А внутри юноши и девушки, вместе с родителями, танцевали, хлопали в ладоши и весело подпевали под звуки скрипки. Здание школы наполнял смех, а от пестрых ситцевых юбок рябило в глазах. Колин Вентворт окинул взором стайки хихикавших девушек, сидевших за столом с кувшинами лимонада и пирогами, потом посмотрел на тех, которые кружились со своими партнерами по дощатому полу, сияя от счастья.

Решив, что здесь нет ни одной, достойной его внимания, он осушил последний стакан смородинового вина. Да, похоже, его ждет тоскливая неделя. Но, повернувшись, чтобы поставить стакан на стол, он вдруг увидел девушку, которая опровергала его заключение. С отсутствующим видом она сидела на стуле в стороне. Он толкнул локтем своего кузена Кэла Матера, стоявшего рядом.

– Кто она – вон та девушка у стены?

Кэл, только что станцевавший бурную виргинскую кадриль со своей невестой Энн Белден, вытер носовым платком широкий потный лоб.

– В клетчатом желтом платье? Да это же кузина моей Энн, Мэгги Клей. Не думаю, что тебе стоит с ней связываться.

Колин снова посмотрел на высокую и стройную девушку. Ей было, наверное, лет шестнадцать. Ее рыжевато-каштановые волосы, гладко зачесанные назад и собранные в тугой узел, оставляли открытым худенькое личико, имевшее форму сердечка. Она казалась беззащитной и поразительно красивой на фоне розовощеких фермерских дочек с пышными бедрами.

– Как раз именно это я и собираюсь сделать, – сказал он.

Кэл покачал головой:

– Парочка местных парней пытались ухаживать за ней, но она не захотела. Странная девушка! Даже Энн не любит ее, а остальные просто не обращают внимания.

– Представь меня.

Кэл что-то проворчал, явно раздраженный упрямством своего кузена с востока, однако повел его в обход танцующих к стулу Мэгги.

Наблюдая за веселой джигой, Мэгги с трудом сдерживалась, чтобы не притопывать в такт. Она любила музыку, любила танцевать, но сомневалась, что кто-нибудь пригласит ее. Впрочем, это ей безразлично. Мэгги решительно расправила на коленях выцветшую юбку и оглядела толпу хлопавших в ладоши мужчин и женщин – все они были такими счастливыми и довольными. А почему бы и нет? Вечер скрасил их однообразное существование, привнес свежесть и разнообразие в утомительную и скучную повседневную жизнь. Мэгги, увы, никак не могла, подобно им, окунуться в атмосферу праздника, хотя очень хотела быть такой же, как все. Но она здесь была чужой.

Она увидела дядю Гарри, танцевавшего с семилетней Корой рядом с печкой, и с улыбкой помахала девочке рукой. Здесь же был и маленький Эван, которому недавно исполнилось четыре года, – он возился в углу с другими детишками. Она любила Кору и Эвана. Они приняли ее, искали у нее утешения – если их обижали, прибегали к ней со своими синяками, пели ей милые детские песенки. А дядя Гарри, тетя Виллона и Энн… Мэгги вздохнула. Тут у нее ничего не получалось. Она была для них обузой, тяжкой обязанностью. Энн вообще считала ее врагом, которого нужно загнать в угол и уничтожить. Мелочная и чопорная, эгоистичная и злорадная, Энн постаралась сделать все от нее зависящее, чтобы Мэгги не пришлась ко двору.

Пять лет назад, когда Мэгги впервые появилась на их ферме, Энн сразу невзлюбила ее и тут же разнесла историю Мэгги – как она странствовала с самого раннего детства, как повесили ее отца, как ее саму подбросил к ним Бен – по подружкам. Она постоянно напоминала всем, а особенно Мэгги, что ту взяли в дом только благодаря доброму сердцу тети Виллоны. С самого начала она навесила на Мэгги ярлык чужой, и он прочно приклеился к ней. «Да, я здесь чужая, – думала Мэгги, сцепив ладони, лежавшие на коленях. – Все здесь довольны жизнью, кроме меня». Обитатели Эштона принимали свой образ жизни как должное, она же чувствовала внутренний протест против ежедневной рутины, одной и той же желтой панорамы прерии и против утомительной, однообразной жизни на ферме. Сидя на стуле и наблюдая за кружащимися танцорами, вслушиваясь в музыку, смех и голоса, Мэгги ощутила отчаяние. Никогда ничего не изменится! Она всю жизнь будет торчать на этой ферме, донашивать старенькие платья Энн, воспитывать Эвана и доить коров. Ни в будущем, ни в прошлом нет ничего мало-мальски приятного… А ведь она, пожалуй, единственный человек в Канзасе, который понимает, что на свете существует и другая жизнь.

