Алекта уже нарисовала на земле пентаграмму и теперь писала вокруг нее какие-то слова. Илне не удалось их прочитать, но эта девушка не имела ничего общего с тем волшебником, который заколдовал Гаррика.

— Эта свора, которой ты так боишься, — Илна начала издалека, — ополчилась против тебя и ты от них убежала?

Девушка вскочила на ноги, крепко сжимая нож, который вновь стал оружием, а не палочкой для письма.

— Это не так! — воскликнула она. — Я только пыталась напугать Брэсия, и я не вызывала их! Брэсий этого не достоин. Кроме того, я не такая дура…

Выражение ее лица переменилось.

— Тьфу! — Разгорячившись, Алекта сплюнула себе под ноги и, тряхнув головой, снова присела на корточки. — Не представляю, кто их вызвал, но кто-то же это сделал… Я наткнулась на них случайно.

Девушка вновь принялась рисовать свои символы. До Илны доносился скрежет ножа Алекты по твердой земле, хотя, как и голос девушки, он был едва слышен.

— Ну да ладно. Я сильно рисковала из-за Брэсия, теперь-то я это понимаю, — прошептала Алекта, не прекращая своего занятия. — Мне следовало просто рассмеяться ему в лицо и отпустить домой к жене. Сестра свидетель, уж я-то без мужчины не останусь!

Илна поморщила нос и усмехнулась. Слушать сбивчивый рассказ девушки было забавно.

— Ты ожидаешь, что Свора вернется сюда за тобой? — спросила она, вместо того чтобы направить повествование девушки в нужное русло. Илна даже не заметила, как достала из рукава нитки и продолжила плести прежний узор.

Алекта бросила взгляд на ее работу и презрительно ухмыльнулась.

— Нервничаешь? Бояться нечего. Пока твое тело в пробужденном мире, они тебя не тронут. Я не ожидала, что смогу так близко подойти к их логову, а кто-то по глупости вызовет их. Но так случилось…

— Ты услышала, что меня что-то беспокоит? — поинтересовалась Илна, уверенная, что дикарке не удастся вывести ее из себя. — Я просто спросила, придет ли эта Свора за тобой. Сюда, раз уж ты здесь.

— Я не задержусь здесь надолго, и ты поможешь мне, Илна он-Кенсет. Не бойся, мы окажемся с тобой в пробужденном мире прежде, чем они появятся. Мне нельзя возвращаться через старый портал. Для этого необходимо оказаться там, где обитает Свора, а мне бы этого не хотелось.

Алекта посмотрела на Илну, в глазах ее читался панический страх, как у парализованного взглядом удава кролика.

— Никому бы не захотелось! Но мы туда не пойдем, так что бояться нечего.

Она слегка порезала палец, и капля крови упала в круг.

— У меня нет другого выбора, — прошептала Алекта. Дикарка принялась напевать, постукивая концом ножа по начерченным на земле символам. В отличие от большинства магических талисманов, которые Илне доводилось видеть в руках волшебников, нож Алекты был не только магическим жезлом, но и отличным оружием.

Илна снова посмотрела в котел. Там уже все переменилось. Внутренний двор храма исчез, остался только пруд с отражавшимся в нем солнцем, которого в небе над своей головой Илна не видела.

Интересно, видна ли она кому-нибудь из храма. Наверное, нет, до тех пор пока ее отражение не появится в воде.

Голос Алекты становился все громче, казалось, он проникал во все уголки этого мира. Илна выпрямилась и взглянула на дикарку. Словно услышав ее призыв, из земли выросли ужасные демоны и принялись кружить вокруг телеги. Их фигуры из песка и пыли закрывали дневной свет.

Илна хмыкнула. Пришло время вернуться назад, к ожидавшей ее во дворце Теноктрис. Она уже могла описать и храм, и священников. Больше здесь делать нечего. Девушка надеялась, что серая мгла вернет ее назад таким же образом, как и пропустила в этот мир.

Она попыталась отойти от телеги, но тело не сдвинулось с места. Ноги не слушались команд разума, они словно прилипли к камням.

Пальцы Илны вцепились в кусок сплетенной ткани. Она проделала трудную, но бесполезную работу, а все из-за того, что какая-то сила помешала ей сделать последний шаг.

