Теперь настала очередь Габи удивляться и растерянно моргать.

– Подожди, то есть ты хочешь сказать… Что думал, будто мы с Питером…

– Ну да, – кивнул Айден.

Габи оперлась о крышу машины и расхохоталась.

– Да, милый, это сильно. Ты приревновал меня к Патти? Все дело в этом? Между нами ничего нет и быть не может, кроме дружбы. У меня есть ты, у него тоже серьезная любовь.

Айден смущенно хмыкнул.

– Да, неловко получилось. Надо вернуться и извиниться.

– Да вон они идут, – кивнула Габи.

По ступеням казино спускались Питер, Лора и еще одна женщина, державшая Питера под руку.

– А это, должно быть, тот красавчик, о котором Габи нам все уши прожужжала? – пробасила Лора, подходя к автомобилю Айдена. – Дайте мне посмотреть на человека, благодаря которому наша девочка сегодня летала целый день на своих шпильках, ни разу не споткнувшись!

– Лора, ты нас в краску вгоняешь, – рассмеялась Габриэль.

– Привет, – кивнул Айден, который готов был сквозь землю провалиться, но не из-за неприкрытого любопытства Лоры, а из-за сцены, которую устроил. – Простите, Питер, что так невежливо с вами распрощался – мне стало нехорошо. Голова закружилась.

– Это потому, что у нас кондиционер сломался, – с улыбкой ответил Питер. – Мы сегодня чуть не задохнулись на репетиции, надеюсь, к завтрашнему дню починят. Вот моей Саре тоже стало нехорошо. – И он, ласково обняв свою спутницу, погладил ее по изрядно округлившемуся животу.

– Скоро уже? – спросила Габи, показав глазами на живот Сары.

– Через два месяца, – с гордостью сообщила та. – Тоже танцор будет, как папа, – так пинается!

Пока Айден слушал, как женщины взахлеб обсуждают животрепещущую тему деторождения, подлый червячок сомнений в его душе снова принялся за еду.

– То есть Питер все-таки не голубой? – спросил он, когда они с Габи ехали в машине к дому их детства.

– Нет, – пожала плечами Габи. – Он трансвестит. А вообще у него прекрасная семья. И ты только что видел еще одну причину, по которой не стоит ревновать меня к нему.

– Ты имеешь в виду Сару?

– Я имею в виду ее живот.

Червячок, насытившись, заткнулся, и Айден устыдился собственной недоверчивости. Прежде, чем они вышли из машины на подземной стоянке, он ненадолго задержал руку Габи в своей и сказал:

– Прости меня. Просто я слишком дорожу тобой и боюсь потерять.

Она внимательно посмотрела на Айдена и ответила:

– Пойми, я слишком долго искала тебя, чтобы все разрушилось из-за каких-то нелепых подозрений.

– Ты права. Я буду верить тебе.

– А я – тебе.

Червячок, обиженно пискнув, забился в самый дальний уголок его души. До новых недоразумений.

– Милый… С тобой так здорово, – промурлыкала Габи и потерлась щекой о подбородок Айдена.

– Тебе правда понравилось? – Он не сомневался, что так оно и было, но кто не любит лишний раз послушать комплименты?

Айден, в домашних джинсах и с обнаженным торсом, восседал в кресле на балконе своей квартиры и курил, стряхивая пепел в пустой ящик для цветов. Габи устроилась у него на коленях, завернувшись в простыню, как в индийское сари, и время от времени отнимала у него сигаретку, чтобы сделать затяжку.

На обеденном столе перед ними развалилась Матильда, которую они забрали к себе, чтобы та не скучала без хозяев в пустой квартире, и делала вид, что дремлет, приоткрытым глазом наблюдая за мухой на скатерти.

Просто семейная идиллия, подумала Габи. Если бы еще не надо было никуда идти… Но Айдена ждала его статья, ее – репетиции, да еще стоило бы заехать в их с Моникой квартиру, чтобы проверить автоответчик. Вдруг родители звонили и сказали, когда вернутся? Еще полчаса блаженного утреннего безделья, и пойду собираться, решила она.

– Какая духота! Надо впустить побольше свежего воздуха! – раздался голос со стороны родительского балкона.

