– Верно. Но пока враг еще слишком силен, мы не можем рисковать. Господин Полонский, я сейчас обращаюсь к вам не как частное лицо, пострадавшее от сценарного перформера…

В этой комнате не было окон, только лампы. Профессорша коснулась рукой пульта, засветились сразу два объемных скрина. И на обоих – Лев Петрович Сибиренко. На лыжах в Швейцарии. На детском празднике в потерянной деревне. На заседании благотворительного общества.

– Я слушаю вас.

– Господин Полонский, вы очень похожи на него.

– Это я уже слышал.

– Если с Сибиренко что-то случится, программа перформеров все равно не будет остановлена. Пойдет новое шоу, новый уровень. Сибиренко не один, с ним целая команда – Лещенко, Хасанов, Гирин… Вместе с федералами они будут добиваться полного контроля.

– Я все равно не смогу заменить его.

– Сможете. Сибиренко создал вас, чтобы проверить свое детище на живучесть. Он практически разрушил вашу жизнь. Самое время нанести ответный удар.

– Даже если я вытерплю все эти… – Януш сглотнул, отвернулся от железных крючков и банок с образцами кожи. – Я все равно не бизнесмен. Мне не поверят.

– Поверят. Вас никто не заставляет управлять корпорацией. Надо всего лишь открыть правду. После этого можете купить замок в Альпах и уйти на покой. Хотите конфетку?

Марина подошла почти вплотную, распахнула украшенный драгоценными камнями редикюль. На внутренней стенке редикюля была прикреплена оранжевая бумажка с яркой размашистой надписью: «Не верьте мне! Не верьте никому! Я вас вытащу!»

Полонский выудил конфету, развернул фантик. Не чувствуя вкуса, засунул в рот. Редикюль уже захлопнулся, стальные глаза госпожи Симак ничего не выражали.

– Хорошо, – выдавил он. – Как долго это все?..

– Полный мейкап – два месяца. Я вас как-нибудь навещу, – пропела она. – Понравилась конфетка? Принести вам еще?

– Да, да, очень понравилась, – кивнул он. – Принесите, пожалуйста, побольше.

Высокий мужчина в темном непримечательном костюме выскользнул из ворот клиники, кивнул швейцару и затемнил стекла очков. За его спиной переливалась объемная вывеска «Мейкап. Частная клиника „Новая жизнь“».

Мужчина надел шляпу, пересек дорогу и нырнул на переднее сиденье черного лимузина. Лимузин с красными номерами стоял на тротуаре, под знаком, запрещающим остановку, и сверкал серебристой тонировкой. На водительском месте высокого мужчину поджидал похожий на него человек в плаще с подкладкой из «лунного кевлара», над головой его вращался колпак театра. Заднюю часть салона отделяло непроницаемое черное стекло.

– Как у него дела? – бархатным голосом осведомился «водитель».

Он неторопливо развернул салфетку скрина и взял из рук пришедшего капсулу.

– Осталось слегка поработать с дикцией, – ответил обладатель темного костюма, снял шляпу и глянул в зеркальце – проверил прическу. Волосы лежали идеально ровно.

– Неплохо, – вставляя чип, заметил тот, что сидел на водительском сиденье. – Мои поздравления. Что говорит профессор насчет проблемы веса?

– Она считает, что удастся удержать месяца два, а потом необходимо худеть.

– Через два месяца мы изобразим активное посещение бассейна, – уголком тонкого рта рассмеялся мужчина в сером плаще. У него был приятный бархатный голос. – А спустя год его вес потеряет всякое значение. Меня больше интересует костяк. Нам нужно, чтобы на людях он держался уверенно.

– Он плачется, что болят колени, – небрежно поделился пассажир и покосился на черное стекло внутри салона. – Профессор гарантирует полную идентичность скелета, но разница в четырнадцать лет дает себя знать. Невозможно отрезать мышцы, а вместо них залить жир…

– Так он сейчас смотрит новости? – «Водитель» снял очки, аккуратно протер тряпочкой, а затем развернул свой скрин. – Вы отправили к нему психолога?

– Постоянно дежурят двое.

– Запомните, если возникнет малейшая вероятность психических отклонений…

– Люди предупреждены. Процесс будет немедленно прерван.

