– Айден…

– С добрым утром, любимая, – шепнул он в ответ.

Любимая… Она слышала это слово много раз, но никогда не могла поверить, что за ним стоит хоть капля искренности. Особенно ее раздражало, когда мужчина говорил о любви раньше, чем успел заглянуть в ее душу, используя слова как приманку, банальную удочку для глупой девочки.

И только Айден смог сказать это так, что по ее телу прокатилась волна тепла. Это слово, произнесенное так просто и естественно, как имя, в это первое утро их близости, всего через несколько дней после того, как они узнали друг друга, – оно тронуло Габи до глубины души неожиданно для нее самой.

– Доброе утро, – прошептала она и подумала: неужели это не продолжение сладких ночных грез? Но воспоминания о вчерашних ласках Айдена затопили ее горячей волной, смущая и возбуждая одновременно.

Все было так, как она представляла, как желала. Его нежность и страстность были выше всяческих сравнений, даже с мечтами. И голова Габи в плену его ласк кружилась так, словно Айден привел ее вчера не в китайскую чайную, а в бангкокскую опиумную курильню…

– Скажи, что ты мне не снишься, – тихо попросила Габриэль, все еще не веря, что вчера это и правда с ними произошло.

– Конечно, не снюсь. И если ты не против, я тебе это докажу, – улыбнулся Айден, склоняясь над ней и целуя каждый дюйм кожи, открывшийся из-под соскользнувшей шелковой простыни.

Вчера, когда они торопливо снимали друг с друга одежду, Айден распустил волосы, до того собранные в хвост, и теперь его светлые, почти платиновые пряди щекотали ее кожу. Габи любовалась, как в них играет, запутавшись, солнце и перебирала их пальцами. Ей казалось в эту минуту, что она сделана из шоколада и вот-вот растает под его горячими губами…

Чувствуя тяжесть тела разгоряченного мужчины, слыша его ласковые слова, уткнувшись лицом в его шею, гладя его спину и целуя плечи, она могла думать только одно. Эти несколько слов произносил Фауст в ученическом спектакле, где Габриэль играла Гретхен, но сейчас она не помнила, откуда они взялись. Лишь одна фраза стучала в висках, словно молитва:

– Остановись, мгновенье! Ты прекрасно.

– Какие у тебя планы на сегодня? – поинтересовался Айден, сидя на кровати Габи и поглощая тост с апельсиновым джемом.

Выходные прошли так восхитительно, что о наступлении понедельника и думать не хотелось, но факт оставался фактом – на смену двум прекрасным дням в обществе друг друга пришли будни. Учеба, работа, кошка, магазины требовали одеваться и выходить на улицу, словно всплывал на поверхность их батискаф после чудесного путешествия по глубинам океана.

– Сегодня у меня вечером репетиция в кабаре, а перед этим – занятия в студии, – со вздохом ответила Габи. – Мы будем читать отрывок, который нам задали выучить в прошлый раз. Ой, кстати, я же забыла его повторить! Совсем из головы вылетело… Поможешь? Я дам тебе текст.

– Давай! – согласился Айден. – Потом, когда ты станешь великой актрисой, я буду хвастаться, что помогал тебе выбрать верную краску из актерской палитры.

– И писать про меня ругательные рецензии? – подозрительно прищурилась она.

– Ну что ты, милая! Исключительно хвалебные. И пусть меня подозревают в том, что я необъективен, потому что влюблен.

– Не смущай меня, – потупилась Габи. – Мне надо сосредоточиться.

Она порылась на письменном столе и протянула листок Айдену. Доедая кусочек тоста и запивая его кофе с молоком, Габриэль немного походила по комнате, потом встала перед Айденом со скрещенными на груди руками, попыталась придать серьезное выражение своему лицу и начала:

– Гхм. Щас прожую… Подожди, еще кофе глоточек. Так вот. Господа присяжные заседатели! Вы выслушали все обстоятельства дела, и теперь лишь в вашей власти решить судьбу этого несчастного… Айден, не хватай меня за коленку… Этого несчастного юноши. Его пока еще такой недолгий жизненный путь не был гладким – милый, не возбуждай меня, я сбиваюсь. Гладким, говорю, не был… Кстати, ты колючий. Побриться не хочешь? У меня есть запасной станок… И он совершил немало ошибок… Что ты делаешь? Но могли он… Ого!., вырваться из порочного круга в том злачном квартале, где родился и вырос… Ладно, к черту маленького паршивца!..

