— Ну так взгляни на сегодняшний номер. Добрый день, тетя Лин.

— А что, кто-то грозит подать на них в суд? Мы на этом можем неплохо заработать. Они почти всегда платят по иску, не доводя дело до суда. У них есть для этого особый фонд…

Невиль замолк на полуслове, прочитав заголовок на первой странице.

Искоса поглядев на него, Роберт с удовлетворением увидел у него на лице выражение изумления и негодования. Куда девалась его обычная веселая ухмылка! Нынешняя молодежь, подумал он, считает, что ее ничем нельзя пронять. Отрадно сознавать, что, столкнувшись с жестокой действительностью, они реагируют, как все люди.

— Тетя Лин, душенька, соберите мне, пожалуйста, чемодан в дорогу. На одну ночь.

Невиль рывком развернул газету и углубился во вторую страницу.

— В Лондон — и обратно, но могу и задержаться Так или иначе, соберите маленький чемодан и положите туда самый минимум необходимого. А не все что мне вдруг может понадобиться. Ради Бога, тетя Лин! В прошлый раз вы положили в чемодан бутылку с порошком от несварения желудка, которая весила по крайней мере фунт. И когда я принимал порошок от несварения? Ну и пусть, пусть у меня будет язва желудка… Да, я приду обедать через десять минут.

— Какие скоты! — сказал поэт и интеллектуал, забыв в трудную минуту все свои изысканные выражения.

— Ну и что ты об этом думаешь?

— Думаю? О чем?

— Об истории, рассказанной этой девушкой.

— Что об этом можно думать? Неуравновешенный подросток, врет напропалую, чтобы вызвать сенсацию.

— А если я тебе скажу, что этот неуравновешенный подросток — тихая, обыкновенная, вежливая школьница, которая совсем не гонится за сенсацией?

— Ты ее видел?

— Да. На прошлой неделе. В тот раз, когда я впервые поехал во Франчес. Полиция привезла ее, чтобы она опознала дом и его хозяев, и Марион хотела, чтобы при этом присутствовал юрист. Вот так-то, дорогой юноша. Может быть, с тобой она и обсуждает «Мопассана и выражение лица у кур», но в минуту нужды она обратилась ко мне.

— Она просила тебя их представлять?

— Да.

Невиль облегченно вздохнул.

— Ну, тогда все в порядке. На минуту я подумал, что ты против нее… против них. Но если ты на их стороне — все не так уж плохо. Мы можем объединить усилия и вместе ставить палки в колеса этой… малютке. — Роберт рассмеялся, услышав типичное для Невиля словечко. — Ну и что ты собираешься делать, Роберт?

Роберт рассказал ему о своих планах.

— А контору я оставлю на тебя.

Он увидел, что Невиль опять разглядывает портрет «малютки». Он подошел и встал рядом, и они вместе глядели на спокойное полудетское лицо.

— В общем-то приятное лицо, — заметил Роберт. — Что ты о нем думаешь?

— Я думаю, с каким удовольствием я расквасил бы этот нос и наставил синяков под этими глазами, — сквозь зубы проговорил эстет.

Дом Виннов находился на окраине Эйлсбери. Это был один из тех пригородов, где ряды коттеджей стоят на краю еще не испорченных цивилизацией полей. В зависимости от того, кто их строил, коттеджи бывают двоякого обличья: или они всем своим видом выражают смущение и сознание, что они тут — непрошеные гости, или смотрят на мир с наплевательски-самодовольным видом. Дома на Медоусайд Лейн принадлежали к первой категории. У Роберта стало скверно на душе при виде этих убогих домишек, смотревших на мир с выражением побитой собаки. Но пока он искал нужный ему номер, он оценил, сколько труда и любви было вложено в украшение уродливых кирпичных коробок. Строили их без малейшей любви — только из соображений корысти. Но каждый человек, въехавший в такой домик, чувствовал себя хозяином и старался, как мог, украсить свое жилище. Палисадники перед домиками пестрели необыкновенно красивыми клумбами, в каждую из которых были вложены жар души и даже поэтическое вдохновение.

