Наступила весна. Небесная лазурь радовала взор, и озёра возле замка Тэнтинель казались голубыми.

Каждое утро Белоснежка и её супруг принц Теодор по широкой мраморной лестнице спускались в душистый сад.

Разноцветные блестящие бабочки тут же со всех сторон слетались к Белоснежке. Они опускались на её пышные локоны, и можно было подумать, что у неё на голове живая мерцающая корона.

– Знаешь, милый, – как-то раз сказала Белоснежка. – Прошёл всего год с тех пор, как моя мачеха – королева Морганда – вместе со своими летучими мышами исчезла из замка Тэнтинель. Но розы в саду как будто знают это и расцветают, только лишь растает снег.

– Лучше не вспоминай о королеве Морганде, – невольно вздрогнул принц Теодор. – Злая колдунья! Она чуть не погубила тебя, моё сокровище, мою дорогую, нежную Белоснежку. Недаром все поселяне в округе зовут тебя Золотое Сердечко. А королева Морганда своей рукой поднесла тебе отравленное яблоко. Никогда не забуду этого. Ты лежала бездыханная в хрустальном гробу…

– Ты прав, не будем вспоминать о королеве Морганде, – весело прервала его Белоснежка. – Она вернулась в свой холодный замок Мортигер. О, я не желаю ей зла! Лишь бы она оставила нас в покое…

– Посмотри, моя радость, какой редкий гость залетел сегодня в наш сад! – воскликнул принц Теодор. – Нет, нет, ты смотришь на ласточку. Посмотри на куст белых роз возле фонтана. Видишь теперь? На розу опустилась девочка-эльф в ярко-алом платьице!

Белоснежка и принц Теодор замерли, боясь вспугнуть малютку-эльфа.

– Какая она хорошенькая! Какие у неё чудесные золотые кудри! – в восторге прошептала Белоснежка. – А маленькая, не больше мизинчика.

Эльф с золотистыми кудрями деловито собирала в крошечный узорный кувшинчик капли сверкающей утренней росы. На одной ножке у неё был башмачок из мягкой кожи, другая ножка была босая. Так уж повелось с давних времен, у каждого эльфа всего один башмачок.

Вдруг малютка-эльф повернула голову и без всякого страха посмотрела на Белоснежку. У неё были ярко-синие лучистые глаза, но в глубине их застыла невыразимая тоска и печаль.

– Никогда не видала таких грустных глаз, – тихо промолвила Белоснежка. – О чём так скорбит и горюет эта малютка?

Эльф в алом платьице взмахнула кружевными крылышками, пробежала по солнечному лучу и исчезла.

День был воскресный. Белоснежка и принц Теодор отправились в церковь, стоящую на высоком зелёном холме, усыпанном ромашками. Сияли на солнце их жёлтые сердечки и серебряные лепестки.

Белоснежка преклонила колени перед иконой, шепча слова святой молитвы.

Вдруг на руку Белоснежке упала маленькая горячая слезинка. Принцесса подняла голову и, к своему изумлению, увидела эльфа в алом платьице.

Крошка-эльф, низко опустив голову и тихо вздыхая, перелетала от одной иконы к другой, стараясь не задеть ажурным крылом жаркий огонь свечи.

– Это наша Эльфиоль, – сказал Белоснежке старый монах, проходя мимо, – маленькая грустная Эльфиоль. Так её зовут.

– Небывалое дело! – изумилась Белоснежка. – Я и слыхом не слыхала, чтобы эльфы когда-нибудь залетали в церковь!

– Это так, принцесса, – кивнул монах. – Мы сами не знаем, что так влечет сюда грустную Эльфиоль. Но едва зазвонят колокола – она уже тут как тут. Порой забьётся в тёмный уголок, её и не видно. Бедняжка тоскует, что не может запомнить ни одной молитвы… Другие эльфы держатся от церкви подальше, облетают сторонкой. И немудрено. Зачем им Божий храм? Ведь у эльфов нет бессмертной души.

Белоснежка снова взглянула на Эльфиоль. Теперь Эльфиоль поднялась под самые своды церкви. Скрестив руки на груди и быстро переступая ножками, она пробежала по солнечному лучу и скрылась за окном.

Солнце ласковым светом заливало укромную лесную поляну, окружённую кустами цветущей жимолости.

Множество эльфов в разноцветных одежках порхали над цветами.

