— Мы вынуждены упрекнуть нашего придворного церемониймейстера, — любезным тоном произнес Тифас, — впрочем, наверное, его следует сварить в масле, как это стало модным в последнее время, — за то, что он по преступной небрежности не упомянул среди присутствующих имя богини Нинги. Я исправлю его ошибку: привет тебе, Нинга, вдохновительница восстания северных провинций, восстания столь грандиозного, что оно даже привлекло наше королевское внимание.

По выражению лица Тифаса невозможно было догадаться, то ли он иронизирует, то ли, по своему обыкновению, ведет какую-то хитрую игру. Церемониймейстер, судя по мертвенной бледности блестящего от пота лица, склонен был серьезно отнестись к словам своего господина и повелителя. Подозрительный и обидчивый лорд Исэмбард неуверенно посмотрел на Тамсин, не зная, как расценить слова короля.

Тамсин же, в отличие от него, нисколько не колеблясь, ответила сразу:

— Благодарю тебя, Тифас, за то, что ты первым го окружения воздал должное Нинге. Твои подданные уже давно осознали ее божественную сущность.

На короля ее прямой бесхитростный ответ произвел должное впечатление. Он поморгал, приходя и все так же приветливо произнес:

— Сидя во дворце, за высокими стенами, не всегда легко угадать, чем может кончиться волнение, охватившее какой-нибудь далекий маленький город.

— А хоть бы и так, — вмешался в разговор Исэмбард, явно желая вставить и свое слово. — Довольно-таки, знаете ли, неудобно королю заявлять, будто он ни о чем не догадывается, когда в стране происходят невиданные чудеса, исполняются древние пророчества, сотрясаются троны — и старого, никчемного бога сменяет новая, единственно истинная богиня.

— Лорд Исэмбард, я требую, чтобы вы проявляли подобающее почтение, разговаривая…

Король махнул рукой, приказывая своему первому советнику замолчать. Он терпеливо ответил Исэмбарду, не проявляя ни раздражения, ни гнева.

— Когда простолюдины начинают рассказывать о невероятных происшествиях, трудно относиться к этому серьезно, ведь они необразованны и простодушны, любой при желании может их одурачить. Нам ли этого не знать, — усмехнулся Тифас. — Ну, а что касается сотрясающихся тронов, то, уверяю тебя, мой так называемый наместник, тебе незачем беспокоиться о троне Бритунии, он не про твою честь и стоит так же незыблемо, как и раньше. Mы призвали вас на эти переговоры исключительно тому, что нам так удобно, а не потому, что боялись за свою королевскую власть. А вот тебе, Исэмбард мы бы посоветовали быть поосторожнее, чтобы ненароком не лишиться того, что ты имеешь сейчас.

— Король осознает божественную сущность Нинги, но сомневается в том, что она способна творить чудеса, — заметила Тамсин. — Мне это странно. Знай же, Тифас, Нинга не жалует маловеров.

— Полно, госпожа колдунья, — непринужденно улыбаясь, обратился к ней король, — не пытайся убедить нас в том, чего просто не может быть! И не морочь нам голову россказнями о сверхъестественных силах, якобы присущих твоей кукле, мы тебе, извини, не поверим! Да если бы я принимал все это за чистую монету, мы сейчас не беседовали бы тут так мирно, да тебе бы и нужды в этом не было, разве не так? Будь же благоразумна и выслушай, что я скажу. За годы моего правления, когда мне постоянно приходилось иметь дело со жрецами Амалиаса, я успел неплохо разобраться в том, что они собой представляют, так что не будем дурачить друг друга, а поговорим здраво. Я уверен, мы сможем договориться.

— Если ты хочешь сказать, что Божественная Нинга ничем не лучше этого слабого, никчемного Амалиаса, — снова вмешался Исэмбард, — тогда ты оскорбляешь нашу веру!

