Мела поморщилась.

– Поси права. Дерьмовая планетка. Люди голодают, а царебог жирует…

Я вздохнул. Время от времени проявления мировой несправедливости вызывали у Мелы вспышки раздражения, и я ничего не мог с этим поделать, хотя всеми силами пытался открыть ей глаза на реалии жизни. Но я не терял надежды. Убеждать и разъяснять – иного способа открыть ей глаза я не видел.

– Мела, любовь моя, – проговорил я терпеливо, – Фраксилия – провинциальный мир, о котором мы, в общем, ничего не знаем. И изменить там мы ничего не можем. Наше дело – выполнять заказы, доставлять груз по назначению. И не наша вина, если люди, которые платят нам за службу, не слишком приятны. Мы можем требовать от них только одного – чтобы они платили нам в срок и сколько было уговорено и не втягивали нас ни во что противозаконное или опасное.

– Положим, о соблюдении законности ты не слишком печешься, – отрезала Мела.

– Может быть, раз или два я и шел на сделку с совестью, – ответил я ледяным тоном. – Но в бизнесе это бывает сплошь и рядом, если компромисс идет на пользу делу.

– Карб, – перебила Мела, – должна сказать, что никогда еще мне так не хотелось прекратить с тобой всякие отношения. Особенно когда ты начинаешь лицемерно рассуждать о своих проделках…

– Отлично! – рявкнул я. – Ты, верно, соскучилась по Федполу! Теплое местечко девочки на побегушках наверняка еще ждет тебя!

– Пожалуй, я так и сделаю! – заорала она в ответ и в очередной раз скрылась в своей каюте.

Я откинулся в противоперегрузочном ложе, улыбаясь себе под нос. Это был третий за сегодняшний биодень оскорбленный отход Мелы на свои позиции и вторая угроза уволиться за бионеделю. Кажется, очень скоро мы побьем наш последний рекорд. Но, сказал я себе, не стоит слишком провоцировать ее. Это некрасиво. И кроме того, может статься, подобные стычки расстраивают ее.

Впрочем, я ничуть не сомневался, что подобные выходки Мелы – чистый блеф. Согласившись работать со мной – в то время она служила агентом Федпола и работала по легенде, – она первым делом заявила, что толкнули ее на это только деньги и что в предприятиях подобного рода ее привлекает возможность активно и полноценно проводить время без риска для жизни, которому нередко подвергаются агенты Федпола. Все это, а также скандальный характер Мелы, за два года наших совместных полетов проявившийся во всей своей красе, я принял добродушно и доброжелательно, поскольку был уверен, что за ее язвительностью скрывается нечто иное, более приятное. Я был твердо уверен, что за ширмой нашего неспокойного сотрудничества растет дружба, если не сказать привязанность, хотя Мела, надо отдать ей должное, ни разу ни на что подобное не намекнула ни словом, ни делом. Возможно, причиной тому были грубые, бесцеремонные и холодные манеры, накрепко вбитые ей в голову на федполовских курсах. Но, честное слово, я и без намеков почувствовал, что между нами возникла некая теплота, и накрепко уверился, что стоит проявить терпение – и робкие ростки этих чувств пробьются к свету, расцветут и принесут обильные плоды, новые стороны нашего с Мелой партнерства.

Утешался я тем, что девушка попросту не отдает себе отчета в истинной природе своих чувств – таковы женщины. И, ощущая потребность так или иначе проявить их и тем самым ослабить внутреннее напряжение, она закатывает короткие, но бурные скандалы. Показывает характер.

Впрочем, мне от этого было не легче. Нелегко находиться на одном корабле с молодой привлекательной особой – ни габариты корабля, ни раздельные каюты дела не меняют. Если быть честным до конца, пару раз я позволил себе подъехать к Меле с легчайшей прелюдией. Но поскольку в награду за все свои старания получил лишь насмешки и недвусмысленные выражения неприязни, то отступился, сказав себе, что Мела определенно еще не достигла той ступени зрелости, когда женщине понятны собственные переживания, и, затаившись, продолжал терпеливо ждать.

Однако в период этого целомудренного ожидания ничто не мешало мне мечтать и фантазировать. Чем я и занялся, удобно устроившись в ложе. В голове, приятно переплетаясь с обычными картинами нашего с Мелой совместного времяпрепровождения, возникали и другие заманчивые картины – я воображал себе то великого эмиссара, то царебога, то гадал, чего им от меня надо и что они могут дать мне взамен.

