— Твое вечное умничанье. Оливия совсем иначе вела себя.

— Прошу вас, мама, — сказала я. — Я очень устала. Ведь я упала с лошади, а теперь хотела бы пойти к себе и отдохнуть. Я зашла к вам только сказать, что я вернулась.

— А где мистер Лэндовер?

— Он уехал, чтобы отвести лошадей.

— Ну, что ж, надеюсь, никто его не видел, а слуги сплетничать не будут.

— Мне все равно, если и будут, мама. Я рассказала вам, что произошло, а если люди этому не поверят, тем хуже для них.

— Ты становишься таким диктатором, Кэролайн, — сказала мама.

— Может быть, я здесь уже слишком долго, — парировала я, — и вы хотели бы, чтобы я уехала?

Ее лицо сморщилось.

— Как ты можешь так говорить? Ведь ты знаешь, что я против твоего отъезда. При одной мысли о нем, я просто заболеваю.

— В таком случае, — холодно заметила я, — не заставляйте меня стремиться уехать, мама.

Она удивленно посмотрела на меня и медленно произнесла:

— Ты делаешься очень жесткой, Кэролайн.

Я подумала: «Да, мне и самой так кажется».

В тот же день после полудня Поль зашел повидаться со мной.

Я была рада, что никого поблизости не оказалось. Мари поехала с Жаком в город, чтобы купить кое-какие припасы, мама отдыхала, Эвертон, должно быть, тоже.

Я услышала стук копыт, вышла на крыльцо и увидела, как он спускается с лошади.

Его первые слова были:

— Как вы себя чувствуете?

— Совсем хорошо.

— Это точно? Никаких последствий падения?

— Никаких, кроме легких ушибов, но это и так было известно.

— Для меня это такое облегчение. А сейчас я пришел попрощаться. Завтра я уезжаю.

— О! — Мне кажется, мое разочарование было написано у меня на лице. — Пойдемте лучше в сад. На солнце совсем тепло.

Мы спустились в сад.

— Я не предполагал, что мне придется так поспешно уехать, — объяснил Поль, — и надеялся, что нам удастся совершить еще не одну экскурсию в горы.

— С более удачными результатами, — добавила я, стараясь говорить беззаботно.

— Это было настоящее приключение, правда?

— У вас не было неприятностей из-за задержки лошадей?

— Нет. Владелец сказал, что в горах всякое может приключиться с людьми непривычными. Могу я передать мисс Трессидор, что вы скоро приедете?

— Скажите ей, что я очень хочу приехать. Ведь вы знаете, я совсем уже была готова в тот раз, но мне помешала болезнь мамы.

— И вы боитесь, что она снова может заболеть, если вы решите ехать? — Он внезапно замолчал. — Вероятно, я не должен был говорить этого. Но вам не следует оставаться здесь слишком долго, поверьте.

— Очень трудно знать, что следует делать, а чего не следует. Но со временем я разберусь.

— Я скажу мисс Трессидор, что вам очень хочется навестить ее и что вы приедете, как только это будет возможно. Могу я передать ей это от вас?

— Да, пожалуйста.

— Я буду с нетерпением ждать новой встречи с вами.

— Это и мне будет приятно.

— Мне хотелось бы остаться здесь подольше.

Мы молча прошли к скамейке у каменной стены и сели.

— В котором часу вы уезжаете? — спросила я.

— На рассвете. Это такое долгое путешествие. Поезд довезет меня только до Парижа, там мне придется сделать пересадку, потом пересечь канал и снова сесть на поезд до Корнуолла.

Мы опять помолчали. Мне показалось, что Поль хочет что-то сказать и собирается с силами.

— Выпьете чаю? — предложила я. — Мама сейчас отдыхает, как обычно, в это время. В четыре часа Эвертон отнесет ей чай.

— Нет… нет, благодарю. Я зашел только повидаться с вами. Не мог уехать вот так, не попрощавшись.

— Ну, конечно. Спасибо, что подумали обо мне.

— Но ведь вы знаете, что я думаю о вас! Все последние годы я вспоминал девочку с распущенными темными волосами и зелеными глазами. Вы не очень изменились с тех пор. А помните нашу первую встречу?

— Да. В поезде. Вы обнаружили мое имя на моем дорожном несессере.

Он засмеялся.

— Вас охраняла такая почтенная дама.