– Вернемся к лицу, – перебил коллегу бархатный. Он тоже пригладил волосы на затылке и, изогнувшись, похожим движением заглянул в зеркальце. – На мой взгляд, идентичность полная.

В воздухе, разделенные невидимой чертой, повисли два мужских фотопортрета. Один принадлежал мужчине «творческого» возраста, лет сорока семи. Волевой подбородок, вертикальные морщины на лбу, холодные серые глаза. Строгий деловой костюм, бриллиантовая заколка на узле галстука. На втором снимке был вроде бы тот же человек, но гораздо моложе, лишенный растительности на голове, небритый, в больничной куртке.

– «Ноги Брайля» выдали девяносто три процента идентичности, – подтвердил высокий, закидывая в рот жевательную пластинку. – Выше можно и не мечтать.

– Выше не надо, – кивнул бархатный. – Проследите, чтобы никто из персонала клиники не пронюхал!

– Не беспокойтесь. Мы держим весь этаж в полной изоляции, остальных пациентов переселили на третий. Если бы не упрямство профессора, не пришлось бы привлекать столько сил.

– Ладненько. – Бархатный бросил взгляд на часы. – Продолжайте работать. Завтра прибудем в это же время, привезем одежду и команду спецов. Логопеда, стилистов и пиарщиков. Он должен быть на приеме в Кремле.

Он извлек чип со снимками и раздавил его в пепельнице.

– Да, вот еще… – вспомнил высокий, нахлобучивая шляпу. – Он спрашивал насчет женщины…

Человек за рулем пожал плечами и завел мотор.

– Продержитесь хотя бы недельку, пока мы готовим стрим, – сказал бархатный. – Твердите ему каждые пять минут, что Полонский – это лучший в мире перформер. Что на него вся надежда, что избежать нестабильности перед выборами можно только одним путем.

– Мы так и делаем, но…

– Не перебивайте. Обещайте ему, что замещать Сибиренко придется от силы два месяца, пока не будут обнародованы результаты его страшных экспериментов, и все в таком духе…

– Он на все согласен, дело не в этом. Он жутко горд, что выполняет столь важную работу, и уверен, что мы представляем Управление. Его не интересуют деньги, он едва заглянул в договор, который мы с таким трудом сочиняли.

– Так в чем же проблема?!

– Полонский психует из-за этой бабы, любовницы Льва. Он спрашивает, нельзя ли как-нибудь на время реализации сценария избавить его от семьи Сибиренко, но оставить ему…

– Любовницу?! Это невозможно, – быстро нашелся напарник. – Лев Сибиренко всегда на виду, он нам нужен на саммите в Думе, на двух балах и, наконец, в предвыборной команде. Но вы Полонскому обещайте все что угодно, хоть гарем… Скажите, что после выполнения задания, спустя два месяца, он сможет купить себе остров и забрать эту куклу с собой.

Высокий козырнул двумя пальцами и захлопнул за собой дверцу. Тонированное стекло салона поползло вниз.

– Когда вы планируете замену? Послезавтра? – отрывисто спросила у «шофера» Марина Симак.

– После Дня Останкино Сибиренко ложится на обследование. Мы организовали ему небольшую мигрень и подозрение на онкологию. Суток нам хватит, чтобы снять стрим и перенести его Полонскому.

– Вы уверены в том, что этот Полонский – действительно лучший?

– Так точно, Сибиренко сам отобрал его, когда запускал «Щербет». Его психика выдержала двойное вложение и даже подпольную раскодировку. Он потрясающий сенсорик и при этом адаптивен к мейкапу. Я хотел вам предложить…

– Я слушаю.

– Не «выключать» Полонского по окончании двух месяцев. Для вашего плана это оптимальнее. Никакого шума и лишней драки за кресло хозяина Останкино.

– Смелый шаг. Но ведь речь идет только о частичном замещении. А вы не боитесь, что он очнется или ему кто-то поможет?

– Согласен, опасность всегда существует. Однако при полном замещении сложится абсурдная ситуация: мы не сможем им манипулировать. Есть мнение, что лучше иметь периодические трения с живым Сибиренко, чем выпустить корпорацию из рук.

– Корпорацию? Вы меня смешите. А в случае удачи на выборах?