И не успела Габи сориентироваться, как ее мама распахнула настежь балконную дверь и шагнула через порог. Заметив через решетку, что на соседнем балконе кто-то есть, Шарлиз с приветливой улыбкой перегнулась через перила, ожидая увидеть пожилую соседку, бабушку Грету… И обнаружила собственную дочь, сидящую в неглиже на коленях у патлатого парня в дырявых штанах.

– Ой. Мамочка, привет. – Габи попыталась улыбнуться и порозовела.

Айден близоруко прищурился:

– Здравствуйте, миссис Шонлейзенхоф. Шарлиз немного помолчала. Затем произнесла:

– Ну что ж. Если он умудрился запомнить нашу фамилию, значит, по крайней мере, серьезно к тебе относится. Одевайтесь и приходите, будем пить какао.

Матильда встала, потянулась и пошла по перилам домой, словно давая понять: А я тут ни при чем. Это все они. Я их предупреждала.

Родители были несколько шокированы, когда узнали, что Габи устроилась на работу в кабаре. Но поддержать ее во время премьеры пришли все трое: мама, папа и Айден. Танцуя, она помнила, что среди внимательных зрителей есть самые близкие ей люди, которые поддержат ее, что бы ни случилось, – и если ее ждет триумф, и если провал. А во время ее сольного номера за кулисами, затаив дыхание, стоят новые друзья и следят за каждым ее движением.

Упорные тренировки или эта поддержка помогли ей не споткнуться на каблуках, не сфальшивить, не сбиться с такта – кто его знает. Как бы то ни было, зал встретил дебют Габриэли Шон в роли Сандры Галлахер не свистом, а аплодисментами.

Габи казалось, что никогда еще ее жизнь не была столь насыщенной. Каждую пятницу она выходила на сцену кабаре «Павлиньи перья», а все свободное время проводила в обществе Айдена. Впрочем, свободного времени оставалось все меньше и меньше – удача улыбалась ей теперь довольно часто, словно переменами в жизни Габи напомнила забывчивой фортуне о своем существовании, и на девушку посыпались предложения, как из рога изобилия.

Правда, они были из рода тех, что не способны удовлетворить ее творческие амбиции: Габи приглашали то на частную вечеринку – в качестве двойника, то в низкобюджетные фильмы и сериалы – для участия в крошечных ролях. Но по сравнению с ее прежним творческим застоем это был прорыв.

Работа в кабаре заняла в ее жизни особое место. Она и забыла со школьных времен, что это такое – волнуясь, стоять на сцене перед огромным залом, полным людей, каждый из которых смотрел на нее и ждал, а что же теперь эта девчонка скажет или сделает. В последние годы работы в кино Габриэль выходила на подмостки только во время занятий на актерских курсах, где твои зрители – это твой курс, группа до боли знакомых людей, с их предсказуемой реакцией.

Габи с удивлением обнаружила, что, подзабыв детский опыт, стала бояться сцены. Съемочный процесс – совсем другое. Сначала надо долго и терпеливо дожидаться, когда установят декорации, загримируют актеров, поставят свет, когда все участники группы окажутся на своих местах, а режиссер прекратит ругаться с продюсером и сценаристом и даст команду «Мотор!». А дальше наступает подлинное светопреставление: дубль, еще дубль, еще и еще…

В этой суете как-то некогда думать о волнении. Да и не видишь ты на съемочной площадке блестящих в полумраке зрительских глаз, что внимательно следят за тобой, отказывая в праве на ошибку. И неудачный дубль не переснимешь…

Габи покрывалась холодным потом каждый раз перед тем, как сделать шаг и ступить на высокую лестницу кабаре, подсвеченную бегущими огнями, чтобы величественно спуститься с нее навстречу зрителям, мягко покачивая серебристым плюмажем на шляпке.

Зато встречали ее просто великолепно! Зал после ее номера разражался овациями, не замечая, как трясутся ее коленки под блестящей бахромой костюма. И этими аплодисментами дарит ей самое главное для актрисы – уверенность в том, что в этот миг она – самая лучшая!

Но это еще не все. Каждую пятницу Габи называла себя двойником мисс Галлахер, и это больше не нервировало ее. Наоборот – маска Сандры даже добавляла ей выдержки. Словно в случае провала Габриэль всегда могла пискнуть из-под своей искусственной личины: «Это не я!»