— Она до сих пор охраняет мою сестру и останется, должно быть, при ней до самого ее замужества.

— Но вы сбежали от своих опекунов.

— Да. Жизнь иногда вознаграждает за причиненное ей самой зло.

— Мне кажется, вы должны ценить свободу.

— Это верно. Я ее очень ценю.

— Вы совсем не соблюдаете условностей.

— Некоторые условности упрощают жизнь, и я их одобряю. Но есть среди них и совершенно бесполезные — те просто ограничивают свободу.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Вы очень умны.

Это заставило меня рассмеяться.

— Если вы говорите серьезно, то позвольте вам сказать, что вы единственный человек, кто так думает.

— Я сказал это вполне серьезно, — подтвердил он.

Мне показалось, что он вот-вот сообщит мне что-то очень важное, и я напряженно ждала. Но этот момент прошел, и он промолчал.

Подул холодный ветер, и я вздрогнула.

— Вам холодно, — сказал он. — Вы не должны больше оставаться в саду.

— Зайдем в дом.

— Спасибо, но я не могу, у меня еще остались кое-какие дела. Я хотел только попрощаться.

Меня охватила тоска. Когда я снова увижу его? Если ему захочется увидеть меня, может быть, он сам приедет сюда.

Он повернулся, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Нужно идти.

Я кивнула.

— Никогда не забуду нашей поездки, — продолжал он. — Горы были так красивы, правда? Мне казалось, что мы совсем одни… вдали от всего мира. Было и у вас такое чувство?

— Было.

— Я чувствовал… впрочем, неважно. Я буду помнить все… вашу комнату, балкон… и пирог с терном… что вы говорили, когда считали косточки?

— Богач, бедняк…

— Нет, второе гадание.

— О… «Любит — Не любит. Жених — Не жених. Замуж пора — Жених со двора. Он бы и рад, Да не велят».

— Да, я это имел в виду.

— Подумать только, вы запомнили.

— И всегда буду помнить.

— Как жаль, что я по собственной глупости упала с этой милой лошадки.

— Зато мы дольше пробыли в горах. Вы сами сказали, что жизнь иногда вознаграждает нас за причиненное зло. Кэролайн… Можно я отброшу мисс? Это нелепо после.. после…

— Нашего приключения в горах.

— Вы приедете в Корнуолл?

— Как только смогу.

— Вы должны приехать. Нельзя, чтобы злоупотребляли вашей добротой. Это несправедливо. О, забудьте, что я это сказал. Просто буду надеяться, что вы приедете.

— Приеду, — пообещала я.

— Скоро?

И я опять повторила за ним:

— Скоро.

Поль пристально посмотрел на меня.

— Мне нужно сказать вам так много.

— Скажите.

Он покачал головой.

— Не сейчас. Сейчас не успею.

— Вы так спешите?

— Мне нужно идти.

Я протянула ему руку. Он поцеловал ее.

— До свидания, Кэролайн.

— До свидания.

Он умоляюще посмотрел на меня, неожиданно обнял и крепко прижал к себе, а потом поцеловал в губы. Я почувствовала в нем страсть, которую он сдерживал могучим усилием воли. Не в силах устоять, я ответила на его поцелуй.

Он отпустил меня с видимой неохотой.

— Я должен идти. Видите ли… я должен идти.

— Прощайте.

— До свидания.

Я проводила его до конюшни. Он сел на лошадь и медленно отъехал.

Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, но он так и не обернулся.

После отъезда Поля я чувствовала себя очень подавленной. Неизвестно, когда мне удастся снова его увидеть. Конечно, если я поеду в Корнуолл, то мы встретимся. Я поеду туда. Он сказал: «Нельзя, чтобы злоупотребляли вашей добротой», и я понимала, что он имел в виду.

Нужно будет поговорить с Эвертон.

Мама не скрывала, что отъезд Поля ей приятен. Она больше о нем не упоминала и вся отдалась радости ожидания нового посещения месье Фукара.

Наступил декабрь. Приближалось Рождество. Мари развесила повсюду ветки остролиста и омелы. Жак принес «рождественское полено».

Мне казалось, что мы готовимся главным образом к приезду месье Фукара, а не к празднованию Рождества. Он приехал в собственном экипаже за неделю до сочельника и остановился в той же гостинице, где жил раньше Поль. Его сопровождал лакей.