«Только армия способна прорвать нашу охрану!» — еще раз, для себя, утвердительно произнес Сырновец.

Он довольный своим величием, пускай несколько второстепенным, достал сигарету.

Металлические пальцы левой руки прочно держали сверху пулемет за ручку, которая уходила в бок и крепилась к утолщению корпуса, из которого и выходили три ствола. В стволах угрожающе зияла чернота. Правая рука робота была отведена назад в тень и держала концевую рукоятку пулемета, где был курок спуска. От корпуса пулемета тянулась к прикрепленному за спину большому ранцу широкая патронная лента. Она, как хищная змея, блистала своими зубьями. Кроме того, пулемет был прикреплен к поясу специальным механизмом почти у концевой рукоятки.

Павел был в середине этой машины. По сути, это была даже не машина, а броня для всего тела. Перед его взором по тротуару с другой стороны дороги шел патруль, утопая ногами в канализационных испарениях. В левом нижнем углу поля зрения светился трапециевидный сканер движения. Он показывал шестьдесят восемь движущихся объектов впереди в радиусе пятидесяти метров. В правом нижнем углу датчик патронов — светло-зеленым цветом светились маленькие цифры 2000. По центру поля зрения маленький белый круг в качестве прицела.

Читер плавно и в тоже время быстро обвел «взглядом» происходящее в парке перед небоскребом. В этот момент его металлические пальцы прошлись как по клавишам рояля по рукоятке пулемета. Он замахнулся стволом и проломал им стеклянную витрину. Разбитое стекло, громко звеня, посыпалось вниз. Через мгновение Читер переступил через разбитую витрину на улицу, троща остатки витрины своим корпусом.

Первыми, произошедшее, заметили псы ближайшего патруля. Они захлебываясь залаяли в сторону витрины магазина, и тут же были спущены с поводков. Три добермана вырвались из пара канализаций на проезжую часть, дико сверкая своими острыми зубами. Они понеслись, подкидывая жилистые лапы над мокрым асфальтом в сторону Читера.

Валентин выдыхал дым после очередной затяжки уже собравшись делать следующую, когда услышал, как где-то впереди бьется стекло и лают псы. Сигарета замерла в его руках, равно как и он в ожидании последующих событий. Эта секунда, казалось, длилась вечно. И с нарастанием этой вечности росло ожидание чего-то плохого.

Валентин услышал пронзительную очередь. Его тело вздрогнуло, роняя окурок.

Белый кружок резко наложился на первого из бегущих псов. Он моментально стал красным и в ушах у Паши послышался писк. В тот же момент Павел нажал на спуск и стволы, мгновенно закрутившись грозным вихрем, изрыгнули из того ствола, который оказывался сверху, струю мерцающего пламени. Пламя смешалось со звуками выстрелов похожих на смесь электродрели и треска линии высоковольтной передачи. Доберман, не успев даже пискнуть, оказался разорванным напополам, от челюсти до хвоста, так словно его переехал поезд. Окровавленные конечности, крепившиеся к остаткам тела пса, бились об асфальт, который далее понеслась потрошить пулеметная очередь.

С веток деревьев парка сорвались спящие птицы и устремились прочь.

Белый кружок, не дожидаясь никаких ответов, перескочил на другого пса, став опять красным и «писклявым». Добермана подкинуло в воздух и тут же превратило в кровавую кашу.

В этот миг третий пес, забрызганный кровью своих собратьев, только стал осознавать произошедшее. Он даже не успел остановиться, как его голову снесло градом пуль.

Пулемет замолчал.

«Пацаны?! Че за кипиш?!.. Пацаны! Пальба!!! Пацаны — пальба!!!.. Пацаны!..» — пронеслось повторяющимся эхом в парке под небоскребом.

Трое опешивших, от увиденного, патрульных какой-то миг с ужасом смотрели на железного Читера. На то, как поворачивался в их сторону корпус пулемета. Один из них с криком развернулся и рванул наутек. Второй, вцепившись намертво в автомат, сильно задрожал, вроде на него летела на полном ходу грузовая машина, а бежать было некуда. Третий вскинул автомат на Читера, но выстрелить так и не успел. Огненный дождь вспорол его корпус и проломил автомат, отсекая руки. Струя огненных капель тут же перекинулась на стоящего рядом. Под натиском выстрелов того сложило пополам и разорвало на две половины. Его крик захлебнулся в крови.

