Ее желудок забунтовал, и она прислонилась к стене, пока не прошел спазм. Когда он минул, она готова была поклясться, что уши тоже предают ее.

Она услышала донесшийся издалека снизу, под горой, боевой клич Дома Лохри "Вперед, всегда в бой!" и даже "Ливия Дамаос!".

Конан и его бойцы добрались бы до замка одновременно со Змеем, если б не одна несчастливая случайность.

Когда они пробегали рысью последнюю четверть лиги до тылов рати Акийоса, то столкнулись с отрядом селян, двигавшихся к той же цели. И те и другие приняли друг друга за подкрепление для Акимоса. Оба отряда залегли, и их капитаны начали готовить бойцов и к атаке, и к обороне.

Только после того как на все это потеряли некоторое время, Конан узнал крестьянскую одежду, а некоторые из селян узнали знак Дома Дамаос. Затем два отряда двинулись вперед достаточно быстро, но они все еще поднимались на гору, когда Змей нанес удар.

При всем учиненном им в замке погроме, монстр оказался для Конана и селян благословением богов. Акимос и его воины были настолько ошеломлены тем, что могло происходить в замке, что и забыли оглядываться на тылы. Поэтому Конан вывел шестьдесят с лишним следовавших за ним бойцов на рубеж атаки прежде, чем Акимос узнал, что у него гости.

Затем они двинулись вперед, и горный склон растворился в хаосе ночного боя. И сквозь этот хаос несся подобно буре Конан, с мечом, оставлявшим кровавые ошметки везде, где разил. Боевой клич киммерийца придавал смелости его бойцам и лишал ее врагов. Той ночью северянин один стоил десяти, и для некоторых из бойцов Акимоса не было позором то, что они бросились бежать вверх по склону, крича, что на них напали демоны.

А затем они добрались до ворот и оказались лицом к лицу с настоящим демоном. На них обрушился Змей.

Ливия следила через бойницу в башне, как монстр вырастил ноги и усаженную шипами безглазую голову. Теперь он походил с виду на гигантскую черепаху с восьмью или десятью — нет, теперь с двенадцатью — ногами и с панцирем, гладким как стекло, за исключением мест, где оставили шрамы брошенные головни.

Легенды не лгали. Воткни в тушу монстра огонь, и он будет страдать. Воткни его достаточно глубоко, и, наверно, он умрет раньше, чем полностью очистит замок от людей Ливии.

Головни сыпались на него градом, пока не иссякли, но к тому времени дым со Змея повалил в двунадесяти местах. Ливия и все остальные в лазарете чуть не оглохли от криков чудовища.

Затем он умолк и начал свое преображение. Ливия не знала, собирался ли он атаковать или поискать где-нибудь еще добычу полегче, молилась, чтобы верно оказалось последнее, и знала, что молитвы вряд ли помогут. Поэтому она следила за тем, как Змей отрастил три добавочные пары ног и неуклюже потопал за ворота. Камни повалились в обе стороны, когда чудище вышибло их, и часть арки ворот с грохотом рухнула. Но каменные блоки размером с человека произвели не больший эффект, чем галька, — они безвредно соскользнули с чудища.

Затем она отползла от бойницы и вернулась к перевязыванию ран, наложению мази на ожоги и держанию за руки тех, кто получил только душевные раны, а не телесные.

Акимос поощряющее закричал своим людям, когда увидел, что те побежали к замку. Атака сейчас, когда защитников что-то отвлекало, могла оказаться успешной. А затем он обругал их, когда увидел, что они бегут обратно.

Но ругательства застряли у него в горле, когда он увидел, что заставило их бежать. Он преградил бегущим путь, размахивая мечом:

— Соберись, соберись, ребята! Ради чести Дома Перам! Ради победы над проклятыми!

Его заглушили ругательства убегающих. А один из них не ограничился руганью. Он рубанул господина Акимоса кейфом. Удар вышел торопливым и неуклюжим, но случай направил клинок в шею Акимоса.

Тот почувствовал, как кровь брызнула, а затем потекла по плечу и груди. Струя крови стала обильней, и с каждой каплей уходили из тела силы.