– Он идет сюда.

– Он собирается пригласить тебя на танец, Кэти.

– Перестань скалить зубы, Сьюзан. Так ты похожа на бурундука!

Удивляясь неожиданному оживлению, Мэгги взглянула в сторону группы девушек, которой заправляла Энн, и услышала шепот кузины:

– Со мной собирается потанцевать кузен Кэла, потому что я скоро стану его родственницей.

Все понятно. Мэгги оглянулась и увидела красивого молодого человека, который шел через комнату в сопровождении Кэла. Колин Вентворт оказался главной темой всех бесед в этот вечер и объектом самых колоритных сплетен. Он приехал издалека, из Нью-Йорк-Сити, чтобы закупить скот и побывать на свадьбе Кэла и Энн, которая должна состояться на следующей неделе. И хотя только сегодня вечером он прибыл из Абилина, он выглядел свежим и ухоженным в черном костюме и галстуке-ленточке, как будто потратил несколько часов, прихорашиваясь перед танцами.

Мэгги подумала, что он как раз один из тех сладкоречивых и избалованных жителей восточных штатов, о которых так любила поговорить Амелия. Шестидесятилетняя Амелия Хайат Купер, маленькая одинокая старушка, единственный друг Мэгги, жила в убогой лачуге, и до встречи с девочкой ее компаньонами были книги и воспоминания. Во время долгих вечеров, которые они проводили вместе, Амелия рассказывала истории о богатых восточных женихах, раскрывая перед Мэгги странный и заманчивый мир. Росшая на Западе с пяти лет, Мэгги не могла себе представить огромный город, заполненный людьми, высокими зданиями и экипажами; затаив дыхание она слушала об опере, театрах и балах, на которые Амелию сопровождали кавалеры много лет назад. Разумеется, эти молодые люди были такими же привлекательными, богатыми и уверенными в себе, каким казался Колин Вентворт, ловко проходящий между танцующими парочками. Какой красивый! Блестящие волосы пшеничного цвета, аккуратно расчесанные на косой пробор, умное, чисто выбритое лицо и стройная атлетическая фигура. В костюме он смотрелся так же естественно, как богатырь Кэл Матер в комбинезоне.

Мэгги еще раньше обратила внимание на Колина, когда он ходил по комнате, очаровывая женщин и вступая в серьезные беседы с мужчинами. Его одарила улыбкой даже тетя Виллона, которая, к удивлению Мэгги, потом сказала Мейбл Феллз, что он «настоящий джентльмен – красивый и подающий большие надежды».

– Он невероятно богат, – сказала в ответ Мейбл Феллз и добавила, что его мать, сестра матери Кэла, вышла замуж за богатого торговца и теперь жила в двадцатикомнатном особняке в Нью-Йорк-Сити. – Только подумай, Люси в поте лица трудится наравне с Джессом и Кэлом на ферме, а ее сестра Грейс каждый вечер разъезжает по балам и операм!

Тетя Виллона, которая любила, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней, поспешила дополнить ее слова информацией, которую она слышала от соседей. Колин Вентворт, говорят, купил в Абилине десять тысяч голов скота, который он собирается отправить на восток, на земли Вентвортов, а после свадьбы Кэла он отправится в Вайоминг, чтобы закупить там чуть ли не половину всей территории. В беседу вступила Ханна Коэ и заявила, что Колин помолвлен с наследницей огромного состояния, которой он подарил изумруд ценой в пять тысяч долларов. Мэгги, невольно слышавшая интересные подробности, раздумывала, что из всего этого было правдой. Однако она видела собственными глазами, что Колин Вентворт действительно красив, галантен и изящен. Мэгги с улыбкой наблюдала, как он легко избежал столкновения с огромным Джо Бобом Крокером, танцевавшим джигу с бедняжкой Молли Пратт, и направился к стайке девушек слева от нее. Но он только кивнул им и прошел мимо. Ее глаза удивленно раскрылись, когда она увидела, что он направляется к ней.