Теренций – в курточке и кепке.

– Ну что, идем? – спросил он, взглянув сначала на Лесли и наверняка заметив ее волнение, потом на Рассела.

Тут на лестнице послышались шаги, и все трое повернули головы. Патриция Элбертсон, сойдя с последней ступеньки и застыв словно статуя, обвела племянницу предупреждающе-злобным взглядом.

– Добрый вечер, мисс Элбертсон! – воскликнул Рассел, переключая ее внимание на себя.

– Добрый вечер. – Директриса посмотрела на него холодно и неодобрительно.

Подумав, что лучше перестраховаться, он почти равнодушно посмотрел на Лесли и официальным жестом протянул ей руку.

– Всего доброго, мисс Спенсер.

– До свидания, мистер Доусон, – сдержанно ответила она, благодаря его взглядом и лукавой улыбкой, благо ее лица директриса видеть не могла. – До свидания, Терри.

– До свидания, мисс Лесли!

Рассел взглянул на едва не лопавшуюся от злости директрису и чуть наклонил вперед голову.

– Мисс Элбертсон, всего хорошего.

– Всего хорошего, – ответила та, говоря всем своим видом: «Проваливай!».

Терри вышел первый, подчеркнуто не простившись с очкастой злыдней.

Ребекка не появлялась и не звонила до субботнего вечера, и Рассел негодовал, не зная, как ему быть. Около полудня, следуя твердому намерению уделять Терри больше внимания, он повез его на ипподром, и при виде лошадей всегда спокойные мальчишеские глаза разгорелись, а на губах заиграла улыбка. Ребекка приехала через час после их возвращения, и обычно несловоохотливый Терри обрушился на нее потоком впечатлений.