Там собирались кого-то повесить. Восемь мужчин в длинных серых балахонах и огромных рукавицах накидывали петлю на шею человека, сидевшего верхом на сером в яблоках коне. Его руки были связаны сзади. Второй конец веревки уже был закреплен узлом на ветке дерева. Лицо мужчины покрывали синяки, один глаз заплыл. Сразу было видно, что он пережил хорошую драку, но теперь сидел спокойный, как сама смерть, не борясь больше и не протестуя против того, что он, кажется, признал безнадежной ситуацией.

В душе Мэгги все перевернулось. Мигом из холодного техасского полудня она перенеслась в Монтану, увидев себя худенькой несчастной девочкой, безутешно оплакивающей смерть отца. Ужас стальным обручем сковал сердце. Она чуть не задохнулась. Однако тут же в ней проснулась ярость, охватившая все ее существо, как лесной пожар.

– Стой! – закричала она, схватив «винчестер», лежавший на сиденье, и направив его на мужчину, прилаживавшего и затягивавшего петлю. – Обрежь веревку, Люк Ньюкомб, или ты умрешь в тот же самый миг, когда умрет он!

Она знала этих людей, знала всех, кроме незнакомца, которого они собирались повесить. Они работали у Маркуса Граймса.

– Сними его, – повторила она, когда девять мужчин удивленно повернулись к ней. Ее пальцы, державшие ружье, напряглись. – Делай что сказано, и быстро!

Они не сдвинулись с места и не послушались. Только Люк Ньюкомб опустил руки. Он сидел верхом на своем мустанге рядом с лошадью незнакомца. Мэгги знала: всего один хлопок по крупу жеребца, и он сорвется в галоп, а всадник останется висеть со сломанной шеей.

– То, что делается здесь, вас не касается, миссис Блейк, – Люк с нарочитым уважением приподнял свою шляпу. – Этот выродок резал изгородь, которую мы поставили только вчера. Мистер Граймс сказал, что больше такое терпеть нельзя. Мы должны проучить этих наглецов. Ясное дело, это зрелище не для леди, значит, вам лучше продолжить свой путь и забыть о том, что вы видели, а мы закончим.

– Я сказала – обрезать веревку!

Угроза, прозвучавшая в ее голосе, начала наконец доходить до мужчин. Они смотрели на застывшее гневное выражение на лице женщины, наставившей на них ружье. Видно, ее не переубедишь. Люк с досады плюнул на землю. Проиграли! Они могли драться, могли убить, но что же делать сейчас перед вооруженной непреклонной женщиной? Разве что убить ее? Но им не давали такого приказа – пока.

Петлю обрезали, и незнакомец опустился на шею своего коня, а потом сполз на землю почти без сознания. Ковбои вскочили на своих лошадей и готовились ускакать.

– Мистеру Граймсу это не понравится, мэм, – предупредил Люк. Мэгги не стала отвечать ему. Подождав, пока они скроются из виду, она положила ружье и выскочила из коляски.

Незнакомец находился в плачевном состоянии. Его здорово избили, он еле дышал, ловя ртом воздух. Мэгги опустилась перед ним на колени.

– Премного… обязан… мэм.

Мэгги попыталась развязать путы на его запястьях.

– Не разговаривайте. Берегите силы. Я хочу посадить вас в коляску, но вы должны помочь мне.

– Все, что смогу, – пробормотал он и вздохнул, когда она освободила ему руки. – Дальше я справлюсь сам, мэм. Не беспокойтесь обо мне…

К тому времени, когда он был надежно пристроен на сиденье рядом с Мэгги, а его лошадь привязана сбоку, они оба были уже без сил. Он оказался крупным мужчиной, и у нее ушли все силы на то, чтобы удерживать его.

– Скоро мы будем у меня дома, – сказала она ему, пустив лошадей в галоп. – Там у меня есть бальзам и бинты. Мигом вылечим ваши царапины.

Он не произнес ни звука, когда позже она, сидя рядом с ним на диване в гостиной, обрабатывала его раны. Если не считать порезов и синяков на лице и нескольких ушибленных ребер, как с облегчением поняла Мэгги, у него не оказалось никаких серьезных травм. Мэгги предложила послать за доктором Харви, но незнакомец и слышать об этом не хотел. Когда она закончила смазывать раны, он улыбнулся.