Они собирали сладкий сок, иногда со смехом отхлёбывали по глотку ароматной влаги из узорных кувшинчиков. Кто-то потерял башмачок и теперь искал его в густой свежей траве. Другие затеяли весёлую возню с мохнатым шмелем. Шмель, добродушно жужжа, угощал эльфов каплями мёда. Эльфы облизывали липкие пальчики. Серебристый смех летал над поляной.

– Посмотрите на Эльфиоль! – крикнул мальчик-эльф в накинутом на плечи голубом плаще. – Какая она унылая и пасмурная, будто вот-вот пойдет дождик. Ты ещё накличешь на нас плохую погоду, Эльфиоль! Глядя на тебя, солнышко зайдет за тучу!

Эльфиоль сидела на розовой маргаритке, свесив ножки. Она ничего не ответила. Только ниже опустила голову, и золотые кудри упали ей на лицо.

В это время над поляной, как узкая треугольная тень, пронеслась большая летучая мышь с ярко горящими зелёными глазами.

– Грустный эльф! Сроду такого не видала, – злобно пробормотала летучая мышь. – Эльфы только и знают, что хохотать до упаду да веселиться без толку. А эта, в алом платьице, того гляди разревётся. Надо непременно рассказать о грустном эльфе моей повелительнице – королеве Морганде! То-то она удивится…

В угрюмом замке Мортигер, стоявшем на высокой неприступной скале, царила тишина.

Было слышно только, как где-то далеко внизу волны холодного моря бьются о крутые уступы. Иногда о скалу со звоном разбивалась голубая льдинка – её приносили далекие северные течения.

Королева Морганда, хмуря острые чёрные брови, ходила по драгоценным пушистым коврам, привезённым из далеких стран Востока.

Она так глубоко погрузилась в свои мрачные мысли, что вздрогнула, когда, распахнув высокое окно, в зал влетела летучая мышь с горящими зелёными глазами.

Летучая мышь опустилась к ногам королевы и в тот же миг превратилась в юную придворную даму в пышном зелёном платье.

– Тебя не было весь день, Матильда! – недовольно промолвила королева. – Где ты пропадала?

– Все летала вокруг замка Тэнтинель, о королева, – почтительно ответила Матильда. – Смотрела, как Белоснежка срезает в саду розы.

– Проклятая девчонка!.. – с ненавистью прошептала Морганда.

– А на обратном пути я заглянула на поляну эльфов, – продолжала Матильда и, не удержавшись, рассмеялась. – Ну, доложу вам, потеха! Знаете, кого я там увидала? Не поверите! Грустного эльфа! Все эльфы поют развесёлые песенки, танцуют и хохочут, а эта малютка в алом платьице сидит на маргаритке и вздыхает так, будто у неё невесть какое горе. А зовут её Эльфиоль.

– Вот как? Грустный эльф… Поистине странно, – тихо и медленно проговорила Морганда. – Эльфы не умеют печалиться…

Королева хлопнула в ладоши. И в тот же миг придворная дама снова превратилась в летучую мышь. С обиженным и недовольным писком она вылетела в высокое стрельчатое окно.

– Думаю, мы с тобой ещё встретимся, грустная Эльфиоль… – что-то обдумывая, прошептала королева Морганда. В глазах её вспыхнул недобрый огонёк.

В это время на пороге зала появился слуга. У него было тёмное лицо. А серый плащ, падавший с плечей, напоминал сложенные крылья летучей мыши.

– Ваше величество, в замок прибыл король Хорли, Повелитель подземных Пещер. Он просит разрешения повидать вас.

– Мы всегда рады королю Хорли! – кивнула королева.

«Зачем пожаловал в замок этот безобразный карлик? – нахмурилась королева. – Он хитёр и опасен…»

В зал, часто переступая кривыми ножками, вошёл скрюченный карлик. У него были подслеповатые тусклые глаза под косматыми нависшими бровями. В руке он держал сучковатый, длинный не по росту посох. Посох был сделан из простого дерева, но на нём сверкали два зорких пронзительных глаза. Эти глаза могли видеть всё, что творится за много вёрст кругом.

– Пусть прославится твоя мудрость, король Хорли, – мягко и вкрадчиво сказала Морганда.

– Пусть цветёт твоя красота, о королева! – льстиво и угодливо ответил карлик. Он уселся в кресло, его ноги в бархатных башмаках не доставали до полу.