Патрульный, который кинулся наутек, был догнан пулями. Они подхватили его тело. И, пронеся немного вперед под опережающим фонтаном его собственной крови, распластали на газоне, забрызгивая траву красной жидкостью.

«Ой-ой-ой! М-м-мама! Он убил соба-а-ачек!! А-а-а!!!» — послышался душераздирающий женский крик из дома за спиной Паши.

На площади поднялась страшная паника. «Братки», сидящие в агитационных палатках, пачками выскакивали наружу с автоматами в руках. Они, крича, спрашивали друг у друга: «Где пальба?! Наших валят?! Стреляют, стреляют!!!» И в нерешительности порывались в атаку. Патрули охраны спешили изо всех сил к месту столкновения, натравливая туда псов. В окнах соседних домов начал включаться свет и возникали силуэты взволнованных людей. Казалось, что, и снежинки в воздухе как-то нервно стали дергаться.

Первой к магазину бытовой техники «Серебряная крыса» добежала собравшаяся в кучу стая собак. Десяток разъяренных псов, громко гавкая слюнявой пастью и сверкая черной шерстью, несся прямо на железного Читера, который к тому времени уже успел перейти улицу к тротуару с лежащими на нем изуродованными телами в кровавых лужах. Павел повернул пулемет на них. Белый круг-прицел мигом навелся на ближайшую собаку и запищал, став красным. Зеленые цифры датчика количества патронов стали «прыгать» вниз с цифры 1802. Перед вращающимися смерчем стволами вновь засверкало пламя. От корпуса орудия в сторону посыпались железным фонтанчиком отстрелянные гильзы. Пулемет уверенно наводился на цель, почти не вздрагивая — его прочно держал механизм, закрепленный на корпусе брони-костюма Читера.

Нескольких доберманов, попавших под очередь, рвя на куски, размазало по сырой траве. Остальные кинулись врассыпную, громко скуля и поджав хвосты.

Сразу же из разных концов парка загромыхали выстрелы Калашниковых, от чего парк стал похожим на интенсивную фотосессию. По Читеру забарабанили пули. Они расшибались в лепешки о его броню, брызгая фонтаном искр.

Из окон ближайших домов то и дело начали вырываться испуганные крики. Кто-то кричал: «Ой! Ой! Ой! А-а-а! Господи! Что происходит! Господи!!! Позвоните в милицию!..»

В дежурной части районного отделения милиции с надрывом зазвонил старый телефон, окатив эхом помещение с покрашенными голубой краской стенами и побеленным потолком с лампами дневного света за грязными плафонами.

— Да, подожди, — тут «служебный» звонит. Не отключайся, — произнесла упитанная кучерявая девушка в форме в мобильный телефон, типа «раскладушка».

Она сняла трубку и строго произнесла:

— Милиция.

Из трубки послышался напуганный женский голос, который постоянно запинался, на фоне непонятных дежурной хлопков и звука похожего на работающую у соседей дрель. Слова в трубке произносились так наспех, что дежурная нагло перебила позвонившую:

— Если у ваших соседей ремонт, попытайтесь сами все уладить… Чего вы, так кричите?

Девушка при последних словах отстранилась от трубки, но в тот же момент отчетливо услышала:

— Он убивает всех без разбора! Вы слышите! Господи вы слышите! Всех! Всех! Слышите — всех! Господи, сделайте же что-нибудь!!!

Читер повернул пулемет в сторону открытого по нему огня, и вращающийся ствол захлебнулся огнем. Толстого братка в громоздком бронежилете словно пронзили невидимые стрелы. Он, как дырявый мешок с квашеной капустой отлетел на палатку, смяв ее своей тушей. Павел не отпускал спусковой курок, а оружие при помощи системы самонаведения перешло на другую ближайшую движущуюся цель. При переходе пули влетели в ствол каштана, от чего тот раскололся, оголяя белую сердцевину. Дерево со страшным треском повалилось на землю. Пару бандитов эле успели увернуться от падающих веток, но тут же были скошены градом пуль.