Акимос упал на спину. Он еще не потерял сознания от потери крови, когда Змей спустился по тропе и принялся смачно жрать добычу.

Бойцы Конана не дрогнули, когда пред ними появился монстр. Селяне же не обладали ни таким хорошим предводителем, ни знанием, как бороться с чудовищами. Они рассыпались и с воплями обратились в бегство.

Те из воинов Акимоса, какие еще остались в живых, последовали за ними. Некоторые еще подумывали драться, другие же всего-навсего делали то же, что и селяне, — оставляли между собой и чудовищем как можно больше лиг.

Немногие сильные духом слуги Дома Перам попытались и отстаивать свою позицию, и вести бой с воинами Конана. Но их превосходили числом три к одному, даже не считая того, скольких стоил киммериец. Они были перебиты, взяты в плен или бежали, прежде чем Змей закончил поглощать труп Акимоса.

— Конан, нам придется послать людей в замок и вывести Ливию, — воскликнул Арфос.

— Как мы пошлем их в обход этого? — проворчал Конан, показывая мечом на Змея. Тот теперь отрастил три головы, с маленькими беззубыми пастями, но с огромными горящими глазами. Он казался готовым топтаться на месте, пока искал добычу, но Конан ничуть не сомневался в том, что он сделает, когда найдет ее.

— Мы не можем бросить Ливию! — только что не завопил Арфос.

— Не можем, но она не может бросить своих людей и раненых в замке, — отрезал Конан. — Для нее вопрос будет стоять — все или ничего, она именно такой капитан. А раз всего не может быть, пока мы не убьем это…

— Конан, я пойду один, если…

Конан схватил Арфоса за плечо. Юноша заизвивался, как рыба на крючке, но вырваться не смог.

— Никуда ты не пойдешь. Если ты поднимешься по этой тропе и закончишь свой путь съеденным, Реза возжаждет моей крови, даже если Ливия этого не захочет. Останешься или я должен тебя связать?

— Конан, — вздохнул Арфос. — Бывают минуты, когда ты, по-моему, понимаешь мою невесту лучше, чем я сам.

— Из-за того что женщины такие, какие они есть, подобное уже случалось, — обронил Конан. — Но я знаю не столько эту женщину, сколько этого боевого капитана. — Он хлопнул Арфоса по плечу более дружески: — А теперь давай займемся поисками головешек и огня. Хороший костерчик у него в зобу — и это чудовище отправится следом за первым!

Арфос кивнул и начал подзывать к себе воинов. Когда юноша отправился на поиски, Талуф подошел и встал рядом с киммерийцем.

— Как, по-вашему, сколько эта тварь собирается нас ждать, капитан? — спросил сержант.

— Одним богам известно, а я с ними в последнее время не разговаривал, — пожал плечами киммериец. — Если гад дочиста сожрал всех в замке, то, возможно, он некоторое время будет двигаться помедленнее, как сытый лев.

Он не добавил того, о чем слыхивал, что сытые чудовища могли разделиться надвое, и каждый новый монстр будет обладать всей страшной мощью старого. Это было еще одной причиной того, почему он отказался послать мимо Змея людей спасти тех, кто в замке. Если никто не будет стоять между чудовищем и открытой местностью, а оно тогда разделится, то на воле будут бродить, пожирая все на своем пути, два Змея.

И Конану не потребовался капитан Хаджар, чтобы преподать один важный урок по части войны. Когда враг перед тобой, дерись с ним, если можешь! Не сиди на заднице, пока неприятель не обратится в бегство, а когда обратится — гонись за ним, как старый гончий пес за молодым зайцем.

Конан с Талуфом стояли перед Змеем, когда киммериец заметил одетую в темное фигуру, спускающуюся по склону выше чудовища. Луна на небе давала как раз достаточно света, чтобы можно было разобрать столь маленькую и худенькую фигурку.

Скирон? Неужели колдун приобрел власть над Змеем, превратив его из безмозглого чудища в оружие? Конан наблюдал за тем, как фигура, спотыкаясь, приближалась, прикидывая расстояние. Может, он и сумел бы — нет, точно сумел бы — добраться до колдуна и убить его, но ему никак не проскочить мимо монстра.