– Значит, вечером увидимся? – спросил Айден, застегивая ремень на джинсах.

Он гладко зачесал назад волосы, собрав их под резинку, нашел на тумбочке очки, расправил складки на одежде – словно и не была она вчера впопыхах раскидана по разным углам в прихожей. И перевоплотился.

Глядя на него сейчас, Габи подумала, что существуют два Айдена. Один – для всех, аккуратный, уравновешенный, даже сдержанный – почти нордический Айден, каким видит его любой. И ее секретный Айден – обнаженный, с распущенными волосами, чувственный, страстный, каким он предстал перед ней в эту ночь. И она с сожалением смотрела, как он одевается, уже скучая по нему, хоть он еще и не ушел.

– Хорошо, давай вечером. Если ты не против, то в твоем районе – я хочу навестить Матильду. Родители скоро должны вернуться, но я не знаю точно, когда. Боюсь, как бы она не заскучала.

– Хочешь, я за тобой заеду?

– Конечно. Жди меня у кабаре.

Да это же он! Тот самый тип, с которым Габи ходила в кафе, когда сослалась на усталость и не пришла! Теперь уже Айден был уверен, что тогда за окном автобуса была она – не бывает на свете подобных совпадений!

– О, милый, привет! Наконец-то! – Габи привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Знакомьтесь. Айден, это Питер. Мы когда-то учились в одной школе, а теперь вместе работаем…

Айден так спешил на встречу к едва обретенной любимой, представлял, как они проведут этот вечер, купил букет роз и шампанское… И вот, едва подойдя к входу кабаре, увидал ее стоящей в обществе этого мерзавца. Теперь Айден ощущал себя так, словно с разбегу наткнулся на стеклянную витрину и осколки больно укололи его в самое сердце.

Улыбка Габи просто лучилась, когда она смотрела в сторону этого красавчика. Значит, Питер… Школьный приятель. Ну-ну. Да, недолгой же была наша любовь, дорогая Габриэль, с горечью подумал Айден. Всего один уик-энд. А я-то размечтался, идиот наивный…

– Да, очень приятно познакомиться, Питер, – сдержанно кивнул Айден. – Ну что ж, мне пора.

Габи в изумлении оглянулась на Айдена – внезапно побледневшего, со сжавшимися в ниточку губами.

Он развернулся и зашагал к своей машине.

Габи извинилась перед ничего не понимающим Питером и кинулась вслед за ним:

– Айден, подожди! Айден!

Он молча сел в машину и повернул ключ зажигания. Горло сжимали, заставляя задыхаться, гнев и обида. Как он мог снова так ошибиться!

– Ты никуда не поедешь, пока мы не поговорим! – Габи встала перед капотом, сложив руки на груди. – Ну разве что через мой труп – в буквальном смысле слова.

Айден опустил стекло.

– Нам нечего обсуждать. Мне все ясно, – презрительно выдавил он.

– А мне – нет, – сообщила она. – У тебя что – приступ гомофобии? Тебе не стыдно быть подобным ретроградом в двадцать первом веке?

– Что? – Айден растерянно заморгал и вышел из машины. – Что ты говоришь?

– Я говорю, что, если Питер танцует в женском платье, это еще не повод относиться к нему черт знает как, не подавать ему руки и вообще устраивать сцены. Я была о тебе более высокого мнения. Мне казалось, что ты – мыслящий человек.

– А он танцует в женском платье? – переспросил Айден, для которого дело принимало неожиданный оборот.

– Ну конечно. Он – лучший двойник актрисы и певицы Шелл, чтоб ты знал. И еще он очень хороший человек. Патти – так он зовет себя, когда находится в образе, и Лора очень поддерживают меня на новом месте, они – мои лучшие подруги. В первый день, после репетиции, когда я света белого не видела, Питер накормил меня ужином, а потом подвез до дома. Я очень ему благодарна за поддержку, и мне неприятно, что мой молодой человек так к нему относится.

– Прости, я не знал, как все обстоит… – Айден растерялся. – Просто я видел тебя тем вечером с этим парнем, понимаешь? Тогда я надеялся, что обознался, но когда увидел его…