Шарина плотно сжала роговую рукоять ножа, доставшегося ей от Ноннуса. Сейчас это оружие успокаивало ее больше, чем картины безмятежной жизни крестьян или чтение, любовь к которому воспитал в ней отец.

Мучительное ожидание затягивалось, но за поясом у нее висел пьюльский нож. Вспомнив о нем, девушка слегка улыбнулась.

Дверь в комнату распахнулась настежь. Шарина бросила на нее быстрый взгляд. Гаррик, нет, Карус, вошел внутрь и плотно закрыл за собой дверь. Природа наградила ее брата атлетическим телосложением и изящной походкой, человек, находящийся в его теле, ступал величественно — как лев.

Он кивнул в сторону распростертой на кровати фигуры.

— Как она?

Голос короля едва ли можно было назвать спокойным, волнение выдавала и правая рука, крепко стиснувшая меч.

Теноктрис оторвалась от свитка и посмотрела на короля. Скрутив пергамент, она убрала его в сумку, стоящую на полу рядом с табуретом.

— Пока все идет успешно, — ответила волшебница и, опершись руками о стол, вознамерилась встать.

Карус жестом показал, что она может сидеть в его присутствии. Угрюмое его лицо выражало недовольство. Этого человека не интересовало, что и как сделано, ему был важен результат.

Теноктрис села, откинувшись на спинку стула, затем, собравшись с силами, продолжала:

— Теперь все зависит от Илны. Надеюсь, ей удастся добыть нужные нам сведения.

— Я тоже на это рассчитываю, — безрадостно произнес Карус. Рука короля вновь потянулась к мечу, но он отдернул ее, будто обжегшись, и начал мерить комнату шагами.

— Думал остаться у себя, пока все кончится, — остановившись у стены, заговорил он снова, — а потом хотел отправиться с Меротой и пиратом на Тизамур и забыть про нее. Но вдруг мы больше никогда не увидимся? Вот не удержался и пришел.

Замолчав, он со всей силы ударил кулаком о стену. Стук не был громким, хорошая каменная кладка выдержала, а вот штукатурка в том месте осыпалась.

— Если хочешь, — осторожно произнесла Теноктрис, — я могу попытаться узнать, что удалось увидеть Илне.

— А у тебя получится? — воскликнул король. Он уже не скрывал своего волнения. — Это…

Тут он взял себя в руки, улыбнулся Шарине и, присев рядом с волшебницей на корточки, похлопал ее по колену.

— Конечно, ты лучше меня знаешь, что нужно делать, Теноктрис. Постарайся только, чтобы колдовство не лишило тебя сил, они могут в скором времени понадобиться. А то я, случается, теряю голову.

Волшебница рассмеялась. Смех ее напомнил Шарине, что Теноктрис и сама когда-то была девочкой и что Гаррик тоже был молодым и красивым. Она улыбнулась своей глупости. Гаррик и так сейчас молодой и красивый. А вот Карус — старик и привлекает уже не внешностью.

— Силы, может, и иссякнут, но ничего серьезного со мной не случится. К слабым волшебникам энергия возвращается быстрее, чем к могущественным чародеям. Нам нужно что-нибудь отражающее свет, например зеркало.

Карус встал, довольно ухмыляясь, и вытащил из-за пояса нож. Его стальная поверхность была так отполирована, что по комнате заплясали солнечные зайчики.

— Подойдет?

— Великолепно! — Теноктрис взяла нож из рук короля, внимательно его осмотрела и поставила — острием вниз — на магические символы. Края ножа были такими острыми, что, как показалось Шарины, вполне могли бы разрезать солнечный свет.

— Специально для Илны, — радостно прошептала волшебница. — Думаю, ей понравится то, что выступит у нас в роли зеркала.

Она без труда поднялась со стула и, прихватив с собой нож, подошла к кровати. Кончиками указательного и среднего пальцев волшебница дотронулась до шеи Илны, затем удовлетворенно кивнула.

— Все в порядке, — успокоила она присутствующих. Теноктрис выпрямилась. — Шарина… Нет — вы, Ваше Величество, подержите нож так, чтобы увиденное Илной отразилось на той стене.

Она показала, как именно.

— Выше фресок, конечно же. Держите нож так, чтобы Илна, если все получится, видела в нем стену.