– Бывало и хуже, мэм. Несколько ссадин не смертельны для мужчины. – Несмотря на то что его заплывший глаз превратился в щелочку, он сумел рассмотреть, что она очень красивая; рыжеволосый ангел с зелеными, как трава Монтаны, глазами и с нежными тонкими пальцами.

– Вот это поборет любую смерть, – сказал он, пожав ей руку, и развеселился оттого, что она покраснела.

– Позвольте предложить вам кофе и пирог. – Мягко отняв руку, она поднялась и отступила на шаг.

Он сел, подавив стон.

– Вы и так сделали больше, чем могли. Не появись вы в тот момент, эти негодяи… О, простите, мэм, – поспешил сказать он, увидев, как она побледнела от его слов. – Извините. Не совсем приятная тема для разговора с леди.

– Моего отца повесили много лет назад, – тихо сказала Мэгги, – за преступление, которого он не совершал.

Зачем она сказала ему это? Постороннему человеку, который, если верить Люку, портил изгороди, принадлежащие синдикату. Несмотря на его громадный рост и мускулы, несмотря на жесткость красивого волевого лица, в его глазах светилось спокойное понимание, когда он внимательно смотрел на Мэгги.

– Похоже, вас это здорово потрясло, – просто сказал он. А потом продолжил все тем же спокойным голосом: – Я тоже невиновен. – Она бросила взгляд на его бронзовое от загара лицо и тут же поверила. – Я никогда не резал изгороди. Сегодня утром я приехал в город, разыскивая вас.

– Меня? – удивилась она.

– А разве тот парень не называл вас миссис Блейк? Вы – Мэгги, не так ли?

Она пытливо разглядывала его, изучая высокую мощную фигуру, черные курчавые волосы и худое обветренное лицо.

– Кто вы? – требовательным тоном спросила она.

– У вас глаза такие же, как у вашего брата, – медленно произнес он. – Вам лучше присесть. Боюсь, у меня плохие новости.

Мэгги как будто парализовало на месте, в горле появился удушающий комок.

– Бен? Вы знаете Бена? – выдохнула она. Он кивнул. Уголки его губ опустились.

– Миссис Блейк, мой печальный долг – сообщить вам, что ваш брат умер.

Мэгги долго молчала.

Джейк приготовился поддержать ее, если она упадет в обморок, и даже сделал шаг вперед, думая помочь ей сесть в кресло, но она вдруг резко отвернулась и отошла к окну, прежде чем он протянул ей руку.

Она стояла, глядя на зимний пейзаж, охваченная воспоминаниями о своем красивом старшем брате, которого она столько лет идеализировала. О, как она мечтала, что он вернется и увезет ее из Эштона! Бен, высокий и прямодушный, пораженный золотой лихорадкой, точно так же как отец, заполнял когда-то все ее мысли. Он был ее единственной надеждой. Жизнь, которую они делили, осталась в другом мире, очень далеком по времени и самой своей сути от этой красивой гостиной с кружевными занавесками, картинами в позолоченных рамах и полированной мебелью из розового дерева. Но ее любовь к брату осталась прежней, и боль утраты была невыносимой. Мэгги затаила дыхание и закрыла глаза, испытывая молчаливую, всепоглощающую муку. За эти несколько минут, пока в ее голове проносились воспоминания, она попрощалась со своим братом…

Наблюдая за ней с другого конца комнаты, Джейк ждал, пока она свыкнется со своим горем. Он снова подумал о том, что она очень красивая: в белой шелковой блузке с кружевным воротником и в темно-серой бархатной юбке для верховой езды она выглядела царственной и хрупкой, как лесной цветок; медные волосы окружали ее лицо, как сияющий нимб. Какие странные вещи случаются на свете! Бен Клей спас Джейку жизнь в Додж-Сити, а теперь сестра Бена сделала то же самое в Бакае. «Наверное, старею», – грустно подумал он, вспомнив, как легко ковбои, готовые линчевать кого угодно, схватили его. Было время, когда он чуял засаду еще до того, как кто-нибудь делал первое движение. Глядя на эту женщину с гордой осанкой и прекрасной фигурой, Джейк подумал о том, что, может быть, ему повезет, если рядом окажется кто-нибудь из Клеев…

Когда Мэгги повернулась к гостю, ее лицо было бледным, но спокойным. Горе выдавали только слегка покрасневшие глаза. За все то время, пока он ждал, она даже не всхлипнула.