Возможно, Кривицкий настроился на долгую беседу и припас для Анны множество комплиментов, но к костру, как и было обещано, вернулся Салтыков. Появление поручика рядом с Анной, наверное, не было для Валентина приятным сюрпризом, но он вполне доброжелательно поздоровался с Кривицким и даже перекинулся парой фраз. Аня же, взглянув в лицо штабс-капитана, поняла, что он чем-то безумно расстроен.

– Валентин, что там случилось? – прервала она светский обмен любезностями. – Ты что-нибудь узнал?

Салтыков горько вздохнул.

– Случилось несчастье, господа! Поручик Степанчиков сошел с ума и в приступе безумия напал на Елену Сергеевну, пытаясь ее убить.

– Боже мой! – закричала Аня, мгновенно впадая в отчаяние. – Что с Лелей? Она жива? Или… Не молчи же! Он погубил ее? Я никогда себе этого не прощу…

– Жива, жива, не волнуйся. Как ни странно, полиция в этот раз оказалась на высоте.

Господин Стукалин выследил Степанчикова и сумел скрутить его в момент нападения.

– Вот это да! – воскликнул Кривицкий. – Значит, наш Степанчиков – тот самый кровавый убийца женщин? Кто бы мог подумать? Криминальная драма в подмосковных лесах! А с виду Степанчиков такой тихий, кажется, и мухи не обидит. Впрочем, пожалуй, я тоже замечал в нем некую ненормальность, хотя и не давал себе в этом отчета до конца… Оказывается, несчастные девчонки с перерезанными глотками – его рук дело. Проклятье!

– Борис, а ты не мог бы помочь сыскному агенту и доктору увезти отсюда Степанчикова? Полагаю, такое сопровождение не покажется им лишним. Экипаж уже готовят.

– Ну, конечно, давай поедем вместе с ними, – согласился Кривицкий. – Наши два старичка могут и не совладать с буйнопомешанным. Говорят, у сумасшедших проявляется в такие моменты невероятная физическая сила.

– Извини, но я бы предпочел задержаться в Привольном. Не хочу оставлять женщин без защиты и помощи, – ответил Салтыков.

– Понимаю. Понимаю и разделяю… – Кривицкий хмыкнул и добавил: – Тем паче вы с милой Анной Афанасьевной, похоже, уже вполне подружились. Ладно, где там наш помешавшийся собрат? Пойду окажу ему посильную помощь.

И Кривицкий удалился в сторону дома.

– Мне, наверное, нужно пойти к Леле? – спросила Анна. – Валентин, ты не будешь возражать, если теперь я ненадолго оставлю тебя одного?

– Возражать я не буду, но Леночку лучше не беспокоить. Она, по словам няни, вернулась в свою комнату, чтобы отдохнуть и, может быть, уже спит.

– Неужели после такого она сразу же уснет? – удивилась Аня. – Я бы не спала как минимум неделю.

– Леночка – человек здравомыслящий и с крепкими нервами. Она прекрасно понимает, что сон – лучшее лекарство. Пусть отдохнет. Не буди ее. Как-никак ей здорово досталось.

Не могу сказать, что мое пробуждение было чудесным. Голова раскалывалась от боли, общая слабость не давала пошевелить ни рукой ни ногой, ибо все конечности словно бы налились свинцом и всячески доказывали свою чужеродность моему организму. К тому же ночные кошмары не располагали к хорошему настроению, а стоило мне только вспомнить вчерашнее, перед глазами вообще замелькали картины одна ужаснее другой.

Нервы ни к черту, что, впрочем, и неудивительно – этот отдых в деревне меня совершенно доконал. Находить трупы – занятие не из приятных, но я чуть было и сама не выступила в роли жертвы… А это не то амплуа, которое я обычно предпочитаю!

Боже, как же мне сегодня плохо! Впору брызгать на саму себя заговоренной водой… Но после тех корч, в которых забился Степанчиков, я не рискну.

Может быть, станет легче, если что-нибудь съесть? Еда способна скрасить самое горькое отчаяние. К тому же нужно хоть как-то взять себя в руки и пойти подменить Аню и Валентина у ручья. Посижу на травке у воды, это успокаивает…

Хотя, может, это вообще глупая идея – держать золото в проточной воде неизвестно зачем? Мистическое зло смывать? Если рассудить на холодную голову, никакой мистики тут и не было – дедушка, отправляясь на войну и оставляя имение на чужих людей, зарыл дорогие вещи в собственном погребе, а внучка с друзями нашла дедов клад много лет спустя. История вполне житейская.

