— Теперь, я полагаю, Басифер, все имели возможность убедиться, к чему приводит плохое управление страной и пренебрежение интересами своих подданных, — проговорила Тамсин, обращаясь к камергеру, который почтительно стоял рядом с ней. — Любому терпению приходит конец, а король Тифас при всей своей хитрости и изворотливости не понимал такой простой вещи.
Ведающий всем дворцовым хозяйством, главный камергер Басифер, который со свойственной ему деликатностью и тактом являлся в некотором смысле наставником юной красавицы королевы, выглядел рядом с ней по меньшей мере странно. Он был высок ростом, полнотел, с крупными чертами безволосого лица, его спину, руки и голову покрывали рубцы и шрамы — в детстве его часто били, — а сама кожа казалась темнее, чем есть (он постоянно мазался бальзамом из орехового масла, как это было принято среди оскопленных слуг). Но при всем при том, умудренный житейским опытом, Басифер был всегда уравновешен и сдержан, отлично знал дворцовое хозяйство, умело распоряжался многочисленными слугами, которые относились к нему с уважением, а также являлся знатоком придворного этикета и церемониала, поэтому в смутное время никто лучше него не смог бы поддержать во дворце порядок.
— Вы абсолютно правы, моя королева, — осторожно ответил Басифер. — Тифас частенько бывал неблагоразумен и упрям и почти никогда не следовал моим добрым советам. — Как всегда, он постарался с одной стороны, подчеркнуть свою роль в управлении страной и в то же время снять с себя ответственность за то, что творилось раньше. Не забывал он и о лести. — Какое счастье, что Ваше Величество так мудры и дальновидны, а богиня Нинга столь могущественна. Уж вы-то сумеете быстро навести в Бритунии порядок, ведь народ любит вас беспредельно!
— Справедливость всегда рано или поздно торжествует. — Тамсин взглянула на него своими загадочными зелеными глазами. — А знаешь ли ты, Басифер… впрочем, откуда тебе знать… почему Божественная Нинга занялась делами простых смертных, зачем ей понадобилось сражаться с Тифасом, уничтожать его? А все это из-за того, что когда-то много лет назад убили людей, к которым она была благосклонна… которых она любила. Очень любила. — Девочка-королева нежно посмотрела на свою куклу, всю увешанную драгоценностями. Казалось, Тамсин уже была готова рассказывать дальше, но неожиданно передумала. — Одним словом, я хочу сказать, что жажда мести — мощная, неодолимая сила. И когда дают ей волю, тогда рушатся не только империи, но и старые верования.
— Да, моя королева. — Басифер, как ни старался, догадаться, о чем это только что говорила Тамсин. Как с ней непросто, она еще так молода, и резко меняется настроение. Хорошо еще, он пока что его слушается. Однако было бы куда лучше, если бы ее внимание не сосредоточивалось только на нем. — Знаете, Ваше Величество, мне безмерно жаль, что на вашей коронации не было одного знатного вельможи. — Басифер сокрушенно покачал головой, изображая легкое смущение. — Его, разумеется, пригласили, но, боюсь, путь сюда столь что он не смог поспеть вовремя. Ведь Коринфия далеко от нас, а кроме того, вероятно, возникли какие-то дипломатические сложности, и, чтобы их уладить, понадобилось определенное время.
— Ты имеешь в виду этого лишенного наследства принца, как бишь его?
— Да, я говорю о принце Клевине, исключительно толковом для его возраста государственном деятеле. Он всегда быстро и точно разбирается в обстановке, и его суждения, как правило, безошибочны. Красив, эффектен, хорошо воспитан, а еще, как бы это выразиться… романтичен.
— Посол Бритунии в Коринфии со времен перемирия, я знаю, — безо всякого интереса сказала Тамсин, продолжая следить за все еще продолжающимися ритуальными танцами. — Или его держали там в качестве заложника? Так или иначе, Тифас предпочитал, чтобы этот Клевин находился не при дворе, а где-нибудь подальше.
— Истинная правда, моя королева, — закивал камергер, — Его здесь при старом режиме всегда не любили, вы правильно догадались. Вот что значит проницательность! Ну, а как посол в Коринфии он был чрезвычайно полезен, установил там ценные для страны контакты и вообще… — Басифер откашлялся. — Ваше Величество, естественно, понимает, что принц не связан никакими кровными узами покойным королем, ведь Тифас захватил власть в результате военного переворота.
— А потерял власть в результате религиозного переворота. У Тифаса не осталось никаких родственников, это точно?