Карус кивнул. Он взял нож в руку и встал так, как попросила Теноктрис, но прежде еще раз взглянул на неподвижно лежащую на кровати девушку.

— Приступай, — попросил он.

Теноктрис опустилась на пол без чьей-либо помощи.

— Это очень просто, — прошептала она, вынув из сумки бамбуковую палочку. — Мне не нужно рисовать новые символы. Здесь уже все есть. К тому же портал открыт…

Закрыв глаза, волшебница сосредоточилась на своем дыхании, затем ударила по каждому из углов восьмиугольной фигуры и нараспев произнесла:

— Базумия оакито фаметалатас!

На стене появилось отражение чьего-то лица. Шарина не ожидала, что все произойдет так быстро. Она никак не могла оторвать взгляда от подруги, которая безжизненно лежала на кровати, но возникшее на стене лицо заставило ее повернуть голову.

В лезвии отразилась женщина. Отражение было немного размыто, но черты лица различимы. Шарине это напомнило непросохшую фреску. Судя по всему, в ноже Каруса отразилась молодая дикарка, щеки ее были разрисованы какими-то символами, а рот открыт, она кричала.

Неожиданно образ на стене исчез. Карус вскрикнул — то был крик, полный отчаяния.

— Что? — только и успела произнести Шарина, отворачиваясь от стены.

Тут она поняла, что именно заставило короля вскрикнуть. Кровать была пуста, на ней виднелась лишь небольшая вмятина в том самом месте, где лежала Илна, — единственное, что осталось от нее в этом мире.

— Клянусь Госпожой, — простонал Хаккен, — если Защитники поймают нас, то даже они не смогут сделать мне больнее, чем это седло. Если нужно будет вновь ехать верхом, уж лучше пусть меня привяжут к хвосту этой чертовой кобылы и она тянет меня волоком!

— Мы уже близко, — попытался успокоить его Вескей. — Скоро будем попивать вино во дворце лорда Талемуса.

Они объехали Дурассу стороной, чтобы добраться до владений графа, расположенных на северо-востоке от города, без приключений. Вдоль дороги, в тени могучих вязов, росли виноградные лозы, и мощные кроны богатырей оберегали нежные листочки от палящего солнца. По тому, как были высажены деревья, Гаррик понял, что все посадки принадлежат одному человеку, а если эти — собственность Талемуса, то он, должно быть, очень богат.

— Они, конечно, могут проклинать лошадей, — прошептал Вескей Гаррику. — Но езда верхом вернула парней в те времена, когда они были простыми крестьянами. Пешком мы добрались бы сюда только к концу дня.

Тинт вновь запрыгнула к Гаррику в седло. Мерин от испуга вздрогнул и пошатнулся. Юноша натянул поводья, чтобы конь не понес, и постарался не показать своего недовольства.

— Скоро спать, Гар? — захныкала девушка-обезьяна. — Спать.

— Нам осталось совсем немного, Тинт, — объяснил Гаррик. — А теперь сиди тихо, слышишь? Тихо.

Он очень устал. Схватка на крестьянском дворе отняла много сил. Перед глазами все еще стояли картины кровавой бойни. К тому же Тинт отказалась ехать одна верхом и бежала рядом, время от времени то запрыгивая, то спрыгивая с его коня. Вдвоем они весили больше любого разбойника из шайки Вескея, конь с трудом выдерживал такую ношу и быстро уставал. Гаррику приходилось часто пересаживаться на другую, свободную лошадь, чтобы дать отдых своему мерину.

— Потерпи, ведь она спасла наши жизни. — Вескей, почувствовав недовольство Гаррика, попытался разрядить обстановку.

Гаррик усмехнулся.

— Это точно. Она бывает очень умной, хоть и ведет себя как ребенок.

Левой рукой он дотянулся до мохнатой спины Тинт и ласково по ней похлопал, девушка взвизгнула от удовольствия.

Гаррик был не таким хорошим наездником, как Карус, но благодаря тем нескольким месяцам, в течение которых дух предка обитал в его сознании, смог бы без труда проскакать десять миль, скрываясь от преследователей. Вескей же словно родился в седле, деревянная нога совершенно не мешала ему держаться в седле лучше всех остальных.

Вдалеке показались какие-то строения.