А что до привидений – наверное, Степанчиков с больной головой дурил. Мало ли что сумасшедший может выкинуть… Ну вот, слава богу, все встало на места и опять поддается объяснениям с позиций здравого смысла.

Я спустилась вниз, преисполненная решимости позавтракать, прежде чем снова что-нибудь помешает, например новое нападение какого-нибудь психопата или еще что-то в этом роде…

– Еленушка, милка ты моя, радость-то какая! – улыбкой встретила меня няня, возившаяся у самовара. – Вот и ты дождалась!

Неужели радость? Я уж и не помню, когда новый день сулил мне что-то приятное.

Няня вытерла руки о передник и горячо зашептала мне на ухо:

– Муженек твой, Михаил Павлович, под утро с первым поездом приехал. В Гиреево вернулась хозяйка тамошняя, ну и его привезла. Они ведь вроде в родстве? Он по первости-то со станции в Гиреево отправился, думал, ты там проживаешь, а как узнал, что ты здесь, – сразу скок в экипаж и к нам в Привольное примчался. Будить, правда, не велел, сказал, дождется, пока встанешь. Я его в комнату к Валентину Петровичу отвела, пущай тоже соснет с дороги часок-другой, поди замаялся. Валентин-то с Нюточкой все одно у ручья всю ночь куковали…

Не слушая, я побежала наверх. Поднявшись в спальню Валентина, я и вправду обнаружила там Мишу, который вовсе не спал, а уже поднялся и как раз собирался приступить к поискам жены.

Господи, надеюсь, что это-то не призрак, а самый настоящий Михаил Павлович из плоти и крови.

Чтобы окончательно в этом убедиться, я повисла у него на шее и принялась с таким жаром покрывать его лицо поцелуями, словно мы не виделись несколько веков. Какое чудное мгновенье! Если бы только оно не было омрачено мыслями о вчерашнем происшествии – ведь теперь придется рассказать обо всем Михаилу по горячим следам, а подобные рассказы способны отравить любую радость.

– Ну, как ты тут отдыхаешь? – поинтересовался мой обожаемый супруг, когда мы нашли в себе силы ненадолго разомкнуть объятия. – Прости, но выглядишь ты неважно. Наверное, от избытка свободного времени?

Покосившись в зеркало, я поймала отражение собственного лица. М-да, и вправду, так себе личико, надо хотя бы попудриться. Впрочем, если учесть все предшествующие обстоятельства, все могло быть гораздо хуже, и вряд ли моя внешность заслуживает серьезного порицания.

– По-моему, ты не прав, – не удержалась я. – Для женщины, которую сегодня ночью пытались убить, я выгляжу вовсе не плохо. Просто красавица! Поверь, перерезанное горло пошло бы мне гораздо меньше.

– Так, – обреченно произнес Михаил. – Ты, как всегда, в своем репертуаре. А ну-ка, рассказывай.

Я приступила было к рассказу, но вместо слов у меня вдруг неудержимым потоком хлынули слезы. Да, современная эмансипированная женщина должна уметь справляться с такими пустяками, как убийство-другое, и не облегчать душу самозабвенными рыданиями на мужском плече, но ведь каждый имеет право на минутную слабость, не правда ли?

Мне даже на секунду показалось, что меня наконец выбросило волной на твердый берег после того, как я пережила долгие скитания, нападение пиратов, кораблекрушение и шторм…

– В здешней округе убито уже несколько женщин, – произнесла я наконец, захлебываясь слезами. – А мне так не хотелось пополнить собой список жертв, когда преступника ловили на меня, как на живца…

– А почему же ты в таком случае не попыталась держаться от убийств подальше? – строгим голосом поинтересовался Михаил, не забывавший, впрочем, успокоительно похлопывать меня по плечу. – Вечно борешься за почетное право разгребать за другими грязь! Кажется, твой нос просто чешется и зудит, если ты не сунешь его в какую-нибудь криминальную историю… Недаром тебя прозвали Ангелом Смерти – воистину где ты, там и убийства.