— Нет, нет, ничего подобного я не имел в виду, — спокойно ответил ему Тифас, продолжая не сводить глаз с Тамсин. — Как может идти речь о какой-либо слабости, когда ваши сторонники разгромили уже не один город и стоят буквально на пороге моего дворца. Нет, я прекрасно сознаю, что Нинга очень и очень сильна. Именно этим она мне так нравится. Однако, — продолжил король, — можете не признать, что во время недавнего диспута с ныне покойным верховным жрецом Эпаминофасом богиня Нинга проявила изрядный здравый смысл, понадеявшись больше на стальной наконечник стрелы арбалета, чем на чудодейственные силы. Она не превратила храм в груду развалин своим взглядом, не сожгла небесным огнем и не развеяла прах по ветру. Вместо этого она приказала арбалетчику целиться получше. В итоге была истрачена всего одна стрела. Мне по душе такая бережливость! Вот почему, перед лицом неопровержимых фактов, свидетельствующих как об уме, так и о могуществе богини Нинги, — король вновь заговорил официальным тоном, — мы предполагаем воспользоваться всей силой королевской власти, дабы поддержать новую истинную веру и сокрушить окончательно неблагоразумных почитателей старого бога Амалиаса, если таковые обнаружатся. Mы готовы незамедлительно объявить народу о принятом нами решении и лично принять участие в отправлении соответствующих религиозных обрядов, естественно при условии, что они не будут унижать наше королевское достоинство. Богиня Нинга станет главной среди богов Бритунии.

Находящиеся в зале слушали речь короля в полном молчании: стражники с непроницаемыми лицами, придворные настороженно, некоторых верховных офицеров явно обуревали двойственные чувства, церемониймейстер и первый советник просто не могли прийти в себя от изумления. Исэмбард, несколько минут тому назад кипевший от ярости, теперь злорадно усмехался. И лишь Тамсин не утратила своей безмятежности, — казалось, она ничуть не удивлена.

— Итак, Тифас, ты предлагаешь Божественной Нинге занять место старого, скверного бога Амалиаса, а бритуиийцам по-прежнему остаться под твоим гнусным правлением, вместо того чтобы начать новую светлую и добродетельную жизнь. Я тебя и правильно поняла?

Приближенные короля буквально ахнули, услышав столь дерзкую речь, Тифас же только едва заметно помрачнел.

— Выбирай выражения, жрица!.. Впрочем, трудно было бы ожидать чего-то другого от тебя, раздувшей весь этот мятеж. — Он покачал головой и нахмурился — Но я готов сделать вид, что ничего не слышал и попробовать еще раз обратиться к твоему разуму. Вынужден напомнить тебе, что в своем нежном возрасте ты не имеешь никакого представления о том, как трудно управлять таким обширным королевством, как Бритуния. Для этого нужен, в первую очередь большой опыт, и то постоянно возникают проблемы столь сложные, что даже у искушенного государственного мужа голова может пойти кругом. — К королю, в жизни которого еще не было случая, чтобы он не сумел повернуть дело к собственной выгоде, вернулось самообладание, и Тифас даже улыбнулся Тамсин. Уж кто-кто, а Тифас умел владеть собой. — Пойми, дитя, как бы ты не жаждала власти, это бремя не для твоих слабых девичьих плеч, хотя ты, конечно, уже успела проявить себя незаурядным стратегом и тактиком. Нет, Тамсин, такой юной прелестной девушке, как ты, вовсе ни к чему мой жесткий, неудобный трон, он будет тебе в тягость.

— Да, ты прав, — неожиданно для всех поддакнула королю Тамсин. — Твой трон уродлив. Такой тяжелый, черный… он совсем не годится для этого красивого зала, ты согласна со мной, Нинга? И вид у него какой-то угрожающий…

Завороженные странными словами колдуньи, все уставились на Трон Грифона и обомлели от неожиданности: живой огонь вспыхнул в рубиновых глазах чудо-зверя, он втянул свои жуткие когти и снова выпустил их, его передние лапы пришли в движение.

— Дa, этот Грифон мне положительно не нравиться, — объявила Нинга. — Пусть уберется отсюда… вместе с тобой, Тифас!

Король, пребывавший до этого момента в непонятном оцепенении, встрепенулся и хотел соскочить с трона, но не тут-то было: крылатый лев уже сжимал его каменными лапами, острые изумрудные когти все сильнее и сильнее впивались в грудь несчш короля, который принялся отчаянно кричать:

— Тамсин, пощади! Великая богиня Нинга, я хотел тебя обидеть, отпусти меня! Ай! Ой! Ой!

Стражники, стоящие по обеим сторонам от трона выхватили мечи и набросились на Грифона, пытаясь спасти своего короля, но что могли они сделать с каменным чудовищем! Один лишь удар длинного хвоста — и оба покатились кубарем, звеня мозаичный пол своими доспехами.