— Никаких, — подтвердил Басифер. — Пока Тифас двадцать лет сидел на троне, все поумирали, а принцу Клевину он не разрешал даже просто вернуться в Саргоссу. Однако не забудьте, что принца в Бритунии помнят и любят. Он всегда был популярен при дворе, а кроме того, в его жилах течет благородная кровь прежних королей и королев. — Камергер снова откашлялся. — Добрые отношения с таким влиятельным человеком, как принц, могли бы еще больше усилить вашу власть, хотя, разумеется, она и без того…
— Довольно, Басифер! — сверкнула глазами девочка-королева. — По-моему, ты намекаешь на то, что моя власть недостаточно сильна и нуждается в каких-то подпорках в виде принцев. Или того пуще, ты вознамерился выдать меня за Клевина замуж. Остерегись, камергер! Ты переходишь все границы, и я этого не потерплю! — Тамсин прямо-таки задохнулась от возмущения.
— Нет, нет, королева, вы неправильно меня поняли, простите великодушно, я немного увлекся. Я совершенно не имел этого в виду. — Опытный царедворец сразу пошел на попятный. — Я желал лишь обратить ваше особое внимание на человека во всех отношениях приятного, чьи знакомства и связи могли бы оказаться полезными и…
— Потому что, Басифер, — не слушая его оправданий, проговорила Тамсин, — нас с Нингой никогда не интересовали преходящие радости жизни и ее соблазны. — Глядя в наивное ясное лицо королевы, главный камергер нисколько в этом не сомневался. Тамсин тем временем продолжала: — Наш взор всегда был обращен в духовные сферы… и на те объекты этого мира, которые делают возможным сношения с высшим миром. Как правило, они накапливают свою силу веками, делая избранных еще сильнее, а простых смертных губят. Я хочу, чтобы ты понял. — Она поднялась со своего простого стула с прямой спинкой. — Пойдем, я покажу тебе вещи, о которых говорила.
Ритуальныe танцы закончились, и придворные толпились в зале, не зная, чего еще хочет от них новая королева, однако она решительно направилась к двери, не обращая на своих гостей никакого внимания. Следуя за госпожой, Басифер размышлял о том, что, возможно, в будущем Тамсин и станет когда-нибудь замечательной королевой, но пока она даже не хочет думать об обязанностях, налагаемых на нее ее положением. Счастье еще, что уцелело достаточно сановников и дворцовой прислуги, и дела как в королевстве, так и во дворце продолжают идти своим ходом, словно власть не переменилась. Басифер шел за девочкой-королевой, держащей под мышкой свою куклу, королевой, которая покидала свой собственный праздник восхождения на трон, не удосуживаясь даже проявить к своим гостям обыкновенную вежливость. Им оставалось только почтительно поклониться ей и ждать дальнейших распоряжений, если таковые последуют.
Провожаемая взглядами прислуги и дворцовых стражников, Тамсин вела главного камергера через анфиладу комнат, затем они поднялись вверх по винтовой лестнице и очутились в покоях королевы. Бывший кабинет Тифаса, в котором раньше по стенам размещалась тщательно подобранная коллекция кинжалов, мечей и сабель (одно из главных увлечений покойного короля), встретил Басифера не блеском полированной стали на голых деревянных стенах, а экзотическим ароматом благовонии приглушенным сиянием светильников, коврами и бархатными портьерами.
— Когда я еще только начала заниматься врачеванием, — сказала юная королева, — я заметила, что лечение идет быстрее и легче, если пользоваться, ну например, амулетами. — Тамсин подошла к высокому шкафу из темного дерева, который стоял в глубине комнаты. — Даже всемогущая богиня и та предпочитает иметь под рукой что-нибудь осязаемое, когда собирается употребить свою власть. Что-нибудь вроде этого. — Тамсин распахнула дверцы, и в глазах у Басифера зарябило в глазах от множества драгоценных безделушек. Такие вот броши, ожерелья, бусы часто заключают в себе великую магическую силу, иногда она добрая, иногда злая, смотря какой ее наделят. Но уж когда это произойдет, тогда она сохраняется в них навеки, над только уметь ее извлечь, а это дается очень немногим. Тамсин протянула руку и бережно сняла с позолоченного крючка простенький браслет из ракушек, нанизанных на нитку. — Посмотри, вроде бы ничего особенного, а на самом деле с его помощью я могу творить чудеса. Это первый амулет, который попал мне в руки, и именно через него мне впервые удалось выразить волю богини Нинги. Он излечил мою мачеху от изнуряющего нервного заболевания — сейчас она стала во главе ордена весталок, который я недавно учредила, достойная, благочестивая женщина, не в пример моему неродному отцу, которого тупоголовые сельчане называли почему-то Арнулф Праведник. — Тамсин нахмурилась и замолчала. Потом протянула Басиферу браслет: — Хочешь испытать на себе его силу?