Лишь два или три раза мне приходилось выполнять работу для высшей аристократии ОФ и особ королевской крови. И мне подумалось, что встреча с фраксилийцем может стать поворотным пунктом в моей карьере.

Обладай я хоть малейшей способностью к предвидению, поворотный миг настал бы тогда же. Я бы немедленно развернул корабль и полным ходом умчался от места встречи с эмиссаром, от Фраксилии, из этой части галактики, из самой галактики и даже из вселенной.

По моим подсчетам, достигнуть места встречи мы должны были к середине следующего биодня. Поэтому я первым делом славно пообедал – в одиночестве и тишине, поскольку Мела все еще дулась – а затем погрузился в освежающий сон. Я прекрасно себя чувствовал и увидел отличнейший сон, в котором сиятельный царебог с отеческим видом осыпал меня богатством и всевозможными титулами и окружал всяческим почетом.

За сном последовал скромный завтрак, я переговаривался с Поси по поводу состояния корабля и приближения к пункту назначения. Все шло как нельзя лучше. Вернувшись к себе, я долго нежился в бодрящей cауне-омнипьюре, а затем со всей ответственностью приступил к выбору костюма для встречи с эмиссаром. Требовалось нечто, свидетельствующее об исключительном благоразумии, спокойное, с легким намеком на официоз. Мой выбор пал на умеренно-зеленый ансамбль: китель с розовым с золотом воротником и манжетами, гетры и золотые башмаки с розовой отделкой.

Подобрав себе наряд, я перешел к более серьезному делу. Я принялся вооружаться.

Среди моих знакомых есть один или двое, кого мое оружие удивляет и даже изумляет. Они считают его излишеством и не упускают случая пошло сострить или напомнить, что мужчине не подобает носить стилет. Однако я никогда не опускаюсь до пререканий. Сам я рассматриваю оружие как выражение разумного, реалистического и осторожного взгляда на мир, естественного для профессионала моего класса.

За свою жизнь я сменил несколько мест службы, и всюду мне приходилось подвергаться опасности. Работал ли я тайным агентом-сборщиком информации или служил проводником на гигантской планете Ворбалин, где у самой мелкой твари зубы были длиной в мою руку, везде я сталкивался с угрозой жизни. Я прекрасно отдаю себе отчет, что мы живем в огромной и жестокой галактике, щедрой на смертоносные сюрпризы, которые человеческий разум не в силах вообразить, – короче, смотрю на мир и свое место в нем без розовых очков. Не для меня безрассудный романтический героизм, навевающий составителям некрологов такие обороты, как «безвременная кончина» или «ушел из жизни во цвете лет». Я считаю, что мой расцвет еще впереди, и твердо намерен дожить до него, призвав на помощь всю осторожность профессионала и широкий ассортимент всевозможного оружия.

Полный комплект своего я приобрел на Клабидации-5. Она населена паукообразными негумами, которым конечности заменяют тончайшие ловчие нити. Негумы эти слывут лучшими в галактике специалистами по микроэлектронике. По моему заказу пауки изготовили целый набор миниатюрных средств защиты и нападения, и с тех пор я незаметно ношу их на одежде, на теле и в украшениях. Свой арсенал я пополнял не один год, ибо каждая разновидность подобного оружия стоила небольшого состояния. Установка оружия, его зарядка и постоянный уход за ним тоже обходятся недешево. Но я иду на эти расходы, поскольку подобные меры предосторожности позволяют мне выходить сухим из воды если не всегда, то часто. Что за искусники эти специалисты по микроэлектронике! Вот уж поистине нечеловеческое мастерство!

Полностью облачившись и снарядившись, я включил высокое, в полный рост зеркало, чтобы бросить на себя последний взгляд. Из зеркала смотрел моложавый мужчина, худощавый, среднего роста (если в галактике, наводненной негумами и мутантами, существует такое понятие). Мой живот и бедра за последнее время слегка обросли жирком, но зрелому мужчине это простительно. В общем, то, что я увидел в зеркале, меня не огорчило. Мне нередко приходилось слышать малоприятные отзывы о моей внешности – мол, и в плечах узковат, и лицо слишком тонкое, и нос длинноват – но я равнодушен к нападкам недругов. Моя шевелюра, некогда каштановая, в последние годы поредела и сделалась клочковатой, но это успешно скрывает густой белокурый парик, который не отличишь от настоящих волос. А почему бы и нет? Кто не идет на небольшие ухищрения, чтобы казаться капельку лучше?