Яркое прежде небо потемнело. Голос Алекты гремел, будто гром с небес. Илна уже не видела демонов, она только чувствовала, как ветер тянет ее в разные стороны за рукава туники.

— Алекта! — закричала она, но вместо своего голоса услышала только завывание ветра.

Мир, в котором находилась Илна, исчезал, как краска под мокрой тряпкой. Алекта стояла рядом с ней, держа в вытянутой вверх руке свой бронзовый кинжал, лицо ее сияло.

Порыв ветра подхватил их, они закружились в воздухе и приземлились на каменный пол. Удар был таким сильным, что девушки упали, не удержавшись на ногах.

Илна вскочила первой и руками потерла ушибленные колени. Там, куда они попали, царила ночь. В центре зала с высокими колоннами поблескивала водная гладь пруда, потолок над которым отсутствовал, и Илна вспомнила, что Лиэйн просила Гаррика построить похожий.

Они попали в то место, которое Илна рассмотрела в котле. Это оказался тот самый храм, откуда каждую ночь в спальню принца посылались кошмары, лишавшие его сна.

Ударившись о пол. Алекта выронила из рук кинжал, но тут же подобрала его и лишь затем вскочила на ноги. — Ты просто дура! — набросилась на нее Илна. Поющие голоса послышались у входа в храм, единственного места, через которое можно было покинуть этот зал. Священники возвращались.

Шарина пыталась сосредоточить внимание на фреске. Прежде здесь были нарисованы пастухи, которые осенью гнали свои стада с летних пастбищ в деревню. Деревья на рисунке уже начали терять свою листву.

Деревушка Барка славилась своими овцами на всю округу. Крестьяне выращивали скот и пасли его на пастбищах в горах северного Хафта. Во время Овечьей Ярмарки в деревне бывали купцы и перегонщики скота с Блэйза, Сандраккана и даже Орнифола, только с севера никто не приезжал. Там был свой рынок и свои покупатели; северяне если и покупали шерсть, то только тогда, когда продавали свой скот на рынке в столице, да и то лишь с отметкой: «Сделано в Каркозе».

Но с тех пор, как Шарина выросла, многое изменилось. Теперь все Острова жили своей обособленной жизнью, и до них было так же далеко, как до луны.

Мысли Шарины вновь вернулись к Илне, тело которой неподвижно лежало на кровати. Потом она стала думать о Кэшеле, который бесследно пропал, и о Гаррике, в чьем теле теперь находился совсем другой человек. Обхватив плечи руками, девушка почувствовала, что вот-вот заплачет.

Она повернулась к Теноктрис, собираясь спросить, сколько еще пробудет в трансе Илна, но передумала. Сидя на табурете, старая волшебница читала небольшой пергамент. Она улыбнулась Шарине, но девушка покачала в ответ головой.

Сказать было нечего. Как долго это продлится, не знал никто, они обе понимали это. Ничего больше Теноктрис не могла сказать и сочла, что лучше занять себя чтением, нежели мучиться от беспокойства.

Шарина всегда находилась рядом с Гарриком, как и томик его любимых стихов, хотя девушка никак не могла понять, как — при своей-то занятости — тот исхитряется находить время для обожаемого Селондра. Что делает сейчас человек, пребывающий в теле Гаррика? В том, что король Карус не любитель книг, Шарина не сомневалась.

Она вновь посмотрела на стену. Следующий рисунок изображал крестьян, грузивших на телегу свежескошенное сено. Двух быков, запряженных в телегу, держала под уздцы маленькая девочка, а те слегка касались ее мордами. Женщины подгребали валки травы поближе к телеге длинными граблями с двойными зубьями — таких Шарина никогда прежде не видела. В тени яблони сидел косарь и точил косу, сначала, наверное, натирая ее жиром, а потом песком, как делали все косари в ее деревне.

Сюжеты многих картин в комнате были знакомы Шарине с детства, как и любому жителю деревушки Барка. В этой комнате она не чувствовала себя чужой и одинокой, неспособной помочь друзьям. Сейчас, при свете дня, Шарина заметила, что занавеска из голубой кожи, за которой находилась дверь, украшена причудливыми рисунками. Она спала здесь уже две ночи, но до сих пор этого не замечала.