Надо бы показать это Невилю, подумал Роберт, замедляя ход при виде особенно очаровательного палисадника: в этих клумбах больше поэзии, чем во всех двенадцати номерах его любимого «Наблюдателя». Здесь есть все, о чем привычно рассуждают его критики: форма, ритм, цвет, экспрессия, структура, настроение…

А может, Невиль не увидел бы здесь ничего, кроме обыкновенных палисадников, где растут обыкновенные дешевые цветы?

Весьма вероятно.

Перед домом № 39 был только травяной газон, по краям которого были выложены каменные горки. У него имелось еще одно отличие от соседей — на окнах не висело занавесок. Тюлевые гардины не скрывали внутренность дома от посторонних взглядов, по краям окон не было видно штор. Окна были открыты солнцу, воздуху и людским взорам. Роберта это убивало не менее, чем, наверно, удивляло соседей. Он не ожидал, что опекуны Бетти своеобычные люди.

Он позвонил у двери, чувствуя себя навязчивым продавцом ненужных вещей. Роберт Блэр впервые выступал в роли просителя.

Миссис Винн удивила его даже больше, чем ее окна. Роберт создал у себя в уме законченный образ женщины, удочерившей и вырастившей Бетти Кейн: седые волосы, полная уютная фигура, широкое простое лицо, может быть, даже фартук поверх цветастого халата, в которых любят ходить домохозяйки. Но миссис Винн оказалась совсем иной — еще привлекательной моложавой женщиной современного облика, маленькой и стройной, темноволосой и розовощекой. И у нее были очень умные карие глаза.

Увидев у себя на пороге незнакомца, она немного испугалась, и ее рука дернулась закрыть дверь. Но солидный вид Роберта ее успокоил. Он объяснил, кто он такой, и она выслушала его, не перебивая, — Роберт очень любил людей, которые умеют слушать, не перебивая. Его собственные клиенты: и мужчины, и женщины — вечно его перебивали.

— Вы не обязаны со мной разговаривать, — сказал он в заключение, объяснив, зачем он к ней явился. — Но, я надеюсь, вы не откажетесь ответить на мои вопросы. Я известил инспектора Гранта, что собираюсь сегодня вас повидать и что моя задача — защитить интересы моих клиентов.

— Ну, если полиция знает и не возражает…

Миссис Винн отступила, пропуская Роберта в дом.

— Раз вы адвокат этих женщин, вам, естественно, надо постараться сделать для них все возможное. А нам скрывать нечего. Но если вы хотите поговорить с Бетти, этого вам сделать не удастся. Я отослала ее к друзьям, на ферму, чтобы ее не преследовали любопытные. Лесли хотел сделать как лучше, но ему не следовало обращаться в газету.

— Лесли?

— Это мой сын. Садитесь, пожалуйста.

Они вошли в приятную, не загроможденную мебелью гостиную миссис Винн, и указала рукой на удобное кресло.

— Он так злился на полицию, что потерял способность рассуждать здраво. Ему казалось, что все с очевидностью доказано, а они почему-то не передают дело в суд. Лесли очень привязан к Бетти. Недавно он обручился, а до этого они были неразлучны.

Роберт навострил уши. Вот за этим он и пришел.

— Обручился?

— Да, сразу после нового года. Его невеста — очень милая девушка. Мы все очень рады.

— И Бетти тоже?

— Если вы думаете, что она ревнует Лесли к невесте, то вы ошибаетесь, — ответила миссис Винн, глядя на Роберта своими умными глазами. — Наверно, ей обидно, что она теперь не главное в его жизни, как было раньше, но она очень мило его поздравила и ничуть не дулась. Она вообще очень милая девочка, мистер Блэр. Поверьте мне. До того, как я вышла замуж, я была учительницей — правда, не очень хорошей — поэтому я и ушла из школы, как только вышла замуж. Но я хорошо разбираюсь в девочках, Бетти никогда не давала мне поводов для беспокойства.

— Да, я знаю. О ней все очень хорошо отзываются. А невеста вашего сына училась с ней в одной школе?

— Нет, ее семья только недавно переехала в Эйлсбери, и Лесли познакомился с ней на танцах.

— А Бетти ходит на танцы?

— Нет, на танцы, где собираются взрослые молодые люди, она не ходит. Она еще до этого не доросла.

— Так что, она не была знакома с невестой вашего сына до того, как он объявил о помолвке?